IPB Style© Fisana

Перейти к содержимому


- - - - -

ЯКОВЛЕВ, Александр Николаевич


  • Вы не можете ответить в тему
Сообщений в теме: 16

#1 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 22 January 2010 - 20:12

Есть умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится ложью.
Чаадаев П. Я.

Прикрепленное изображение: yakovblev.jpg

Александр Николаевич Яковлев (2 декабря 1923, деревня Королёво Ярославской губернии — 18 октября 2005, Москва) — публицист, академик РАН, российский, советский политический и общественный деятель, главный идеолог «архитектор» Перестройки.

Член Коммунистической партии с 1944 года по август 1991 года, член ЦК КПСС (с 1986), член Политбюро ЦК КПСС (с июня 1987). В 1995—2000 гг. Председатель Российской партии социальной демократии.

Детство
Родился 2 декабря 1923 года в деревне Королёво Ярославской губернии. В 1938—1941 годах учился в школе в посёлке Красные Ткачи.

Участник войны
Участник Великой Отечественной войны. Служил рядовым в артиллерийской части, курсантом военного стрелково-пулемётного училища, а затем командиром взвода на Волховском фронте в составе 6-ой бригады морской пехоты. В августе 1942 года был тяжело ранен. До февраля 1943 года находился в госпитале, после чего был демобилизован по инвалидности.

Образование
В 1946 году Яковлев окончил исторический факультет Ярославского педагогического института им. К. Д. Ушинского. В 1950-х, после переезда в Москву, был направлен в Академию общественных наук при ЦК КПСС, где учился в 1956—1959 годах в аспирантуре на кафедре международного коммунистического и рабочего движения. C 1958 по 1959 годы стажировался в Колумбийском университете (США). .

В 1960 году окончил аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС, защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Критика Американской буржуазной литературы по вопросу внешней политики США 1953—1957 гг.». В 1967 году защитил докторскую диссертацию по теме: «Политическая наука США и основные внешнеполитические доктрины американского империализма (критический анализ послевоенной политической литературы по проблемам войны, мира и международных отношений 1945—1966 гг.)». В 1969 году Яковлеву было присвоено звание профессора по кафедре всеобщей истории.

С 1984 года Яковлев член-корреспондент, а с 1990 года действительный член Академии наук СССР (сейчас РАН). Почётный доктор Даремского и Экзетерского университетов (Великобритания), университета Сока (Япония), награждён почётной Серебряной медалью Пражского университета.

Партийная работа
С 1946 года в течение двух лет Яковлев работал инструктором отдела пропаганды и агитации Ярославского ОК КПСС, затем — до 1950 года — членом редколлегии областной газеты «Северный рабочий». В 1950 году был утверждён заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации Ярославского обкома КПСС, а в следующем году — заведующим отделом школ и вузов того же обкома партии. В 1953 году Яковлева переводят в Москву. С марта 1953 по 1956 год Яковлев работал инструктором ЦК КПСС — в отделе школ; в отделе науки, школ и вузов. С апреля 1960 года по 1973 год год вновь работал в аппарате ЦК КПСС (в отделе пропаганды ЦК) — поочередно инструктором, зав. сектором, с июля 1965 года — первым заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС (назначение подписал Брежнев), в течение последних четырёх лет исполнял обязанности заведующего этим отделом. Одновременно (с 1966 до 1973 года) входил в состав редколлегии журнала «Коммунист».

Стоял у истоков организации второй программы Всесоюзного радио — Радиостанции «Маяк», которая начала вещание в 1964 году. В августе 1968 года был направлен в Прагу, где в качестве представителя ЦК наблюдал за ситуацией во время ввода войск стран-участниц Варшавского договора в Чехословакию. Вернувшись в Москву, в беседе с Л. И. Брежневым выступил против снятия А. Дубчека.

В конце 1960-х — начале 1970-х гг. выступал за развитие в СССР социологии как науки, в частности поддерживал деятельность Ю. А. Левады, Б. А. Грушина и Т. И. Заславской.

В ноябре 1972 года опубликовал в «Литературной газете» свою знаменитую статью «Против антиисторизма», в которой выступил против национализма (в том числе в литературных журналах) и шовинизма, в результате чего, прежде всего усилиями П. Е. Шелеста и Ш. Р. Рашидова, был отправлен послом в Канаду, проведя там с 1973 по 1983 годы.

За время пребывания в Канаде наладил дружеские отношения с премьер-министром П. Э. Трюдо, после введения советских войск в Афганистан и последовавших санкций мирового сообщества всё же сумел обеспечить поставки канадского зерна в СССР. Предлагал прорвать блокаду Олимпийских игр в Москве открытием в столице на время проведения Олимпиады ресторанов «McDonald’s».

В начале 1980-х годов в «Глоб энд Мейл» прошёл репортаж об отношениях между членом Политбюро, секретарём ЦК КПСС Михаилом Горбачёвым и Александром Яковлевым. В те дни Горбачёв совершал визит в Канаду, и канадский журналист решил взять у него интервью. Договорился заранее, явился к назначенному часу в советское посольство. Но его принял не Горбачёв, а Яковлев. «Михаил Сергеевич отсыпается, мы всю ночь пробеседовали, — объяснил посол, — но если Вас что-то интересует, то спрашивайте у меня — Горбачёв мыслит, как и я»


В 1984 году Яковлев был избран депутатом Верховного Совета СССР, в 1989 — народным депутатом СССР.

Директор ИМЭМО
В 1982 году умирает академик Иноземцев (в то время директор Института мировой экономики и международных отношений).
Кандидатура Яковлева была предложена членом Политбюро, секретарём ЦК КПСС М. С. Горбачёвым, который близко познакомился с ним в ходе подготовки своего визита в Канаду 17—24 мая 1983 г
При поддержке тогдашнего генерального секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова, К. У. Черненко и А. А. Громыко, также при содействии П. Н. Федосеева, А. М. Александрова и Г. А. Арбатова в мае 1983 года был назначен директором ИМЭМО. С 1983 по 1985 годы Яковлев на должности директора ИМЭМО АН СССР. В это время институтом была направлена в ЦК КПСС записка о целесообразности создания в СССР предприятий с участием иностранного капитала, а в Госплан СССР — записка о надвигающемся экономическом кризисе и углубляющемся отставании СССР от развитых западных стран.

Идеолог перестройки
В коммунистической и националистической прессе существуют многочисленные отрицательные оценки Яковлева, обвинения его в предательстве «советской родины», умышленном ослаблении и развале советского строя и КПСС. Экс-председатель КГБ СССР Владимир Крючков в своей книге «Личное дело» (1994) писал:

«Я ни разу не слышал от Яковлева тёплого слова о Родине, не замечал, чтобы он чем-то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной войне. Меня это особенно поражало, ведь он сам был участником войны, получил тяжёлое ранение. Видимо, стремление разрушать, развенчивать всё и вся брало верх над справедливостью, самыми естественными человеческими чувствами, над элементарной порядочностью по отношению к Родине и собственному народу». И ещё — я никогда не слышал от него ни одного доброго слова о русском народе. Да и само понятие «народ» для него вообще никогда не существовало.


Отвечая на обвинения в «антипатриотизме», Яковлев, в частности, говорил в интервью «Новым известиям» 8 апреля 2004 г. под названием «О любви к Родине не надо кричать»: «Патриотизм не требует шума. Это, если хотите, в известной мере интимное дело каждого. Любить свою страну — значит видеть её недостатки и пытаться убедить общество не делать того, чего не надо делать». Сам Яковлев период 1985—1991 определял как социальную реформацию, имевшую целью освобождение социальных сил для нового исторического творчества. Его активная деятельность в этом направлении неизменно вызывала ненависть со стороны консервативно настроенных кругов в партийно-государственном аппарате, в частности со стороны председателя КГБ В. А. Крючкова, видевших в перестройке подрыв «устоев» советского строя. С точки же зрения реформаторов, к которым принадлежали М. С. Горбачёв и А. Н. Яковлев, перестройка была необходимым этапом очищения партии и общества, выполнения решений XX съезда КПСС, осудившего культ личности Сталина и взявшего курс на модернизацию социализма.

В 2001 году Яковлев, вспоминая о своей деятельности, признавался: «На первых порах перестройки нам пришлось частично лгать, лицемерить, лукавить — другого пути не было. Мы должны были — и в этом специфика перестройки тоталитарного строя — сломать тоталитарную коммунистическую партию».

Во вступительной статье к изданию «Чёрной книги коммунизма» на русском языке Яковлев говорил об этом периоде:

…я много и въедливо изучал работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Мао и других «классиков» марксизма, основателей новой религии — религии ненависти, мести и атеизма. <…> Давным-давно, более 40 лет назад, я понял, что марксизм-ленинизм — это не наука, а публицистика — людоедская и самоедская. Поскольку я жил и работал в высших «орбитах» режима, в том числе и на самой высшей — в Политбюро ЦК КПСС при Горбачёве, — я хорошо представлял, что все эти теории и планы — бред, а главное, на чём держался режим, — это номенклатурный аппарат, кадры, люди, деятели. Деятели были разные: толковые, глупые, просто дураки. Но все были циники. Все до одного, и я — в том числе. Прилюдно молились лжекумирам, ритуал был святостью, истинные убеждения — держали при себе.

После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще.

Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика — механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма — сработала.



Летом 1985 года Яковлев стал заведующим отделом пропаганды ЦК КПСС. В 1986 году стал секретарём ЦК курировавшим, совместно с Е. К. Лигачёвым, вопросы идеологии, информации и культуры. Выступал за всемерное развитие связей с западными странами, а также со странами Азиатско-Тихоокеанского региона и Ближнего Востока (в частности, с Израилем).

По его предложению назначались редакторы «перестроечных» изданий — газет «Московские новости», «Советская культура», «Известия»; журналов «Огонёк», «Знамя», «Новый мир» и др.

Способствовал публикации в СССР произведений Набокова, Солженицына, Рыбакова, Приставкина, Дудинцева, выходу на экраны около 30 ранее запрещённых фильмов. Инициатор решения Политбюро ЦК КПСС (май 1988) об издании на базе издательства "Правда" и журнала "Вопросы философии" ранее запрещенных трудов русских философов.

Способствовал восстановлению отношений между советским государством и Русской православной церковью, возвращению РПЦ Оптиной Пустыни, Толгского (женского) монастыря, за что был награждён церковным орденом преподобного Сергия Радонежского. В 1987 году принимал активное участие в чистке советского генералитета по «делу Руста», способствовал назначению на пост министра обороны Дмитрия Язова. Рекомендовал назначить председателем КГБ В. А. Крючкова, с которым был близко знаком ещё со времен совместной работы в 60-х годах в ЦК КПСС. На XIX Всесоюзной конференции КПСС возглавил комиссию, подготовившую резолюцию «О гласности». На сентябрьском (1988 г.) Пленуме ЦК КПСС ему было поручено курировать от ЦК КПСС внешнюю политику СССР.

В 1989 г. был избран народным депутатом СССР. На II съезде народных депутатов СССР в декабре 1989 года Яковлев сделал доклад о последствиях подписания в 1939 году Договора о ненападении между СССР и Германией («пакта Молотова — Риббентропа») и секретных протоколов к нему. Съезд принял резолюцию (после повторного голосования), впервые признававшую наличие секретных протоколов к пакту (оригиналы были найдены только осенью 1992 года) и осудившую их подписание.

7 мая 1991 года в газете «Советская Россия» было опубликовано открытое письмо «Архитектор у развалин» Геннадия Зюганова, адресованное Яковлеву, в котором содержалась резкая критика политики Перестройки.

С марта 1990 года по январь 1991 года — член Президентского Совета СССР. На следующий день после назначения на этот пост подал заявление о выходе из состава Политбюро и сложении с себя обязанностей секретаря ЦК. На XXVIII съезде КПСС отказался от выдвижения на пост Генерального секретаря. После роспуска Президентского совета был назначен старшим советником Президента СССР. Подал в отставку с этого поста 29 июля 1991 года, разойдясь с Горбачёвым в видении перспектив Союза (Яковлев выступал за конфедерацию). В июле 1991 г. создал, вместе с Э. А. Шеварднадзе, альтернативное КПСС Движение демократических реформ (ДДР). 16 августа 1991 года заявил о своём выходе из КПСС. Во время августовского путча 1991 г. поддержал российское правительство и Б. Н. Ельцина, выступивших против организованной В. А. Крючковым и другими членами ГКЧП попытки государственного переворота. В конце сентября 1991 года был назначен Государственным советником по особым поручениям и членом Политического консультативного совета при Президенте СССР. В декабре 1991 г. на Учредительном съезде Движения демократических реформ (ДДР) публично выступил против подписания Беловежских соглашений.

После перестройки
После распада СССР с января 1992 года занимал пост вице-президента Фонда социально-экономических и политологических исследований. В конце 1992 года назначен председателем Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий и вёл огромную работу в этом направлении. В 1994—1995 годах также возглавлял Федеральную службу по телевидению и радиовещанию и Государственную телерадиокомпанию «Останкино». С 1995 года был председателем Совета директоров ОРТ. С 1995 года председатель Российской партии социальной демократии. Призывал к суду над большевистским режимом, резко выступал против антисемитизма, считая его позорным явлением для России. Подвергался критике со стороны националистической и коммунистической прессы, которые обвиняли его в русофобии и предательстве. В феврале 1993 г. был обвинён экс-председателем КГБ В. А. Крючковым в «несанкционированных контактах» с иностранной разведкой, однако после специального расследования, проведённого Генпрокуратурой и Службой внешней разведки, все обвинения были сняты. Возглавлял Международный фонд «Демократия» (Фонд Александра Н. Яковлева), Международный фонд милосердия и здоровья и Леонардо-клуб (Россия). В январе 2004 вошёл в состав «Комитета-2008: Свободный выбор». 28 апреля 2005 вошёл в наблюдательный совет общественной организации «Открытая Россия».

Умер 18 октября 2005 года. Гражданская панихида состоялась 21 октября в здании РАН. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.



#2 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 26 January 2010 - 07:54

ЯКОВЛЕВ А.Н.: Октябрьская революция была контрреволюцией

12.11.2000

– Александр Николаевич, что повлияло на ваш выбор заниматься политикой?

– Любопытный вопрос, меня об этом ещё никто не спрашивал... Во-первых, повлияла политизированная до крайности жизнь того времени. Жизнь и сейчас политизированная, но на других принципах. Тогда же она была политизирована насильственно. Постоянно осуществлялся нажим на сознание, на мышление сверху. Была создана целая система политизации жизни – сначала человек становился октябрёнком, потом пионером, потом он вступал в комсомол. Другие общественные организации тоже были придатками партии. Их так и называли: «проводники идей партии».

Так вот, эта самая политизация жизни общества, конечно же, оказывала влияние на выбор людей. Попасть на партийную работу было определённой мечтой каждого человека.

Второй ряд причин моего выбора складывается из случайностей. Пришёл я с войны. Был там не на политической работе, а на командной, служил в морской пехоте. Мальчишками на фронте мы кричали: «За Родину! За Сталина!» Теперь-то я понимаю, почему за Родину. Но за Сталина-то почему? Ну, так было, так было, потому что…

Понимаете, мы ленивые умом. Нам как-то не хватало времени подумать, нас устраивало положение вещей. Мы считали нашу жизнь вполне комфортабельной. Не считали нужным думать, а принимали всё на веру. Тем более в то время нам постоянно внушали, что власть всегда говорит правду.

– Но помните, у Бориса Васильева есть повесть «Завтра была война». В ней школьники, которым по шестнадцать-семнадцать лет, задумывались над тем, почему им запрещают читать Есенина, почему отца их подруги арестовали ночью энкавэдэшники.

– У меня это всё было потом, в институте, а не на фронте. Есенина я тоже не читал. А вот в институте мой сосед по общежитию Лёнчик – потом он стал деканом филологического факультета университета – дал мне из-под полы тетрадочку со стихами Есенина. Я его спрашиваю: «А почему это нельзя читать открыто?» Он мне сказал: «Потом объясню, это сложно».

– Александр Николаевич, вы упомянули о политизированности общества в то время, и мне почему-то вспомнился эпизод из «Двенадцати стульев». В уездном городе открывали трамвай, и главный инженер на митинге по этому случаю вместо простых слов стал почему-то, сам того совсем не желая, говорить в начале своей речи о международном положении СССР.

– Ну, политизация была всегда. Например, после одного пленума ЦК, на котором обсуждалось, почему на Украине снизилось производство яиц, одна украинская газета вышла с крупным заголовком: «Ударим яйцом по империализму!» Редактор получил выговор.

Или помню другой случай. В Латвии состоялся пленум, который обсуждал проблемы рыболовецкой промышленности. Было принято решение: «Усилить партийную и комсомольскую прослойку в кадрах рыболовецкой промышленности». На следующий день в «Советской Латвии» – огромный заголовок: «Коммунистов и комсомольцев – в море!»

– И всё-таки ваше желание пойти на партийную работу с чем было связано?

Да не было у меня никакого желания! Я пришёл с фронта в 43-м году, на костылях. Знаете, тогда с уважением относились к ребятам, вернувшимся с фронта. Поступил в институт, где на первом же комсомольском собрании меня избрали в бюро комсомола института. Это произошло неожиданно для меня и случайно, как я считаю. Я ведь даже представления об этом не имел. Так что никакого желания двигаться по партийной линии у меня не было.

– Вплоть по Политбюро? Это тоже было случайно?

Это всё цепь случайностей.

– Вы не задумывались над тем, почему эти случайности получались?

– Что касается меня, то я не считаю, что у меня типичный для многих функционеров путь. Я не прошёл партийно-кагэбистскую селекцию. У меня как раз всё складывалось случайно.

Например, сначала я хотел поступать в кораблестроительный институт в Нижнем Новгороде, но меня не взяли по состоянию здоровья. Тогда я подал документы в педагогический, на филфак, тянуло меня всегда к литературе. А потом меня вызвал замдиректора и сказал: «Зачем филологический? Давай иди на исторический». Так вот я попал на исторический факультет.

Учился спокойно, ни о какой партийной работе не думал. Но однажды меня вызвали в обком. Там меня ждала симпатичная женщина, она оказалась из ЦК и курировала Высшую партийную школу. Она предложила мне сдать экзамены в ВПШ. А почему бы и нет? Шестнадцать человек поехали поступать, но экзамены сдали только четверо. Так что опять случайность, не мой выбор.

Кстати, учился я всегда хорошо и проблем с экзаменами у меня не было. В институте был сталинским стипендиатом, потом в Академии общественных наук получал только «пятёрки».

Но Высшую партийную школу я так и не закончил. Через год после моего поступления её расформировали. Я опять вернулся в институт, а через три месяца меня назначили инструктором сектора печати обкома партии. Так я стал курировать местную, районную, печать. Знаете, я до сих пор считаю, что самая интересная печать в то время была в районах. Там печаталось всё. Цензоры были из тех же ребят-журналистов, все были знакомы.

– Скажите, а кто имел больший вес в обкоме – секретарь по идеологии или по промышленности, например?

– Если кого-то надо растерзать, то в данном случае больший вес имел, конечно, секретарь по идеологии. Под растерзанием я имею в виду чисто политико-идеологический характер, оценки поведения, состояние идеологической работы на предприятиях, отношения рабочих с руководством… Демагогия была такая – рабочие всегда правы. Это было нужно для завоевания авторитета. Считалось, что лучше будет «дать по шапке» директору, выговор ему объявить, чтобы рабочие сказали: «Вот она, справедливость!»

С одной стороны была система подавления, а с другой – маневренность, создание видимости, что партия всё время на стороне рабочего класса, крестьянства. Выговора-то давали не рядовому человеку. Если рабочий человек что-то не так скажет, то его просто судили или расстреливали.

– Простите, но мы с вами так и не выяснили: в ЦК вы тоже попали случайно?

– Они занимались кадровыми делами. Потом, понимаете, после войны возник кадровый голод, ведь было убито более тридцати миллионов человек.

– То есть тогдашняя номенклатура не воспроизводила себя, как сейчас?

– Воспроизводила, но уже не за счёт себя. Ведь восемьдесят-девяносто процентов секретарей ушли на фронт, и многие не вернулись. Откуда им было брать кадры? Из пришедших с войны членов партии. Кстати, многие из нынешнего поколения руководства партии выросли именно на почве этого кадрового голода, в том числе и Горбачёв.

Так вот что происходило потом. Как-то я написал статью про соревнование в одном районе, и бюро обкома её не одобрило. А я написал правду – что никакого соревнования не было на самом деле, что все договора о так называемом соревновании заключались по телефону. Сами же люди ничего не знали о соревновании.

– Эта статья была вашей инициативой или вам подсказали?

– Нас просто разослали по районам проверить, как идёт соревнование. Я попал в Гаврило-Ямский район, где у меня и сложилась такая точка зрения. Ну, на бюро меня всего раскритиковали, а редактору газеты это понравилось. Через месяц меня перевели в газету членом редколлегии. Я и не возражал. По-моему, поступил правильно.

Стал работать в газете. Три с половиной года проработал в областной газете. Вот это действительно была школа! Это был настоящий университет, настоящее познание жизни! Я ездил по районам и писал обо всём, ведь в районной газете нужно уметь писать обо всём. Научился определённой доле цинизма. У нас то ли стукач ленивый был, то ли его вообще не было, но многое нам сходило с рук.

– Это какие были годы?

1950–1953-е годы.

– А что же вы тогда могли особенно-то сказать?

Ну как же! То, что колхозы ломали, то, что они умирают. Про низкий уровень зарплаты, что в магазинах ни черта ничего нет.

– А о том, что было выше района, вы уже не говорили?

– А мы и не знали, что было выше.

– Ну а разговоры были об этом?

– Это считалось антипартийными разговорами, молодой человек. За это из партии исключали.

– Знаете, мне приходилось общаться с людьми вашего поколения, и многие мне говорили: «Да. Мы всё знали, всё понимали...»

Да врут они! Всё понимали они…

– В вашем окружении были такие, которые понимали?

– Нет, конечно! Конечно, нет!

– Может, просто молчали?

– Да, было, что и молчали. Ну вот, например, разговариваем мы в кругу товарищей о том, что вышла новая работа Сталина о языкознании, где он писал, что русский язык возник то ли в Белгородской области, то ли в Курской, то ли на стыке этих областей. Ну что это за чепуха! Почему не в Архангельске, не в Ярославле или не в Сибири?! Но мы считали, что такие мысли являются антимарксистской постановкой вопроса, что это ревизия и глупость.

– То есть всё-таки сомневались в том, что говорил Сталин?

– Это всё конкретные вещи. А в целом… К тому времени не то чтобы сомневались в том, что говорил Сталин, но как-то потихоньку угасала беспрекословная вера. Это уже было ведь после войны. Как ни парадоксально вроде это звучит. С одной стороны, он укрепил свою власть. Победа в войне! Он самый лучший в мире полководец, таких никогда не было! Он – гений человечества! Но где-то подспудно сомневающихся стало больше. Боготворение кончилось, иконообразное о нём представление шаг за шагом размывалось. Солдат, вернувшийся с войны, был уже другим человеком. Он молчал. То есть как молчал: дома-то он рассказывал, что он видел в Европе. Он увидел там дороги, дома и всё окружающее воспринимал уже по-другому. И появилась такая вот нотка: «А! Врут!» До этого времени так не говорили: «Врут газеты! Врут лидеры! Начальники врут!» Такого раньше не было. Но всё равно недоверие в целом было.

Тот же деревенский мужик вернулся после войны в деревню, которую продолжали грабить. И люди перестали понимать, для чего это делается. Ну понятно, раньше была гражданская война, потом Отечественная. Бабы спасли страну, фактически это они выиграли войну, работая и ничего за это не получая, голодая. Но зачем же опять-то грабить деревню? Этого они уже не понимали. Мужик прореагировал на это ногами – убежал в город. Молодёжь тоже перестала оставаться в деревне.

– Александр Николаевич, как удалось Сталину усыпить такую огромную страну?

Усыпление началось в 17-м году и переходило из поколения в поколение. Вся деятельность Ленина сводилась к манипуляциям массами. Он первым нашёл язык, который понимал люмпен. Это он, а не Октябрьская революция, расколол общество в силу идеи классовости, диктатуры пролетариата, этого геноцида. Но он придумал ещё и такую вещь, как гражданская война. Это же он провозгласил лозунг «Превратить войну империалистическую в гражданскую!» И претворил его в жизнь. В итоге – тринадцать миллионов убитых. Кого? Тех же людей России, братьев, сестёр, отцов, матерей. Общество окончательно раскололось.

Большевики несут огромную историческую ответственность перед нашим народом за раскол общества. Я понимаю, в любом обществе есть элементы раскола, недовольные, классовые слои. Но когда говорят, что должна быть диктатура пролетариата, а все остальные должны быть уничтожены, а все – это купцы, предприниматели, дворяне, офицеры, кулаки, священнослужители… Все они должны быть уничтожены, а остаться должен один люмпен.

– Он и остался.

Да, остался люмпен, который в 30-е кричал: «Смерть прихвостням империализма! Смерть шпионам! Смерть собакам-убийцам!» В большей массе русский генофонд подорван очень серьёзно. Когда мы сегодня говорим об отставании, то есть, конечно, причины и политического характера, и экономического, но есть причины и генофонда. Потребуются годы, чтобы это восстановить.

– Как вы думаете, почему смог появиться Сталин? Видимо, в России для этого была почва?

– А как же! Это сотворила революция, предреволюционная борьба. Недаром Столыпин говорил, что боится двух вещей – революции и войны. Он всё сделал для того, чтобы не было войны. Однажды он отговорил царя от войны и считал этот день самым счастливым днём своей жизни.

Кстати, интересно, как сейчас коммунисты спекулируют на известном высказывании Столыпина: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия». Интересно, что это он сказал в Думе при обсуждении вопроса о необходимости передачи земли в частную собственность. Левые выступали против этого, они говорили, что нужно отнять у помещиков землю – хотя к тому времени у них практически не осталось земель, – да ещё в придачу отнять землю у монастырей. А Столыпин выступал за передачу земли в частную собственность, именно тогда он и сказал свою знаменитую фразу. Величие России он видел в частной собственности на землю. Теперь эту фразу вырывают из контекста…

Наша беда, в сущности, и наши метания, вся эта сумятица – от определений о характере событий, внедрённых в наши мозги. Вот говорят: Великая октябрьская социалистическая революция. Но даже Ленин первоначально называл её просто переворотом. Он произошёл после Февральской революции, которая действительно была революцией, ибо сменила монархию на Временное правительство, которое должно было через Учредительное собрание установить новый строй в России. Февральская революция была настоящей демократической революцией. Но Учредительное собрание, как известно, было разогнано большевиками. Так что Октябрьская революция была не революцией, а контрреволюцией. Она была реакцией на Февральскую революцию. Все составляющие, политикообразующие факторы свидетельствуют именно об этом. Это и запрет на свободу слова, и запрет партий, и переименование социал-демократической партии в коммунистическую.

Кстати, вспомните, из-за чего было Кронштадтское восстание. Матросы по наивности стали требовать выполнения лозунгов Октябрьской революции, в которой принимали активное участие. Но большевики изобразили их контрреволюционерами.

– То есть компартия просто обманула народ?

Конечно. Отсюда и начался обман – дескать, это была революция для народа. Потом начался геноцид против отдельных слоёв народа, потом и против основной составляющей – крестьянства, которое было почти ликвидировано. Потом индустриализация. Пролетариату внушили мысль, что он играет ведущую роль. А он спился. Его споили, и он продолжал жалкое существование.

– Простите, мы немного отвлеклись от темы о Сталине. Теперь мы знаем, что это был за монстр, хотя если посмотреть на его портреты – такой добрый дедушка...

– На самом деле он был совсем не такой. Снимки говорят, что и Ленин был не таким, как его рисовали.

Понимаете, Сталин был византиец, со всеми пороками византийцев – интриганство, предательство. Ему ничего не стоило расстрелять своего товарища. Хотя, с другой стороны, он строго соблюдал какой-то выдуманный, но действующий на массы ритуал. Если посмотреть хронику съездов, то можно заметить: он никогда не садился на место председательствующего, как это делал Брежнев или Хрущёв. Он всё время бродил где-то сзади, то к одному подсядет, то к другому. Никогда не открывал съездов, не закрывал их.

– Да и одевался он просто.

Да, и это тоже. А его выступления? Я читал как-то стенограмму совещания с военачальниками, проигравшими финскую войну. Он дал возможность им сцепиться друг с другом. Он очень умело поддерживал одних, потом других, пока они не начали сваливать всё друг на друга. А он выглядит таким умиротворяющим, как бы понимающим и тех, и других. Но потом он просто расстрелял половину из них.

Так же он поступал и на других совещаниях. Он не изображал из себя прокурора, он был как бы отстранённым, понимающим и тех, и других. Потом, спустя недели две, половина участвовавших в совещаниях уничтожалась. Он убирал тех, с кем был не согласен. Он чувствовал угрозу. Посмотрите на тех, кого он убирал. Это интеллектуалы. Это те, кто начинал умничать, в хорошем смысле слова.

Посмотрите на пленумы 28–29-х годов, когда началась вторая волна контрреволюции, когда Сталин убирал ленинскую гвардию и расставлял своих людей. Бухарин, Рыков, Угланов, Томский… Они тоже негодяи, хотя сейчас я не об этом. По своему личностному уровню они были гораздо выше, если сравнивать их выступления с бестолковыми и грубыми выступлениями Микояна, Орджоникидзе, Молотова, Кагановича, этой новой плеяды руководителей.

– Это были новые негодяи?

Да. Он их приблизил к себе. Тех, кто знал его истинную цену, он уничтожал. А эти были карьеристами без особых взглядов, хотя это логичное продолжение. Ведь постепенно партия становилась безвзглядная. Если говорить о старой гвардии большевиков, то они в тюрьмах и ссылках книжки читали, спорили, грызли друг друга. Ох уж эти бесконечные конфликты! Ленин страсть как любил склоки организовывать, он вообще был очень склочным, как и любой политический преступник.

Окончание следует

#3 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 26 January 2010 - 11:39

ЯКОВЛЕВ А.Н.: Октябрьская революция была контрреволюцией

12.11.2000
Окончание


– Александр Николаевич, вы прошли путь из самых низов до политического, как говорят, Олимпа. Вы знаете очень много партийных тайн. Скажите, какая тайна вас больше всего потрясла как человека?

– (Вздыхает.) Видите ли, единственное, может быть, что знаю я и чего не знает никто другой, – это политика репрессий. Уже двенадцать лет как я председатель Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Через мои руки прошли тысячи дел. Девяносто девять процентов из них – фальсификации. Иногда грубые, иногда не очень, но фальсификации. Для меня эти репрессии были тайной. Но я потрясён, и это потрясение так и унесу, видимо, с собой.

Самой великой тайной партии является то, как она сумела сделать из всех нас идиотов, доносчиков, карьеристов, людей без совести и чести. Вот это самая великая тайна. Партия умела играть на каких-то самых низменных инстинктах. Мы приветствовали убийства. Как же можно так? Неужто нас вcех охватило всеобщее неопознанное физическое заболевание? Или были какие-то другие причины? Почему мы оказались таким стадом? Почему мы аплодировали убийствам, насилию? Почему мы охотно соглашались со всем, что говорила партия? Вот это самая великая тайна – политическая, психологическая, нравственная.

– Позвольте, но вы же сами были в Политбюро и курировали идеологию…

Я был в Политбюро во время перестройки. Именно тогда мы организовали Комиссию по реабилитации жертв политических репрессий. Именно тогда мы выпустили всех политических заключённых. Именно тогда было прекращено преследование религий. Да этому Политбюро надо памятник ставить!

– Неужели всем его тринадцати членам?

Так они же все голосовали за перестройку. Тогда появилась свобода слова, и тогда она была лучше, чем сейчас, интереснее. А когда прекратилась «холодная война»? Тогда.

– Прокоммунистические организации любят кричать о продажных Горбачёве, Шеварднадзе и Яковлеве. Сколько вам американцы «заплатили»?

– Посмотрите на нынешних министров. Они же погрязли во взятках и коррупции. Меня этой грязью не замазать. Я живу на пенсию и ни хрена не получил от перестройки. А ведь как член Политбюро жил прекрасно.

– Александр Николаевич, а всё-таки сколько же вам «заплатили» американцы за развал Союза?

– Всё, что я получил от них, я передал председателю КГБ Крючкову. Это же он говорит, что я от них что-то получил. Крючков сделал для страны столько, сколько ни одна американская разведка не сделала бы! Он так ей навредил, такой ущерб нанёс!

Если же серьёзно, то когда он меня обвинил, я потребовал расследования. Месяца через четыре мне представили бумагу, в которой доказывалось, что он примитивный лжец и я имею все права подать на него в суд. Но меня отговорил генеральный прокурор. Он мне сказал: «Александр Николаевич, имейте в виду, что в случае, если вы выиграете дело, он получит пять лет тюрьмы за клевету». И тогда я подумал: «Господи, неужели я скачусь до того, чтобы сажать людей?» И отошёл от этого дела.

Источник: http://www.inter-view.org/inv/1404.htm

#4 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 12 February 2010 - 11:38

Большевизм — социальная болезнь XX века

Вступительная статья А.Н.Яковлева к руссуой версии "Черной книги коммунизма", изданной в Москве, издательством "Три века истории", в 2001г.
Авторы: С.Куртуа, Н.Верт, Ж-Л Панне, А.Пачковский, К.Бартошек, Ж-Л Марголен


Книга, предлагаемая вниманию читателя, уже издана во многих европейских странах. Она серьезна, масштабна, туго набита фактами, многие из них уникальны своей новизной, подчас невероятностью. Это своего рода исследование о раковой опухоли большевизма, которая беспощадно уничтожала поколение за поколением во всем мире и, прежде всего, в России.
Книгу создали зарубежные историки. Жаль, что не российские. Но замечательно, что исследование выходит в русском издании.

Что же это за явление — большевизм, основанный В. Ульяновым в 1903 году?

Задумаемся, уважаемый читатель, над таким простым фактом. В XX веке пять раз менялось название страны на политической карте мира — Российская империя (до 1917 г.), Российская республика (1917 г.), РСФСР (1918—1922 гг.), СССР (1922—1991 гг.), Российская Федерация, Россия (с 1993 г.). Четыре раза меняли мы гимн: «Боже, царя храни... (до 1917г.), «Марсельеза» (1917г.), «Интернационал» (1918—1944 гг.), «Союз нерушимый...» (1944—1991 гг.), нынешний гимн — «песня без слов» (с 1993 г.). (прим.- "В 2001 году утвержден новый вариант старого гимна (музыка Александрова, слова Михалкова).
Резали, кромсали административно-территориальное деление страны, переименовывали города, некоторые по несколько раз, дошли до абсурдистики типа: Ленинградская область с центром Санкт-Петербург, Свердловская область с центром Екатеринбург и т.д.
О чем это говорит? Ставлю отточие...

Ленин в начале века патетически воскликнул: «Дайте нам партию революционеров, и мы перевернем Россию!»
Перевернули. Поставили с ног на голову. Что получили? Ничего, зато потеряли целое столетие. На то же столетие отстали от цивилизованных стран. Убиты десятки миллионов людей. Страна — нищая, отсталая, нация биологически вырождается. И перспективы выздоровления страны и нации отнюдь не радужны. Почему? Потому, что наше общество пусть еще не смертельно, но все еще запредельно отравлено ложью. Мы все еще продолжаем жить в каком-то кошмарном сне. Боремся за свободу, а живем по-советски.

Самое ужасное, что существует на белом свете, — это извращение прекрасного. Большевистский режим родился из революционной решительности, на словах вдохновляемой гуманистическими идеалами. Ленинцы были убеждены, что только насилие является универсальным и единственным средством осуществления этих идеалов.

Большевизм и фашизм — две стороны одной и той же медали. Медали вселенского зла. Целью большевистского террора было создание якобы идеального бесклассового общества, идеологически чистого, как дистиллированная вода. Гитлеровский террор был более предсказуемым: очистить для начала Европу, а затем и весь мир от неполноценных народов, прежде всего славян и евреев. Славяне и евреи, затем желтые и черные — это ясно и понятно: на планете Земля должны жить только «белокурые бестии».
В политическом завещании Ленина, которое затем стало 58-й статьей Уголовного кодекса СССР 1926 года, первый пункт определял любое действие или бездействие, служащее ослаблению власти, преступлением. Вместо презумпции невиновности — презумпция виновности. Ибо «кто не с нами, тот против нас». Люди с первого дня гражданской войны, развязанной Лениным, стали жить в условиях тиранической, уголовной анархии.
Кажется, несовместимы эти понятия — чудовищная деспотия и анархия. Увы, это было так. Любой негодяй-чекист мог единолично приговорить к смерти любого классово неполноценного, по его определению, человека. Сталин «демократизировал» этот процесс, упорядочил уголовную анархию, доведя число негодяев до «троек». Именно благодаря анархии преступная власть стала как бы невидимой и всегда праведной: власть хорошая, люди плохие.
В итоге высшим средством созидания стала борьба всех со всеми и за все. Вспомним эту абсурдистику. В СССР боролись с буржуазной идеологией и традицией, боролись за повышение производительности труда и партийности искусства, за «нового человека» и с пережитками прошлого... Вели нескончаемые «битвы за урожай», за сверхплановый выруб леса и распашку целины, за 100%-ную коллективизацию и за «мир во всем мире».
Гитлеризм кристально ясен, как бандит-насильник. Фашисты демонстративно сжигали книги на площадях, коммунисты сожгли их в сотни раз больше, нo тайно, по списочкам, с обязательной точностью. Кстати, сжигание книг, прежде всего Библии, Корана, произведений Достоевского, сотен других авторов, началось по инициативе Крупской, жены Ленина.

Как известно, все режимы, в том числе и демократические, во время войны прибегают к «информационной автаркии», ограничивают распространение информации, свободу передвижения людей и идей. Большевизм это сделал политической константой мирного времени. Радио глушили, свирепость цензуры доходила до абсурда, выезд за границу был закрыт, жены неверных мужей бегали в парткомы, где их, неверных мужей, «воспитывали». Не случайно же Ленин запретил все буржуазные» газеты, издавались только коммунистические. Партия решала, какие книги читать, какие песни петь, о чем говорить, как говорить и зачем говорить.

Контроль над информацией и закрытие границ, ГУЛАГ и беззаконие, прочие издевательства над живой жизнью служили тому, чтобы псевдореальность воспринималась людьми как подлинная реальность. Перевоспитание наше было доведено до такой степени, что люди перестали «быть», а начали «казаться», играть верноподданническую роль везде и во всем. В миру нельзя было показать, что ты не веришь своим глазам и ушам, что белое — это черное, с языка рефлекторно срывалась одна ложь. Житие во лжи стало обязательно-принудительным, и потому набатно-солженицынское «Жить не по лжи» стало национальной идеей по демонтажу тоталитаризма: хирение и вырождение последнего стало явью во времена гласности, столь памятной многим и столь дорогой лично мне.

Советский Союз после гитлеровского разбоя — все эти ужасы, даже вместе взятые, не идут ни в какое сравнение с тем, что представляла из себя наша Родина после семи неполных лет ленинской тирании. Россия и ее народ были ограблены до нитки. Золото, бриллианты, валюта были прикарманены высшей партийной кастой для «мировой революции», но прежде для самих себя.
Физически было уничтожено дворянство. Уничтожено купечество, предприниматели, интеллигенция, цвет армии - офицерство. Перебиты миллион крестьян, стерт в порошок рабочий класс, от имени которого якобы и вела свои бандитские дела ленинская шайка.
Экономика развалилась. Погиб лучший в мире речной флот, гордость российского купечества. Замерли, заросли бурьяном лучшие в мире железные дороги. Порушена, превращена в прах лучшая в мире банковская система. Разграблены и изничтожены тысячи лучших в мире аграрных хозяйств, в которых производительность труда и урожайность были выше, чем в Западной Европе Америке. Замерла лучшая в мире система народного образования, созданная Александром II и усовершенствованная Столыпиным.

Среди большевиков Сталин был хитрее всех, коварнее всех, рассчитывая свои действия на годы вперед, знал тюремную и ссыльную жизнь, обладал невероятной, фантастической памятью, натренировался фотографически читать тексты, терпеть не мог ни оппонентов, ни конкурентов, в чем схож с Лениным, виртуозно матерился, в быту был скромен, осмотрителен, патологически ненавидел революционеров всех мастей, в том числе и своего учителя Ленина, а особенно его жену Крупскую. Но, как законченный циник и прагматик, лучше других понимал, что в единоличные вожди можно въехать только на спине Ленина, поэтому объявил себя лучшим его учеником, продолжателем дела, вбил в мозги партийцев, что «Сталин — это Ленин сегодня».

В истории не было большего руссконенавистника, русофоба, чем Ленин. К чему бы он ни прикасался, все превращалось в кладбище. В человеческое, социальное, экономическое... Все ограблены - и живые, и мертвые. Ограблены даже могилы. Все разворовано. Все оболгано. Все уничтожено. Так завершила величайшая афера, спланированная германским генеральным штабом, лично фельдмаршалом Людендорфом, наставником и кумиром Гитлера.
Поскольку весь марксизм был построен «на религии классовости», прежде всего нужно было отменить религию истинную. И Маркс, и особенно Ленин, родившийся в многонациональной и разнорелигиозной империи, понимали, что «загнать человечество в рай коммунизма» можно только исключительно насилием, в том числе и духовным, создав монорелигию атеизма для всех.
Ленин — патологический мракобес религии атеизма. Почему мы забываем о мегамракобесии марксизма-ленинизма? Разве не первым в мире патриарх Тихон уже 19 января 1918 года предал анафеме большевиков и страстно призвал верующих «не вступать с извергами рода человеческого в какое-либо общение»:

Ущербность всей советской и постсоветской марксологии, как истинной, т.е. критической, так и мнимой, т.е. апологетичной, просматривается в запредельно материалистическом уклоне, атеистической предрасположенисти. Все то же топтание на марксовом информационном поле. Все одни и те же Гегель, Фейербах, Кант, Лассаль.

Идеологический монополизм обеспечивал всеобщий контроль за всеми и каждым. Умы и души идут по тому же разряду, что и вещи. Несогласные уничтожаются или изолируются. Свободный труд, свободная мысль, свободное слово упраздняются. Поиск истины под запретом. Наука и искусство большевизируются. Более того, в ранг идеологических сфер переводятся агрономия, медицина, электроника — все и вся.

В системе «моновласть — монособственность» отрицательные обратные связи (мнимая информация) считаются положительными. Отсюда чудовищное искажение действительности, статистическое строительство «рая земного». Юридические нормы подменяются инструкциями и предписаниями, верховенство права — верховенством политической власти снизу доверху.
Поскольку нравственно лишь то, что служит построению коммунизма, трудовая и интеллектуальная селекция заменяются политико-идеологической, карьеристской.
Практика большевизма усиливала вредоносность феодального атавизма о делении труда на производительный и непроизводительный, на «чистый» и «грязный», на престижный и непрестижный.
Экспроприация средств производства, передел чужого имущества не только не сделали трудящихся богаче, напротив, в силу неумолимой логики экономического развития и законов морального возмездия привели к унизительному люмпенству. Экспроприация деформировала психику, сознание людей. Она подорвала стимулы к труду, размыла ответственность людей за собственное благосостояние.
Пролетарский интернационализм, с которым марксизм связывал большие надежды, и прежде всего решение национального вопроса, преодоление национального эгоизма, расизма, шовинизма, антисемитизма, привел к противоположным результатам.
Как выяснилось, большевизм, освобождающий человека от ответственности за свое экономическое положение, деформирующий его экономическое и социальное мышление, делает его податливым к ультранационалистической идеологии. Националистический экстремизм, будучи одной из форм современного фашизма, словно смерч, сметает все на своем пути, оставляя за собой развалины.
Участие трудящихся в октябрьском перевороте и вызванной им гражданской войне не только не очистило их от «старой грязи», а, напротив, озлобило их, надломило духовно и морально. Взаимная нетерпимость приобрела характер массового психического заболевания. Революция оказалась не праздником справедливости, а вакханалией мести, зависти, расправы.
Возведя нетерпимость и ненависть в государственную идеологию, большевизм сделал все возможное и невозможное, чтобы превратить людей в соучастников вандализма.

Люди всегда творили преступления. Творили их и организованно, и спонтанно, но такой преступности власти, которую породил большевизм, в истории не было. И всё под прикрытием заботы о всем человечестве.
Террор — вот путь переделки человеческого материала во имя будущего. С точки зрения человеческой, этому названия просто нет. Трудно синтезировать в одно понятие социальный каннибализм, каинизм, геростратство, иудин грех в своем законченном развитии — от предательства Учителя до предательства Отца, что и Святому Писанию неведомо.
Пренебрежение к конкретному человеку большевики полностью взяли из марксизма. Но не только. Были и свои, российские, традиции — нигилизм, нечаевщина, анархизм.
Маркс в конце концов отбросил рассуждения о гуманности и любви, которые были в первых его произведениях. Он уже не говорит о моральной справедливости, хотя беспрерывно морализирует, изобличая и осуждая своих врагов. И все это выросло в утверждение, что нравственно все, что соответствует интересам революции, пролетариата, коммунизма.
Именно с такой моралью и расстреливали заложников в граждан войну, уничтожали крестьянство, строили концентрационные лагеря, выселяли целые народы.
Примат иллюзорного будущего над человечностью давал полную cвободу не стесняться в средствах, быть по ту сторону добра и зла, когда дело о власти, насильственных действиях, репрессиях и тому подобном. Действительные ценности — доброта, любовь, сотрудничество, солидарность, свобода, верховенство закона и т.д. — оказались непригодными, излишними, ослабляли классовое сознание.

Есть раны, которые не заживают. Как могло случиться, что миллионы ни в чем не повинных людей были уничтожены по прихоти небольшой группы преступников, а еще миллионы были обречены на бесконечные страдания, оказавшись изгоями общества, жертвами злой государственной машины?

И все это при молчаливом или шумливом одобрении других миллионов сбитых с толку и едва ли отдающих себе отчет в том, что они тоже принадлежат к расстрелянному поколению.

Трагедия не только в мертвых, но и в живых.

Миллионы людей честно трудились, радовались, были счастливыми, растили детей, мечтали о лучшем будущем. Они верили в это будущее и отвергали тех, как им внушалось, мешал быстрому бегу к этой вожделенной минуте счастья.
Проклятые времена, но и времена противоречивые, с разделенными сердцами и душами, с совестью, исковерканной лживой верой.

Нынешний большевизм — красно-коричневый. Он рвется к полной власти с остервенением маньяка. Способ захвата все тот же — тотальная ложь о гибнущей России, о потерянном рае, о «великих завоеваниях социализма»! Как в свое время Ленин лгал и клеветал на все, что мешало ему захватить власть, так и сейчас оппозиция все и вся представляет исключительно в негатив в тех же ленинских традициях. Геббельс только повторил Ленина, требуя былинной клеветы на все тот же «проклятый» демократический Запад.
Кто виноват, что в России вселенский бардак? Кто его вытворил пестовал, взлелеял? Абсолютно полное экономическое ничтожество большевиков засеяло все пространство и время нашего бытия миллионами микро- и макрочернобылей. Пространством — от Калининграда до Чукотки, временем — 70 годами с гаком, с 1917. С приходом Ленина к власти и с приходом военного коммунизма.

Я знаю, о чем пишу. И мне нелегко это далось. Вступил в партию во время войны, воевал, прошел в КПСС длинный путь — от секретаря первичной парторганизации до члена Политбюро. В 1991 году, незадолго до мятежа был исключен из КПСС. За мои долгие годы многое узнал, а еще больше - понял. Про меня написано всякой дряни столько, что захлебнуться можно. На себе испытал всю мерзопакостность продавцов товара из мира теней. Не скажу, что легко все это читать и слышать, но спасает то, что я глубоко верю в будущее свободной России, а коли так, то всякий вздор заслуживает лишь презрения, и ничего другого.

Возродиться на большевистском пепелище, а тем более построить гражданское общество неимоверно трудно, ибо прощание с ленинско-сталинским фашизмом слишком затянулось. Прорыв к свободе обременен нетерпимостью, кровью, пренебрежением к человеку, всеобщим доносительством и всеобщим притворством, потому в результате и получается нечто несуразное, топкое, скользкое.

Официальные догмы большевизма жестко и неукоснительно диктуют политику насилия как «повивальной бабки истории»; насильственных революций как «локомотивов истории»; классовой борьбы вплоть до полного уничтожения одного класса другим: диктатуры пролетариата; уничтожения частной собственности; отрицания правового государства и гражданского общества; попрания прав наций и прав человека; отрицания семейного воспитания; установления мировой империи коммунизма.

Это вероучение, несмотря на уже доказанную историей теоретическую абсурдность и практическую несостоятельность, дышит и сегодня. Оно мимикрирует, приспосабливается, извивается, крутит хвостом во все стороны. Будучи злейшим врагом демократии, большевизм активно паразитирует на ее принципах с тем, чтобы, захватив власть, похоронить демократию, как это уже случилось после октябрьской контрреволюции в 1917 году. Еще вчера большевики — «последовательные интернационалисты», а сегодня — национал-патриоты. Теперь пролетариат — уже не богоизбранная, наднациональная и единственная секта, призванная владеть миром, а всего лишь соборные трудящиеся, которые, согласно очередному мифу национал-большевиков, связывают с ними национал-патриотические надежды на спасение России. Итак, одна секта — интернационал-большевистская — без особых церемоний превращается в другую — национал-патриотическую.

Еще вчера они — воинствующие безбожники, уничтожающие храмы и расстреливающие священников, сегодня, не моргнув глазом, перекинулись в радетели религии.

Еще вчера частная собственность была для них воплощением социального зла и смертельным грехопадением, а сегодня они сами с жадностью хватают все, что плохо лежит.

Еще вчера, будучи у власти, они физически уничтожали всех инакомыслящих, а сегодня живописуют себя чуть ли не главными защитниками свобод и конституционности.
И прочее, и прочее, чему предел за горизонтом.

Но все эти увертки, клоунады с идеологическими переодеваниями, как и прежде, пропитаны ритуальной ложью и корыстью. Узнай Ленин о подобных перевоплощениях, он в гробу бы перевернулся, хотя сам переделывал марксизм в угоду призраку коммунизма, который, по Марксу, бродяжничал по Европе.

Впрочем, тут своя, большевистская, логика, основанная на принципах революционной целесообразности и проституированной диалектики. В начале столетия большевизм во имя химеры мировой пролетарской революции превратил Россию в свою экспериментальную колонию, а народы России - в подопытное селекционное стадо для выведения особой породы человека. Результат известен: Россия облилась кровью и отстала, а народ ее поставлен на колени. Ради той же неутолимой жажды власти на крови большевизм готов сегодня продать за власть и свое капище — «всесильное и непобедимое марксистско-ленинское учение».

Как и многие десятилетия назад, большевизм с его основными политическими игроками и трубачами — РСДРП(б), ВКП(б), КПСС и КПРФ, объявившей себя наследницей КПСС, вместе с другими группировками, включая фашистские, является преградой к прочной свободе человека и зрелому демократическому устройству в России, источником раскола и политической нестабильности, не утихающего страха.

Продолжение следует

#5 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 13 February 2010 - 01:13

Продолжение

С точки зрения их «вождей», нынешняя власть — это режим «национальной измены», «оккупации», «национального предательства», «кремлевских власовцев». Продолжая питаться агрессией, взращенной за семь десятилетий их же властью, равно как и растерянностью людей в условиях быстрых oбщественных перемен, большевики упорно ведут дело к новому социальному взрыву и гражданской войне.

Спросим себя, почему и откуда идут наша нервозность, наш страх сегодня? Да потому, что Ленин и Сталин все еще живы, что идеология взаимной неприязни и подозрительности, равенства в нищете, иждивенчества продолжает угнетать нас, эксплуатировать нас, не дает разогнуться согбенным спинам мешает свободному дыханию.

Идеология нетерпимости целенаправленно превращена большевика в государственную. И вот многие десятилетия мы ожесточенно боремся, не ведая ни милосердия, ни сострадания, не жалея ни желчи, ни чернил, ни ярлыков, ни оскорблений, ни детей наших, ни внуков, не страшась Бога, лишь бы растоптать ближнего, размазать его, как грязь, испытывая при этом сладостное удовлетворение.

По меркам истории, Россия очень быстро идет к обретению свободы, этой подлинной идеологии человека и его всеохватной религии.
Но путь к торжеству свободы России может быть прерван в любой день, если не поставить вне закона большевистскую идеологию человеконенавистничества, всеобщей борьбы, равно как и организации, исповедующие насилие, агрессивный национализм и национальную рознь, расизм, антисемитизм, шовинизм. Только излечившись от большевизма, Россия может рассчитывать на сегодняшнее и грядущее здоровье и благополучие.

Поэтому я неоднократно обращался к российской и мировой общественности, к Президенту России, к Правительству, Генеральной прокуратуре, Федеральному собранию, в Конституционный суд с призывом возбудить преследование фашистско-большевистской идеологии и ее носителей. Никто мне не ответил, кроме коммунистов, которые обратились в Генпрокуратуру с требованием привлечь меня к ответственности за посягательство на свободу слова. Не смешно ли?

Большевизм не должен уйти от ответственности за насильственный и незаконный государственный переворот в 1917 году и начавшуюся вслед за ним политику «красного террора».

Большевизм не должен уйти от ответственности за развязывание братоубийственной гражданской войны, в результате которой была разрушена страна, а в ходе бессмысленных и кровавых боев было убито, умерло от голода, эмигрировало более 13 миллионов человек

Большевизм не должен уйти от ответственности за уничтожение российского крестьянства. Попраны нравственность крестьян России, ее традиции и обычаи. Производительные силы деревни подорваны у нас настолько, что и сегодня страна закупает прокормление за рубежом. До сих пор власти не дают крестьянам землю. В наши дни дум большевики упорно блокируют решение земельного вопроса, понимая, что без этого любые реформы обречены на провал.

Большевизм не должен уйти от ответственности за уничтожение христианских храмов, буддистских монастырей, мусульманских мечетей, иудейских синагог, молельных домов, за расстрелы священнослужителей, за гонения на верующих, за преступления против совести, покрывшие страну позором.

Большевизм не должен уйти от ответственности за уничтожение традиционных сословий российского общества — офицерства, дворянства, купечества, корневой интеллигенции, казачества, банкиров и промышленников.

Большевизм не должен уйти от ответственности за практику неслыханных фальсификаций, ложных обвинений, внесудебных приговоров, за расстрелы без суда и следствия, за истязания и пытки, за организацию концлагерей, в том числе для детей-заложников, за применение отравляющих газов против мирных жителей. В мясорубке ленинско-сталинских репрессий погибло более 20 миллионов человек.

Большевизм не должен уйти от ответственности за уничтожение всех партийных движений, в том числе демократической и социалистической ориентации.

Большевизм не должен уйти от ответственности за бездарное ведение войны с гитлеровским фашизмом, особенно на ее первоначальном этапе, когда вся регулярная армия, находившаяся в западных районах страны, была пленена или уничтожена. И только стена из 30 миллионов погибших заслонила страну от иноземного порабощения.

Большевизм не должен уйти от ответственности за преступления против бывших советских военнопленных, которых из немецких концлагерей перегнали, как скот, в советские тюрьмы и лагеря. Практически все крупнейшие стройки СССР стоят на костях политзаключенных. Ими сооружались химические заводы, урановые рудники, северные поселения и многое другое.

Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию травли ученых, литераторов, мастеров искусств, инженеров и врачей, за колоссальный урон, нанесенный отечественной науке и культуре. По преступным идеологическим мотивам были подвергнуты остракизму генетика, кибернетика, прогрессивные направления в экономике и языкознании, в литературном и художественном творчестве.

Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию расистских процессов (против Еврейского антифашистского комитета, «космополитов-антипатриотов», «врачей-убийц»), направленных на разжигание межнациональной розни, на возбуждение низменных инстинктов и предрассудков.

Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию преступных кампаний против любого инакомыслия. Все, кто рассуждал или писал не по его директивам, неотвратимо обрекались на тюрьмы, ссылки, спецпоселения, психбольницы, увольнения с работы, изгнания за границу, травлю в печати, другие изощренные издевательства над личностью.

Большевизм не должен уйти от ответственности за сплошную и всеохватывающую милитаризацию страны, в результате чего народ вконец обнищал, а развитие общества катастрофически затормозилось. До сих пор радетели большевистской милитаризации саботируют переход военного производства на гражданское.

Большевизм не должен, в конечном итоге, уйти от ответственности за установление диктатуры, направленной против человека, его чести и достоинства, его свободы. В результате преступных действий большевистской власти погублено более 60 миллионов человек, разрушена Россия. Большевизм, будучи разновидностью фашизма, проявил себя главной антипатриотической силой, вставшей на путь уничтожения собственного народа. Эта неудержимо злобная сила нанесла немыслимый ущерб генофонду народа, его физическому и духовному здоровью.

Во имя спасения страны и всего мира необходима последовательная и решительная дебольшевизация государства и общества.

Было бы пагубным для России повторить ошибки, допущенные демократической властью после августовских и октябрьских событий 1991 и годов, когда вдохновители и организаторы военных мятежей были странным образом прощены, более того, перед ними распахнуты двери для продолжения антинародной деятельности и подготовки ползучего переворота, знаки которого очевидны.

Я против «охоты на ведьм». Тем более что основные преступники уже покинули сей мир. Да и то сказать: все мы — вольно или невольно, прямо или косвенно, — но были соучастниками или молчаливыми свидетелями сотворенного Зла. Рано или поздно, но всем нам не избежать покаяния.
Речь идет о другом. Я призываю к последовательной диктатуре Закона в России, и только Закона, включая неукоснительное исполнение решений Конституционного суда относительно компартии.

Новое нашествие большевизма должно быть предотвращено, чтобы коммунистические оккупанты навсегда остались на помойке истории, как это сделал Запад в отношении гитлеризма.

Так уж сложилась моя судьба, что я много и въедливо изучал работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Мао и других «классиков» марксизма, основателей новой религии — религии ненависти, мести и атеизма. Это не прошло даром: именно «классики» сделали меня убежденным антикоммунистом, противником мракобесного, коварного своей простотой и доступностью учения.
Давным-давно, более 40 лет назад, я понял, что марксизм-ленинизм - это не наука, а публицистика — людоедская и самоедская. Поскольку я жил и работал в высших «орбитах» режима, в том числе и на самой высшей — в Политбюро ЦК КПСС при Горбачеве, — я хорошо представлял, что все эти теории и планы — бред, а главное, на чем держался режим, — это номенклатурный аппарат, кадры, люди, деятели.
Деятели были разные: толковые, глупые, просто дураки. Но все были циники. Все до одного, и я — в том числе. Прилюдно молились лжекумирам, ритуал был святостью, истинные убеждения — держали при себе.

Любое деяние, доведенное до абсурда, неизменно становится фарсом. Сталин, Хрущев и Брежнев не жалели ни денег, ни времени на создание чудовищного по масштабности и нелепости культа Ленина. Он стал советским богом, его «труды», любая глупость или банальность сомнению не подлежали.

В любом зачуханном кабинете даже малюсенького советского чиновника — партийного, государственного, мундирного — в застекленном шкафу сзади или сбоку столоначальничьего кресла неизменно стояли 55 томов Полного собрания ленинских статей и брошюр. В подавляющей массе своей чиновники никогда не пользовались этими книгами, но они, как галстук, были обязательной составляющей кабинетного интерьера номенклатуры всех мастей.

После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потому без устали говорили о «гениальности» позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому «плану строительства социализма» через кооперацию, через государственный капитализм и т.д.

Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще.
Начался новый виток разоблачения «культа личности Сталина». Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна.

Потом появилось мое определение большевизма. В законченном нынешнем варианте оно выглядит так:

«С точки зрения исторической, большевизм — это система социального помешательства, когда были физически уничтожены крестьяне, дворянство, купечество, весь слой предпринимателей, духовенство, интеллектуалы и интеллигенция; это «крот истории», вырывший братские могилы от Львова до Магадана, от Норильска до Кушки; это основанная на всех видах угнетения эксплуатация человека и экологический вандализм; это — античеловеческие заповеди, вбиваемые с беспощадностью идеологического фанатизма, скрывающего ничтожемыслие; это—фугас чудовищной силы, который чуть было не взорвал весь мир.
С точки зрения философской — это субъективное торможение объективных процессов, непонимание сути общественных противоречий; это мышление категориями социального нарциссизма и рефлекторное неприятие любого оппонента; мегатоннаж догматизма, промежуточный и конечный результат потребительски-расчетливого отношения к истине.
С точки зрения экономической — это минимальный конечный результат при максимальных затратах в силу волюнтаристского отрицания закона стоимости; анархия производительных сил и бюрократический абсолютизм производительных отношений; консервация научно-технической отсталости; нарастание застойных явлений; уравниловка как универсальный, может быть, единственный способ «винтикообразить» людей.
В международном плане он является явлением одного порядка с германским нацизмом, итальянским фашизмом, испанским франкизмом, пол-потовщиной, с современными диктаторскими режимами, каждый имеет свои особенности, но суть остается одной и той же».

Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Уже в начале перестройки были изданы десятки ранее запрещенных книг: «Ночевала тучка золотая» Приставкина, «Белые одежды» Дудинцева, «Дети Арбата» Рыбакова и многие другие, выпущены на экран около 30 фильмов, тоже ранее запрещенных, в том числе «Покаяние» Т. Абуладзе. Появилась свободная печать.
Блистательные экономисты-публицисты — покойный Василий Селюнин, Николай Шмелев, Гавриил Попов, Лариса Пияшева, Николай Петраков, Анатолий Стреляный и другие вначале скороговоркой, а затем и в полный голос заговорили о рынке, товарно-денежных отношениях, кооперации и прочем.
Затратность, т.е. патологическая неэффективность плановой, административно-командной экономики, сидела в печенках каждого здравомыслящего человека. Кошмарный товарный голод и невероятные ресурсные затраты, коррупция, дефицит, полумифические деньги, на которые ничего нельзя было купить, водочные и табачные бунты...

В защиту «завоеваний социализма» против реформ немедленно встала «вся сталинская рать» номенклатуры во главе с вождями большевизма. Газета «Советская Россия», основной издатель клеветы в мой адрес и по сей день в марте 1988 года опубликовала статью Нины Андреевой «Не могу пoступиться принципами». Это был своего рода антиперестроечный манифест, боевой клич неосталинистов.

В ответ была резко ужесточена антисталинская дискуссия под девизом «Факты выше принципа». Быстро дошла очередь и до Ленина: факты его деятельности потрясали людей, ничего не знавших о мегапреступности вождя.
Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика — механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма — сработала. Иного способа политической борьбы у нас не было, большевизм напрочь отвергал любые демократические преобразования, любое инакомыслие.
Например, мои работы и выступления 1987—1988 годов, частично и 1989 года были густо напичканы цитатами из Маркса и особенно из Ленина. Благо, что у Ленина можно найти сколько угодно взаимоисключающих высказываний и практически по любому принципиальному вопросу.

Можно ли было в те годы быть реформатором более радикальным? Нет, лобовой, таранный реформизм был бы немедленно остракизирован, изничтожен, изолирован в тюрьмах и лагерях. Главное в то время — обеспечить максимально возможный доступ людей к объективной информации. Выше я говорил об «информационной автаркии». Режим всячески оберегал ее, ибо 70 лет вел против своих подданных перманентную гражданскую войну всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Горбачеву и его сподвижникам удалось сначала смикшировать, а потом и закончить эту проклятую войну.

Лично я считаю, что завершение 70-летней гражданской войны в России, развязанной Лениным и унесшей десятки миллионов жизней наших соотечественников, — главная заслуга команды Горбачева перед историей, основной итог перестройки. Холодная война тоже была завершена, ее знаковым символом стал вывод советских войск из Афганистана.

В августе 1991 года путчисты во главе с руководством КПСС, КГБ и армии попытались возобновить эту войну, но были разгромлены.

Когда нынешние аналитики пишут о перестройке, неважно, поддерживая ее или критикуя, они обходят стороной суть явления, а именно то, что новый политический курс означал исторический поворот от революции к эволюции, т.е. переход к социал-реформизму. Страна практически встала на путь социал-демократического развития. На официальном партийном уровне в начале перестройки это упорно отрицалось, в том числе и мною (иначе и быть не могло), но в жизни восторжествовала именно политика реформизма.
Когда я говорю о российской специфике социал-демократизма, то имею в виду конкретную логику демократических перемен в условиях сохранения тоталитарной основы государства, его стержня — партии.

Опора любого тоталитаризма — в его догмах, охраняемых силой. Именно так было у нас. Но взметнувшаяся гласность заговорила о других возможных вариантах общественного развития. Однако политическая зашоренность была столь непроницаемой, что накопившиеся вопросы бытия, диктуемые самой жизнью, предпринимательство, фермерство, частная собственность, многопартийность и многое другое — в то время были еще опасным ревизионизмом, ересью. Контекст времени был совершенно иным.

Но сколько же сегодня замелькало храбрецов, у которых, оказывается, были свои планы «борьбы и свершений», но вот что-то мешало им бесстрашно ринуться в бой, преодолев в одночасье летаргический сон и озноб страха.
Впрочем, от курьезов и капризов индивидуального и общественного сознания никуда не денешься, равно как от политических и нравственных спекуляций. По инерции мы продолжаем измерять все новое критериями прошлого, а прошлое — критериями нынешних дней, стараясь выглядеть как можно современнее: «Я думал иначе, я бы и сделал не так». Ох уж эта шкодливая смелость тех, кто смотрит на драку со стороны, из-за угла и всегда готов прислониться к победителю и в очередной раз облизать его.

Как было тогда, поначалу?

В принципе, доперестроечное общество могло бы жить и дальше на базе организованной преступности в размерах государства. И существовать так годы, десятилетия и дольше, прикрываясь привычными мифами. Эволюция в подобном направлении у нас зашла очень далеко. Демонтаж сталинизма — лишь самый наружный слой прогнившей луковицы, дальше ленинизм — сплошная гниль.

Нас, реформаторов 1985 года, никто не гнал с вершины власти. По Красной площади носили наши портреты, демонстранты пели песни и рукоплескали. Можно было по-андроповски взять лопату и почистить конюшню, несколько ослабить политические репрессии, встать на путь управляемой демократии, «просвещенной диктатуры» и т.д. Хватило бы еще инерции лет на 15—20.

Перестройка избрала «мягкий вариант». Стержнем перестроечно-реформаторских начинаний было стремление облагородить социализм, придать ему человеческий облик. Рычагом перемен оставалась КПСС. Если взять Политбюро того состава, с благословения которого и пошла перестройка, то при всех различиях в возрасте, характере, образовании, опыте жизни, личных наклонностях, темпераменте и прочем все, хотя и в неодинаковой степени, понимали необходимость реформ, но в рамках существующей системы.

При этом, как и в прошлом, не принимался в расчет тот факт, что Ленину и Сталину удалось создать на обломках крепостничества и незавершенной промышленной революции уникальную систему лжи и насилия, уникальную потому, что она органически отторгала любые посягательства на свои устои, причем даже в тех случаях, когда сами «вожди» делали попытки несколько поправить ход вещей. Никита Хрущев поднял руку на Иосифа Джугашвили и его репрессивную политику, однако система быстро пришла в себя и ответила новым насилием — преследованием инакомыслия, агрессиями в Восточной Европе, расстрелом новочеркасских рабочих. Алексей Косыгин пытался внедрить в экономику элементы динамики, но система отторгла это новшество и исчерпав прежние силовые возможности развития, ответила застоем. Михаил Горбачев встал на путь практических реформ, однако система до сих noр огрызается, цепляясь за любую возможность возродиться. Мы видим, какое бешеное сопротивление оказывают большевики курсу Бориса Ельцина.

Продолжение следует

#6 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 14 February 2010 - 00:05

Продолжение

В 1985 году Политбюро, еще не отказавшись от революционной риторики, но признав реформы неизбежными, оказалось не в состоянии понять, что тоталитарный способ правления может переварить лишь частичные реформы, он согласится с побелкой грязных стен, но не допустит их слома. Годы перестройки подтвердили, что далеко не всем нужны демократия, рынок, частная собственность, военная и аграрная реформы, реформа судебной системы и реальное самоуправление.
Они чужды старому партийному и государственному аппарату, власть и само положение которых обеспечивались как раз за счет отсутствия этих обязательных составляющих демократического общества.
Они чужды тем высшим командным структурам армии, КГБ, правоохранения, что сами составляли не только часть этого аппарата, но его сердцевину и одновременно были сторожевой вышкой всеобщей казармы.
Они чужды всему люмпенизированному, что есть в нашем обществе, во всех его слоях без исключения: от люмпен-пролетариев до люмпен-начальников.
Они и сегодня чужды тем внешне вроде бы новым, а по сути более чем старым силам, которые смысл обновления усматривают лишь в собственном утверждении в креслах, должностях, полномочиях, в привилегиях и возможностях, ранее принадлежавших другим.

Нас, реформаторов 1985 года, часто обвиняют в нерешительности, половинчатости и прочем, совершенно игнорируя то обстоятельство, что в руководстве страны были люди разных, порой противоположных взглядов, представляющих многоцветие идеологических вариантов. Разве это не существенный факт, что во главе заговора 1991 года оказались вице-президент, премьер-министр, министры обороны и внутренних дел, председатель КГБ, председатель Верховного Совета?

Нас в Политбюро многое разъединяло, но многое и объединяло. Каждый день реформ преподносил сюрпризы, они требовали конкретных решений и рациональной реакции, но тут всегда вступала в силу разрушительная одномерная идеология. Разумные намерения и меры она губила, иррациональные - одобряла, будучи сама иррациональной.

Пройдя непростой жизненный путь, испытав на нем всякое — и награды, и унижения, — руководители страны многое видели, немало узнали и постепенно начинали понимать, что жизнь упрямее догм. Они сумели подняться до больших высот в партии, государстве, науке, других сферах. И в прежней системе добились успеха, а потому искренне верили, что и система в целом может одолеть кризис, надо только ее почистить, подмазать, убрать ржавчину.

На политическое сознание многих из нас, если не всех, серьезное воздействие оказали первые реформаторские начинания Хрущева, Косыгина, «пражской весны». Но одних настораживало, других смущало то, ни одно из этих серьезных начинаний не прошло испытания жизнью, ни одно не выявило в практической форме социалистического реформизма.

В силу этих причин (впрочем, не только) перестройка страдала от упрощенно-розового взгляда на вещи, особенно в том, что касается перспектив реформ, незнания степени заинтересованности масс, их готовности поддержать реформы практически. Как в тайге, верхушки деревьев скрипели от ветра, а внизу стояла гнетущая тишина. Порой перестройка совершала действия, которые сегодня, задним числом, просто трудно объяснить, подчас пыталась проломить бетонную стену, не замечая настежь открытой двери.

Нередко приходится слышать, что мы, реформаторы первой волны, были слишком наивны. В чем-то — безусловно. Но наша наивность — во многом и наивность общественного сознания, наивность интеллигенции в целом. Наш путь к познанию и прозрению — это путь всей страны, которая в абсолютном своем большинстве еще совсем недавно была крестьянской, да к тому же крепостнической, феодальной. В той или иной мере все общество должно было пройти этим трудным путем, чтобы обрести способность свободно мыслить, сбросить шоры с глаз и реально оценивать быстро меняющуюся обстановку.

Рассуждая умозрительно, сверхцентрализованная забюрокраченная система, намеренно лишенная обратных связей и настроенная на неограниченную эксплуатацию человека, которую мы так долго именовали «социализмом», все же могла быть частично реформирована. Но при условии ее как бы согласия на рассудочный, рациональный, прагматический подход к преобразованиям, если бы система в целом, все ее главные подсистемы на деле поступились бы хоть чем-то в пользу человека и здравого смысла.
Но именно этого и не произошло, да и не могло произойти. Система отвергала любое реформирование, а поэтому рухнула, не выдержав естественного исторического отбора.

Да, иллюзии на старте перестройки были, и немалые. Наверное, в жизни вообще нет людей, свободных от иллюзий. Эти иллюзии как раз и питались убеждением, что систему можно реформировать, не прибегая к ее слому.
Рациональное течение событий могло бы разрушить какие-то из них. Но ожесточенное сопротивление партийного и военного аппарата перечеркнуло подобный сценарий изначально и в корне. Оно, это сопротивление, подрывало реальный опыт Реформации, деформировало его. Таковы неизбежные издержки эволюционной смены общественного уклада.
Закономерным итогом суеты в делах и смятения в умах стало размывание притягательности позиций политического центра и, напротив, формирование мощных политико-психологических предпосылок всяческого экстремизма. Процессы общественной поляризации начали обретать опасные масштабы, чем и воспользовалось руководство КПСС, организовав августовский мятеж 1991 года.

Вспомним, что предшествовало августовским событиям. К началу 1990 года силы демократии не смогли самоорганизоваться, преодолеть внутренние разногласия, выработать полновесную программу действий. Нарастала неуверенность президентской власти.
В этой обстановке реакция перешла к тактике агрессивного противодействия преобразованиям.
Дополнительным сигналом для нее послужило, я убежден, удушение программы «500 дней». Демократия смирилась с поражением. Это была ошибка с тяжелыми последствиями. Именно этот просчет открыл путь январскому (1991 года) вооруженному выступлению реакции в Вильнюсе, затем в Риге и к генеральной репетиции путча — военно-большевистской демонстрации в Москве 28 марта того же года. Из той же колоды — обсуждение на Пленуме в апреле 1991 года вопроса о снятии Михаила Горбачева с поста Генсека партии, что символизировало открытый разрыв «реакционно-обновленного» руководства партии с политикой преобразований.

Августовская (1991 года) попытка государственного переворота, поправ эволюционное развитие реформ, в то же время ускорила переход к кардинальным реформам. Возможно, что объективно они были несколько преждевременными, хотя стагнация в социально-экономическом развитии в доавгустовский период таила немалую угрозу реставрации.
Первые, сравнительно легкие победы вскружили демократам голову. Их поразило зазнайство, за которым последовало политическое разгильдяйство.

При всех благотворных переменах последних лет все же нельзя обманывать себя: подлинной и прочной демократии у нас пока не состоялось. Более того, итоги парламентских выборов последних лет уже отрицательно сказываются на процессах демократических реформ.

Время после августа 1991 года — время упущенных возможностей во многих отношениях. Это касается прежде всего политической сферы. Не была осуждена всенародным референдумом большевистская идеология и политика. Путчисты остались безнаказанными. Не подвергся кардинальной реорганизации и государственный аппарат.

Драма нашей демократии в том, что она никак не может создать себе опору в главном — в работающих экономических свободах. Послеавгустовские попытки новой экономической политики, верные по замыслу, были проведены второпях. Либерализация цен не была подкреплена земельной реформой. На рынке не оказалось ни жилья, ни средств производства, ни иностранных инвестиций. Промышленность осталась предельно монополизированной. Не было принято кардинальных решений для развития малого и среднего предпринимательства.
Вот почему экономика захлебывается в трудностях, мечется между полуэкономическими и полуадминистративными решениями.
Вот почему интересы человека с его болями, нуждами и надеждами остаются в стороне.
Вот почему столь медленно прививается политическая культура.

Продолжающаяся перестройка, к сожалению, сводится к столкновению исполнительных и законодательных структур, частной и государственной собственности, центральных и региональных, партийных и государственных интересов.

Смириться с подобным ходом дел — значит дать дорогу хаотическому варианту развития. Что, собственно, и произошло после октября 1917 года. Тогда пришла новая тирания, еще более лютая и мракобесная. Неизмеримо усилились бюрократизация всего и вся, гнет и эксплуатация народа, не имеющие себе равных ни в мире, ни в нашей истории.

Без действительной экономической свободы, суверенитета собственности и личности нам не вырваться из плена власти, объективно тяготеющей к авторитаризму, из плена эгоизма и коррупции, кто бы персонально или по партийной принадлежности ни оказался у руля ледокола.

Потому и демократизация получается у нас деформированной, легко допускающей спекуляции и на ней самой, и на конкретной социально-комической обстановке в целом.

Потому фактическое положение человека мало изменилось. Потому и новая бюрократия столь же равнодушна к людям, как и прежняя.

Человек до сих пор бессилен перед государством: юридически, политически, экономически, да и просто в повседневной жизни. Бессилен в любой ситуации. Человек и государство — несоизмеримые силовые величины: как песчинка и гора, капля и море, как вздох и ураган. На высокомерие, некомпетентность, равнодушие — а по большому счету, на бессовестность власти человек отвечает тем же самым. Иного и ожидать бессмысленно.

Задача высшего смысла — это насаждение ответственности социальных структур перед личностью, перед человеком. Ответственности и в системообразующем смысле, имея в виду демократию, право, отчетность и т.д. И в самом практическом и непременно экономическом смысле: любой нанесенный гражданину ущерб должен возмещаться в полном объеме и безотлагательно. Лишь на этой основе свободный человек станет действительно уважаемым и уважающим себя, обретет чувство достоинства.

К сожалению, нашей еще хилой демократии правомерно бросить в этом плане вполне обоснованные упреки. Очень многие из актеров демократического театра действуют так, будто завтра прямо с утра наступит всемирный потоп и нужно успеть запастись всем впрок на две-три последующие жизни, если удастся устроиться на каком-нибудь необитаемом островке.
Но дело, разумеется, не только в субъективных факторах. Многие несуразицы идут от особенностей модернизации в отсталой стране. Она, эта модернизация, постоянно воспроизводит психологию иждивенчества, уравниловки, эгоистически толкуемой социальной справедливости и прочие прелести уходящего уклада жизни.

Модернизация, я подчеркиваю, в отсталой стране неизбежно порождает эмоциональную реакцию двоякого плана. С одной стороны, все омертвелое видит в наступлении чего-то нового угрозу своим интересам, оскорбление своим прежним представлениям, своим верованиям, авторитетам и героям. И чем быстрее идет модернизация, тем к более трагичным «выбросам» она способна привести.

Но мощные негативные эмоции бурлят и в противоположной части политического спектра. Всегда есть и будут те, кто хотел бы идти быстрее, действовать решительнее. Эти люди соизмеряют день сегодняшний не со вчерашним, а с неопределенным завтрашним, выдуманным, а потому особо привлекательным. Их неудовлетворенность темпами прогресса, психологическое нетерпение тоже способны рождать не менее драматические последствия в общественной жизни.

Добавим сюда, что жизнь не бывает без теневых и даже омерзительных сторон, что за всякий прогресс приходится платить. Остается еще и политическое, групповое, клановое и всякое прочее соперничество. Да еще неискоренимое самодовольство правящего класса.

В любом случае объективные процессы модернизации вызывают мощное сопротивление. Но формы его могут быть существенно разными. В одном случае — откровенный бунт реакции, попытка силой вернуть прошлое. В другом — особый вид саботажа, когда скромные шаги в реформах возводятся в достижения революционного масштаба.
Но социальная база того и другого сходная — опора на люмпенские паразитические элементы. На наименее трудоспособные и трудожелающие его слои. А потому и результат во многом тоже сходен - откат в прошлое или авантюра «большого скачка». Естественный ход прогресса резко замедляется. Реанимируются либо реакционные структуры, либо в новом обличье рождаются по сути все болячки и пороки того общественного устройства, которое торопятся объявить разрушенным. Иными словами, отсталая страна не располагает эффективными средствами и механизмами поддержания общественной стабильности.
Именно от люмпенизированного сознания идет, например, психологическая и политическая возня в России, которую условно можно назвать новые русские. Отечественному мнению настойчиво внушается мысль, будто демократические формы жизни выгодны только нарождающейся буржуазии, норовящей то ли скупить, то ли продать на корню всю страну.
Конечно, среди новых богачей немало жуликов, мошенников, воров, которым не избежать, рано или поздно, ответственности перед законом. Они позорят и демократию, и свою страну. Стыдно слышать рассказы иностранцев о том, как некоторые российские «бизнесмены», будучи за рубежом, швыряются долларами в ресторанах и магазинах. Ясно, что подобные люди вовсе не предприниматели, а просто воры.
Но я говорю не о конкретных лицах, а о попытках дискредитировать тенденции, которые пробивают дорогу к экономической свободе, нормальному рынку.
За спекуляциями на тему «новые русские» — прежний классовый подход, только по-новому представленный. То же стремление разделить общество на злых богатых и несчастных бедных, олицетворяющих добро и справедливость. Но это уже было и принесло только беды. Сегодня подобные спекуляции нельзя квалифицировать иначе, как злонамеренные, подстрекательские.
Схема «богатые — бедные» постоянно подпитывается нерешенностью противоречий между творцами и паразитами, производителями и трутнями, людьми нравственными и двуногими созданиями из клана воинствующего аморализма. Оно изначально заложено в любом обществе. Но только XX век с его уровнем требований к личной и социальной ответственности придал этому противоречию повышенную остроту. Особенно в нашей стране, в которой большевистское государство с самого начала строилось на удушении работающих и возвышении бездельников.

Стихия правит бал там, где власть лелеет пассивного, ленивого и равнодушного. Цивилизация, однако, — это каждодневность усилий, муки творческого поиска, тяжесть сомнений, груз ответственности, на основе чего личность только и может достичь счастья самореализации и обрести достоинство.

Наш исторический выбор состоит в том, пойдет ли общество, страна к возвышению действительного труженика, к его социальной защите, к утверждению за каждым человеком неотторжимого права на самореализацию. Или же мы снова повернем к люмпенопоклонству и тем самым обречем общество на вырождение.

Продолжение следует

#7 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 15 February 2010 - 00:19

Продолжение

Босяки жгут сарай, чтобы зажарить поросенка. К тому же не своего. Люмпен — носитель зависти, первого греха человека. Каин убил Авеля из зависти. У люмпенов своя система ценностей: мораль, нравственность, честь, совесть, порядочность — зловредны. Лень — мать всех пороков. Хлестаков — гениальнейший образец босяка в чиновничьем мундире. Босяк – за уравниловку, за воровство. Сталин — эталон растления властью. Брежнев - воровством. Проблемы босячества, зависти к заработанному достатку, «комплекс Сальери» — это те рефеодальные камни на нашем пути, на которых демократы будут спотыкаться на каждом шагу. И падать придется.

Моцартовское начало — самое светлое, самое ценное, что есть в человеке. Все земное — от перворукотворного костра дикаря до компьютера, от колеса до космической станции — сделали люди моцартовского склада, таланты и интеллектуалы.

Авангард реформации идет по минному полю. Ошибки, потери, разочарования. С трудом, и немалым, мы учимся жить в условиях демократизации, осваиваем азы свободы. Полемическое невежество, неуважение к оппоненту и даже партнеру выплескивается из всякого, раскрывающего уста. В спорах кратно больше хамства, неприятия иной точки зрения, чем истины. Самая пора браться за ум — иначе беда неминуема.
Последние годы слишком глубоко изменили наши понятия об общественной жизни, чтобы и сегодня продолжать действовать на той же интеллектуальной и политической базе, что и в начале Реформации. Поэтому неизбежно:

Первое. Серьезное переосмысление происходящих процессов, интеллектуальное освоение нового опыта, а главное, понимание самих себя с позиции всего познанного, накопленного за эти годы.
В понимании законов и условий социализации личности, строительства духовно здорового общества марксисты начала двадцатого века — и русские, и немецкие, и иные — были во власти кривых зеркал. Их попытки создать теорию личности отличались неистребимой политической демагогией.
Какое, впрочем, можно создать учение о всесторонне развитой личности, если ее предварительно втиснуть в классовые общественные структуры? Классовая завороженность отбросила за негодностью такие факторы социальной интеграции, как общечеловеческая мораль, религия, семья, которые играют первостепенную роль в сохранении человечности.
В сущности, позаимствованная у сенсимонистов идея, что вся история человеческого общества является историей борьбы классов, затеняла основополагающую проблему, почему общество сохраняется как целостность? До сей поры марксоориентировэнная социальная философия отвечает на этот вопрос очередным каламбуром: единство существует через борьбу и противоречия, то есть через разьединение, разрыв.
Вероятность того, что реальный исторический процесс разойдется с прогнозом Маркса, была велика с самого начала. И в то давнее время можно было заметить, что каждый очередной кризис перепроизводства, с которым связывались надежды на начало революции, разрешался мирным путем, подталкивая капитализм на новую ступень расширенного воспроизводства.
Не случайно Энгельс в конце жизни признал, что его и Маркса взгляды на отличие будущего некапиталистического общества от общества современного не имеют никакой теоретической и практической ценности вне связи с конкретными фактами и процессами истории.

Второе. Необходим перенос центра тяжести практических преобразований на закрепление достигнутого, создание надежной опоры демократии в институтах, механизмах и структурах экономики, государства, общества.

Третье. Мы вступаем в период еще большего числа неопределенностей, запрогнозировать исход которых, вычислить траекторию их развития чрезвычайно трудно. Неопределенностей и во внутренней жизни, и в мировой политике, и в мире в целом, период этот требует особой осторожности. Конечно же, не отказа от осуществления реформ, отказа, который искусственно породит новые неопределенности.

Четвертое. Под любые реформы, имея в виду реформы оправданные, направленные на
благо человека, сейчас необходим колоссальный объем предварительных исследований, прогнозов, разработок, проверки ряда исходных положений на моделях.
Недостаточность разработок больно ударяет по реформам и их сторонникам замедляет или останавливает преобразования. Отныне и далее в структуру политической и государственной систем, экономики, всей общественной жизни должен быть заложен институт реформ в качестве постоянного и всеобъемлющего института, обеспечивающего жизнеспособность общества.

Пятое. Скажу так — поверить в возможность и реальность обновления в наших условиях в начале 1985 года было немыслимо. Однако — свершилось.
Тем самым жизнь еще раз, хотя и крайне драматично, подтвердила, что все общественные процессы неизменно носят циклический характер. И потому противодействие консервативной волны тоже неизбежно. Само по себе оно не тождественно отступлению, частичной реставрации прошлого (хотя может дойти и до этого).

Реформация должна уже сейчас задуматься над тем, как облегчить наступление следующей фазы цикла — реформаторской, а не стихийно реставрационной. Тут есть много возможностей.
На пережитую в 1990—1991 годах, в 1993 году и вновь всколыхнувшуюся сегодня фазу оживления реваншизма, подкрепляемую фашизмом, необходимо взглянуть только как на неудачу или неизбежное зло, с которым приходится считаться и как на определенный сигнал о подстерегающих демократию опасностях.

Шестое. Куда же все-таки эволюционирует обновление? Предперестроечное oбщество сильно напоминало феодальное с точки зрения того, как строились в нем взаимные интересы и вся система экономической и социальной мотивации.
Полное отчуждение всех от всего предопределило то обстоятельство, что система в целом была никому не нужна: ни низам, ни верхам. Максимум, что мотивировало — это личное, индивидуальное положение, если оно приносило хотя бы небольшие привилегии.
Именно поэтому «тот социализм» рухнул так же молниеносно и на удивление легко, как в свое время рухнул — без войн и революций — рабовладельческий строй.

Возможно несколько вариантов развития. Один из них беспокоит меня больше всего. Сегодня общество отличается высоким уровнем конфликтности. Но конфликтность порождает потребность в защите — военной, экономической, социальной, — потребность эта, в свою очередь, взращивает определенную иерархию отношений.
Так возник феодализм. Именно стадию социализированного феодализма мы еще переживаем и сегодня. Тенденция к своеобразному региональному феодализму будет, на мой взгляд, достаточно сильной в нашей внутренней жизни, по крайней мере на ближайшее десятилетие. И центральным звеном станут новые республики; министерства и ведомства — там, где они сохранятся; крупнейшие концерны.

Если наше развитие не сорвется в ближайшее время на какую-то иррациональную траекторию, то относительно раскрепощенным будет поколение, которому сейчас 17—20 лет. Таким образом, до того момента, когда новая общественная система в форме социального капитализма станет достаточно сильной, продвинутой, придется ждать, как минимум, 25—30 лет при условии, что в течение этого периода не возникнут какие-то сильные и устойчивые факторы, способные существенно повлиять в ту или иную сторону на эволюцию общества. Что касается подъема жизненного уровня, то он начнется гораздо раньше. Разумеется, все это — лишь самые общие соображения, рожденные скорее образными ассоциациями, чем реальными фактами.

Перспективы обновления, доступные ему альтернативные пути дальнейшего движения, — самостоятельная тема, нуждающаяся в отдельной разработке.

Главные же вопросы сейчас: что и как должно быть сделано для того, чтобы реформы действительно стали неотъемлемым принципом общественной жизни? Что можно противопоставить тенденциям, толкающим к авторитарности, рефеодализму, укреплению иерархических и клановых структур? Что надо сделать, чтобы жизнь в стране чем дальше, тем сильнее подчинялась критериям рациональности?

В целях кардинального изменения социального бытия, на мой взгляд, необходимо сосредоточить всю деятельность по направлениям, способным определить уход коммунизма и придать качественно новый облик обществу. Эти направления я символически называю «Семь "Д"»:

- Депаразитация;
- Демилитаризация;
- Денационализация;
- Деколлективизация;
- Демонополизация;
- Деиндустриализация— экологическая;
- Деанархизация.

Депаразитация. Это — самое трудное. Наше государство — единственное во всемирной истории, которое запрещало человеку зарабатывать столько, сколько он может. Библейски вечно истинное «в поте лица своего» люмпены назвали «рвачеством», «обуржуазиванием», «перерождением», «шкурным интересом» и т.д.
Большевизм через уравниловку сделал большинство людей нищими. Уравниловка — мутный источник иждивенчества, полуработы-полупаразитизма. Она принуждает даже труженика опускаться до уровня лодыря. Бездельный ритуал, то есть присутствие на работе — суть отношения к труду. Отсюда — тотальная люмпенизация общества. По качеству и образу жизни, по отношению друг к другу, к политике, духовной и материальной жизни. Надо только научиться лгать, воровать, списывать, приписывать, обвешивать, обсчитывать и т.д.
Сюда надо прибавить тьму убыточных предприятий, колхозов и совхозов, работники которых сами себя не кормят, следовательно, паразитируют на других. А все мы — вольно или невольно — паразитируем на природе. Благо, что не обделены богатством.

Депаразитация общества возможна только через введение института частной собственности. Причем под частной собственностью имеются в виду все формы собственности, кроме государственной. На Руси никогда не было нормальной частной собственности, и поэтому здесь всегда правили люди, а не законы.

Законность, правопорядок — это императив частной собственности, ее творение. Частная собственность непобедима, ибо она наиболее эффективна. Только частная собственность через действие закона стоимости и конкуренции непрерывно повышает производительность труда и создает материальные блага в изобилии. Частная собственность — первооснова автономии личности, ее обогащения — интеллектуального и материального. Человек без собственности — винтик, терпеливо ждущий, когда его, заржавевшего, смажут социальным маслицем. Человек без собственности не может быть свободным.

Денационализация. До сих пор в национальном богатстве страны преобладающая его часть принадлежит государству, его структурам типа государственных предприятий, опекаемых государством все тех же колхозов и совхозов и т.д. Денационализация реальна только вместе с деколлективизацией. Здесь надо завершить столыпинскую реформу. Автор ее был слишком истиноемок. Для царя и двора Столыпин — левый, для интеллигенции правый. Разновеликая, но единая ненависть к Столыпину убила его. А ведь именно он предложил дорогу, чтобы вывести Россию в белый свет.

Марксистские классики не любили крестьянство: крестьянин и темен, и глуп, и жаден, и бесконечно подражает буржуазии, и прочая, и прочая. Большевики повели себя в крестьянской стране как иноземные завоеватели. Продотряды по жестокости превзошли все мыслимое и немыслимое. В гражданскую войну — институт заложников. Огнем артиллерии сметались заложные деревни. Затем — геноцид казачества, физическое уничтожение «комбедами» столыпинских кулаков, то есть самых работящих крестьян.
В пространстве полицейского государства крестьянина сажали «на якорь» в колхозной бухте беспаспортностью. Приусадебное хозяйство рушили налогом — при Сталине, безземельем — при Хрущеве, невозможностью торговать — при Брежневе. А «неперспективные деревни»? А грабеж со стороны «Сельхозтехники», «Сельхозхимии»? А мелиоративный разбой?
Деревня порушена. Если раньше было аграрное перенаселение, то сейчас — урбанистическое. Аграрное безлюдье можно поправить за счет города. Но для этого надо было создать его величество Интерес. Крестьянин-единоличник, фермер, хуторянин должны иметь реальный доход в два-три и более раз выше, чем у горожанина. Тогда будет толк.
Нужны воля и мудрость, чтобы постепенно разрушить большевистскую общину — колхоз, эту безнадежно больную корову системы: она уже давно перестала давать молоко.
Как упразднить колхозы и совхозы?
Они должны отжить свой век, постепенно заменяясь фермерством, рационально организованными кооперативами, агрофирмами. Деколлективизацию необходимо вести законно, но жестко. И опять же: создано множество законов, с точки зрения формальной логики неплохих. Но они бездействуют.

Демонополизация. Признание конкуренции естественной и общественно необходимой частью экономической жизни, ее главным здоровьетворящим фактором. Защита конкуренции всеми средствами закона и общественного мнения. Жесткие экономические санкции за нарушение антимонопольного законодательства.
Монополия не только гниет сама, она тянет в пропасть и экономику, и общество. Обрекает на техническое и иное отставание. Сеет вокруг себя коррупцию, бюрократизм. Объективно подкрепляет и умножает авторитарные тенденции в общественной жизни.
Необходимо создать все условия и гарантии для того, чтобы иностранные фирмы могли действовать на нашем рынке непосредственно, были бы надежно защищены нашими и общепризнанными международными законами. Иначе нормальной экономики, как и нормальной жизни, не достичь.

Деиндустриализация — экологическая. Потребительское отношение к природе воспитывалось веками и даже тысячелетиями. Мы же, надрываясь на тупиковом общественном пути, тоже немало сделали для аксиоматизации атавизма пещерных времен, когда человек был действительно беззащитен.
Капитализм, особенно в ранней своей стадии, устами Фрэнсиса Бэкона, гордился тем, что пользуется только опытом. Отношение к мышлению, гуманизму полно презрения. Образ матери-природы уступил место образу природы-машины, природы — дойной коровы.
Сегодня более чем очевидно, что материальный и духовный мир едины. И потому так необходимы философия реальной безопасности, мировоззрение, которое базируется на вечных ценностях. Человек познает себя через природу и природу познает через себя. И никак иначе.
Любое общество, которое ставит во главу угла «принцип полезности» как принцип всеобщей эксплуатации природных и человеческих сил, безжалостно иссушает эстетические, эмоциональные, духовные способы общения между людьми, между людьми и природой.
Сколько пустынь сотворили мы? Диву даешься идиотизму, взращенному большевистскими догмами. Система, которая теряет плодородные земли, обращает пашни в пустыни, разоряет природу, убивает сама себя. И никакие идеологические обманы не в силах компенсировать эту потерю.
Но самая страшная пустыня — в нашей душе, иссушенной эгоизмом, растерзанной двойной моралью, заблудившейся в гуманистических координатах в силу разделения фокусной точки мировоззрения. Милосердие, альтруизм, честь, совесть, человеко- и природолюбие — какова доля этой вечности в душах и умах наших?
Смертоподобно и дальше нарушать механизм разумности в экосистемах природы. Уже не за горами, а вблизи, вот-вот начнутся необратимые изменения. Сначала «положим зубы на полку» из-за почвенного Чернобыля, начнем угасать от химических и других индустриальных отрав, в смоговых нечистотах.
А потом что?
Потом экологическая смерть.

Демилитаризация. Время есть скорость передачи информации. Сдвинули время благодаря цепной реакции, и тихие куски урана, «горевшие миллионы лет», обрели способность сгореть в микромгновение, подвинули нас к концу света. Конец света вытворен. Голово- и рукотворно.
Но обратная дорога — не только в уничтожении накопленного оружия, не в механическом сокращении армии. Она — в переосмыслении всего того образа жизни, в котором все военное было почти неприкосновенным. И который привел нас к сегодняшнему положению. Привел, повинуясь политике и инерции, следуя надежно защищенному бездумью.

Более полувека минуло с окончания второй мировой войны, а мы до сих пор разобраться не можем, сколько же средств ушло и уходит у нас на военные нужды, куда и как именно. Ясно, что много, но сколько? Ясно, что скрывали и запутывали, заморочив только самих себя.

И так ли уж бескорыстна эта секретность, верно ли, что она направлена против потенциального противника? Если невозможно проследить все и всяческие расходы, то совершенно очевидно, что здесь широчайшее поле для любой бесхозяйственности и любых злоупотреблений. Слава Богу, что сейчас хоть как-то пытаются навести элементарный порядок в армии, борются с финансовыми и иными злоупотреблениями. Но проблема куда глубже, нежели только экономические ее аспекты. Демилитаризация должна прежде всего тронуть сознание, общественную психологию, образ жизни.

Деанархизация. Парадокс коммунистического общества: жесточайший тоталитаризм уживался с беспрецедентным анархизмом, ибо власть держалась на анархии террора, чтобы все и каждый жили в страхе. Но если вдуматься, то противоречия здесь нет. Возможность произвола сверху создает простор и для произвола на всех иных уровнях. Конечно, в иных масштабах, ином «материале», в разных направлениях, но все равно произвола.

В системе военно-бюрократического строя нет места закону, его уважению, его действительному и строгому соблюдению. Те же законы, которые принимаются в тоталитарном обществе, выполняют две политические функции. Во-первых, они призваны хоть как-то оправдать, прикрыть, облагородить произвол «сверху». А во-вторых, дать властвующим структурам дополнительные рычаги и средства нажима на подданных, управления ими.
Отсюда мощные порывы к анархии, что проявляется в самых разных формах, от полнейшего неуважения к каким угодно нормам и правилам до пренебрежения к собственности, к труду — ко всему и ко всем, кроме себя.

Особенно опасны позывы к анархии, которые возникают на уровне духовном, в пластах политической и общей культуры. Здесь традиции анархизма у нас исторически сложились богатые и прочные, и идут они не только от Пугачева или Разина, Бакунина или Нечаева. Национальная психология издавна легко отзывалась на насилие «в благородных», как считалось, целях. Этим как раз и воспользовались российские коммунисты для захвата власти.
Здесь, пожалуй, следует обратить внимание на одно чисто российское явление. В сущности, вся освободительная борьба в прошлом шла под лозунг «воли», а не «свободы». «Воля» — это свобода для меня, а потом для другого, не последнее зависит от меня, дающего волю. «Свобода» — это свобода прежде всего для другого, что и дает свободу всем.
Традиции «воли» вдохновляли на Руси не только крестьянские бунты, и революционеров конца XIX века. Она продолжает жить в психологии современников, совершающих Реформацию, что в значительной мере блокирует путь к подлинной свободе.

Семь «Д» имеют всеобщий знаменатель — дебольшевизацию. И людей, и экономики, и культуры, и отношения к природе. Только дебольшевизируясь, декоммунизируясь, можно продвигаться вперед ко все более нормальному образу жизни.

Окончание следует

#8 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 16 February 2010 - 00:46

Окончание

Все, что с нами происходит, — это расплата за большевизм.

Большевизм не только институционный, тот, который ассоциируется со словами «сталинизм», «марксизм», «абсолютизм власти КПСС». Но едва ли не в той же мере и большевизм психологический, ассоциируемый с нетерпимостью, поклонением авторитетам, мифологизацией власти, постоянным ожиданием спасителя, духовным и нравственным иждивенчеством.

Он закрепил в нашей общественной психологии многие худшие черты и качества авторитарного сознания, мышления, типа личности. Но и сам сумел утвердиться во многом потому, что общественная почва для него была подготовлена предшествующими веками.

В условиях России в большевизме сплелись и вековые традиции беззакония и авторитаризма, и труднообъяснимая тяга к утопиям, и мерзость бытия, и смешение разных культурных эпох и экономических укладов на одном государственном пространстве, и зловещая череда кровавых «вождей», и многое иное.

История наградила нас идеологией нетерпимости, большевики превратили ее в государственную. И та же история, как бы наслаждаясь творением своим, продолжает безжалостно колотить копытами по дурацким черепам.

История, надо полагать, надеется, что мы поумнеем. И напрасно. Насилие — наш кислород, а свобода — угарный газ.

Страна обосновалась на обочине цивилизации. Три революции, первая мировая, гражданская, вторая мировая войны, индустриализация и коллективизация, массовый террор. Насильственно уничтожено более шестидесяти миллионов людей, в основном молодых, красивых и здоровых, родившихся, чтобы жить, творить и радоваться жизни. Их нет. Подорвана сама корневая система народа. Потому и несут нас на погост молодыми...

Говорят, что нынешние большевики «не те». Вот те раз! Это ведь они говорят, что «не те». До переворота в 1917 году они тоже говорили о свободе, демократии, справедливости и прочем. А что получилось?

В наши дни большевизм, получив изрядные пробоины, пытается задраить их, и снова ложью. Снова говорят о демократии и справедливости. Как будто бы его «новые вожди» уже запамятовали, что именно большевизм оставил после себя выжженную экологическими и технологическими бедствиями землю, выжженную бесхозяйственностью и милитаризацией экономику; выжженные коррупцией и жаждой власти национальные отношения, выжженные цинизмом души людей.

Сегодня мы видим поразительную по цинизму картину многоликости большевизма. Обновленцы и ортодоксы, национал-социалисты и шовинисты. Все они до нездорового блеска в глазах клянутся в верности демократии, паразитируют на ее процедурах, одновременно обещая уничтожить ее незамедлительно, начиная с Конституции, как только придут к власти. Они и дальше будут действовать по принципу — чем хуже для страны, тем лучше для них.

Для нынешних большевиков Сталин был недостаточно крут. Многие натягивают штаны «патриотов», утверждая, что только они любят Отечество, болеют за народ, денно и нощно думают о его горькой судьбе. Но фактически идеология большевизма глубоко антипатриотична. Она всегда была такой, такой же остается и сегодня.

Это большевики выступали за поражение России в первой мировой войне. Шпионили в пользу врага Отечества. Ехали в Россию в пломбированных вагонах. Превращение мировой войны в гражданскую было их программной целью. И все ради собственной власти. Большевики рушили национальные святыни России: даже монгольские завоеватели не позволяли себе уничтожать храмы и монастыри.
Наше сознание глубоко больно, оно опутано и добросовестными заблуждениями, и ложью. Творчество содержалось в клетке разрешенного взгляда на мир и лишь иногда дозволенных светотеней. Нравственность теряла свой первозданный смысл, ибо служила корысти. Жизнь народа ставилась на службу классовым интересам, которые выдавались за истину общественного бытия. Но «классовая правда» — ложь по природе. Лишь общечеловеческое начало может претендовать на истину.

Анализ реального состояния общества долгие годы отсутствовал, да и сегодня он несет на себе печать большевистского мировоззрения. Научные методы искоренялись десятилетиями — в угоду политике единства через насилие. Писал же Ленин, что «диктатура означает — примите это раз и навсегда к сведению... неограниченную, опирающуюся на силу, а не на закон, власть».
Разрушительную миссию большевизма видели многие российские интеллигенты: Владимир Короленко и Иван Бунин, Иван Павлов и Владимир Вернадский, Николай Бердяев и многие другие.

Нобелевский лауреат академик Иван Павлов направил письмо в СНК СССР 21 декабря 1934 года:

«Вы напрасно верите в мировую революцию. Вы сеете по культурно миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции фашизма не было. Ведь только политическим младенцам Временного правительства было мало даже двух Ваших репетиций перед Вашим Октябрьским торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас, и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались Вы, — террор и насилие.
Но мне тяжело не от того, что мировой фашизм попридержит на известный срок темп естественного человеческого прогресса, а от того, что делается у нас, и что, по моему мнению, грозит серьезной опасностью моей Родине».

Иван Бунин сказал о том же, но еще раньше, в 1924 году. Приведу его горестные слова:

«Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освященный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культом и культурой. Что же с ним сделали? Заплатили за свержение домоправителя полным разгромом буквально всего дома и неслыханным братоубийством, всем тем кошмарно-кровавым балаганом, чудовищные последствия которого неисчислимы... Планетарный же злодей, осененный знаменем с издевательским призывом к свободе, братству, равенству, высоко сидел на шее русского «дикаря» и призывал в грязь топтать совесть, стыд, любовь, милосердие... Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее, он разорил величайшую в мире страну и убил миллионы людей, а среди бела дня спорят: благодетель он человечества или нет?».

Не могу удержаться от вопроса: неужели и впрямь нынешние продолжатели дела Ульянова—Джугашвили умнее, прозорливее и ответственнее Бунина и Павлова, Вернадского и Бердяева, Короленко и Горького, сотен офицеров, убитых в гражданскую, миллионов людей, расстрелянных без суда и следствия?

Однако насколько же коварна и коротка наша память.

Мы уже готовы забыть, что немедленно после октябрьского переворота были запрещены все оппозиционные газеты, начались преследования всех некоммунистических партий. Социал-демократическая партия, которую возглавлял Ленин, была быстренько переименована в коммунистическую. Была развязана братоубийственная гражданская война, в крови потоплены кронштадтское сопротивление, крестьянские восстания в Поволжье, на Дону, в Сибири.

Нам неприятно признавать, что В. Ульянов-Ленин, перед которым нас заставляли стоять на коленях, оказался убийцей с большой дороги. Именно он уничтожил нашу родину-мать Россию, бросил ее, как охапку хвороста, чтобы разжечь костер «мировой революции». Именно он санкционировал «красный террор», создание концентрационных лагерей, в том числе для детей-заложников, применение удушливых газов против восставших тамбовских крестьян. Именно он несет ответственность за бессмысленные жертвы гражданской войны.

Мы стали забывать, с какой свирепостью Ленин и ленинцы уничтожали крестьянство, дворянство, купечество, офицерство, творческую и научную интеллигенцию. Именно у Ленина была патологическая ненависть к русскому народу, православию, культуре.

Мы как бы запамятовали, что нас сажали в тюрьмы за сбор колосков на уже убранных полях, за невыработку трудодней, за опоздание на работу, за критику властей и политические анекдоты.

Мы хотели бы забыть, что наших отцов и дедов, попавших по вине бездарного командования в плен, из концлагерей Германии переселили в советские лагеря. Сотни и сотни тысяч умерли от непосильного труда и голода.

Да мало ли еще всего, что мы упорно отгоняем от себя. Память насилуем беспамятством и топаем на выборы, чтобы проголосовать за то, чтобы нас снова унижали, оскорбляли и расстреливали.

Вспомним совсем близкое наше бытие. XX съезд, на котором нам кое-что рассказали о Сталине. Но тут же посадили в тюрьму тех романтиков, что приняли интриги в борьбе за власть за десталинизацию. Затем осудили неразрешенную «оттепель» и продолжили преследования инакомыслящих.
Но вирус сомнения совсем убить было уже невозможно. Семя недовольства прорастало и развивалось. Вспомним исповедальную деревенскую прозу. Вспомним стихи поэтов и песни бардов. Вспомним расхожие анекдоты, беседы за полночь на кухнях и многое другое.

Как прозрачно проявлялось во всем этом, с одной стороны, осознание убожества нашего бытия. А с другой — отчетливое ощущение собственного бессилия, идущее от липкого страха перед властью, равно как и от нашей лени — физической и душевной, от неумения и нежелания победить самих себя, от неуважения к самим себе, острого дефицита собственного достоинства.

«Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть агентом ЧК, то есть смотреть и доносить, — писал соратник Ильича Гусев. — Если мы от чего-либо страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства... Можно быть прекрасными друзьями, но раз мы начинаем расходиться в политике, мы вынуждены не только рвать нашу дружбу, но идти дальше — идти на доносительство».

Уже к 10-летию октябрьского переворота — Кольцов, столь трогательно оплакиваемый «шестидесятниками», восхищался бдительностью советского человека:
«Если белый гость покажется подозрительным, им тревожно заинтересуется фракция жилтоварищества. На него обратит внимание комсомолец-слесарь, починявший водопровод. Прислуга начнет пристальнее всматриваться в показавшегося ей странным жильца. Наконец, дочка соседа, пионерка, услышав случайный разговор в коридоре, вечером долго не будет спать, что-то, лежа в кровати, взволнованно соображать. И все они сами пойдут в ГПУ и сами расскажут о том, что видели и слышали».
И, как бы отвечая «проклятому Западу», сколько человек тайно работает на ГПУ, Кольцов повизгивает от восторга:
«Не сорок, не шестьдесят, не сто тысяч человек работают для ГПУ. Какие пустяки! Миллион двести тысяч членов партии, два миллиона комсомольцев, десять миллионов членов профсоюза — свыше 13 миллионов (миллион «чертовых дюжин»!) по самой меньшей мере. Если взяться этот актив уточнить, несомненно, цифра вырастает вдвое».

Когда нынешние аналитики пишут о перестройке, неважно, поддерживая ее или критикуя, они обходят стороной суть явления, а именно то, что новый политический курс означал исторический поворот от революции к эволюции т.е. переход к социал-реформизму. Страна практически встала на путь социал-демократического развития. На официальном партийном уровне в начале перестройки это упорно отрицалось, в том числе и мною (иначе и быть не могло), но в жизни восторжествовала именно концепция реформ.

Как бы там ни было, но перестройка спасла страну и народ от новой гражданской войны, которую Россия уже не смогла бы пережить. Гадко и омерзительно жить сейчас. По многим причинам. Но не будь перестройки, было бы значительно гаже.

Горбачевский режим — арьергард ушедшей в подполье номенклатуры, ельцинский — авангард новой, вышедшей из подполья. В этом авангарде немало старых лиц, сумевших при уходе развернуться на 180 градусов. Но немало и новых, некоторые из них — благородно-либеральные. Их мало. Но они есть. И хочется верить, что они выведут страну на главную магистраль прогресса, имя которой либерализм. Не вина, а беда Горбачева и Ельцина, что они не достигли неокантианского и либерального озарения. Не дано. Как не достигла этого и страна в целом. Только Бог знает, когда это произойдет. Но отправная точка известна: эпоха перестройки.

В заключение хотел бы высказать несколько соображений по книге. Сила ее — в документальности. Она рассказывает о коммунизме как явлении мирового порядка, его катастрофическом влиянии на развитие человечества. Но, как мне представляется, в политологии произошло смешение понятий. Коммунизма реального нигде не было и быть не могло. Коммунистическая теория - это утопия, игра фантазии, злой обман, игра на инстинктах, спекуляция на реальных социальных уродствах и противоречиях. Маркс и Энгельс ловко приспособили многовековые коммунистические идеи к условиям эпохи первоначального накопления капитала, объявив коммунизм конечной целью общественного развития, а рабочий класс — могильщиком капитализма.

В этой схеме русские большевики увидели спекулятивную возможность мобилизации обнищавших и бесправных масс России на свержение старого режима на основе мести и ненависти. Заманчивая мечта переродилась в уродливую практику, которую я называю большевизмом. Он интернационален, но в каждой стране приобрел свои особенности. Нацизм — в Германии, фашизм — в Италии, франкизм — в Испании, маоизм — в Китае и т.д.

Свои особенности он имеет и в тех странах, где определенные силы, называющие себя коммунистическими, не сумели прийти к власти, остались на уровне носителей спекулятивных идеалов охлократии.

Другое мое соображение вызвано распространенной неточностью в определении времени свержения большевизма в России. Советские и российские политологи за точку отсчета взяли август 1991 года — военно-фашистский мятеж большевистской верхушки. Эту трактовку взяли на вооружение и западные политологи. Я не могу согласиться с этим.

Во-первых, смена любого строя — не одномоментный акт, а длительное вызревание чего-то нового во всех областях жизни, особенно в сознании. Агония коммунизма-большевизма (употребим такой термин) началась сразу же после смерти Сталина. Еще памятны политические кульбиты того времени. Особенно активная фаза этой агонии началась в 1985 году, с началом перестройки. Еще до 1991 года была изъята из Конституции 6-я статья (о руководящей роли КПСС), началась эпоха гласности, парламентаризма, прекращены политические репрессии и преследования церкви, возобновлена реабилитация жертв политических репрессий, закончена холодная война.

Во-вторых, разгром мятежа 1991 года — великое событие. Но без обстановки, созданной перестройкой, не было бы ни путча, ни его поражения. Большевики восстали против Горбачева, а заодно и Ельцина. Кроме того, не стоит умиляться: коммунистическая партия до сих пор правит в парламенте, правит во многих регионах, стремится к захвату президентской власти. Так что и краха еще не случилось, а торможение демократических реформ продолжается и наши студенты и школьники продолжают учиться по тем же (по содержанию) учебникам, что и раньше.

В заключение следует подчеркнуть значение, которое должна иметь «Черная книга коммунизма» в современном российском обществе. Нет сомнения, что читатель найдет ее чрезвычайно интересной. Она правдива и поучительна.

Александр Н. Яковлев,
академик РАН

Ссылка на источник: http://www.agitclub..../blackbook1.htm

#9 Paul

Paul

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6034 сообщений

Отправлено 03 March 2010 - 21:19

Прикрепленное изображение: 04.jpg

Proletarier aller Länder, vereinigt Euch!<br />
Защищая прошлое - сражаемся за будущее!<br />

#10 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 14 April 2010 - 00:36

Архитектор перестройки Яковлев работал на американские спецслужбы

Фрагмент интервью, данного www.gzt.ru Владимиром Крючковым

19.12.2003

'Андропов прямо мне говорил: 'Яковлев – антисоветчик’

- А что – 'если бы Горбачев’?

- А вот представьте себе. 4 августа 1991 года. Горбачев, уезжая отдыхать в Крым, говорит: 'Готовьте документы по введению чрезвычайного положения. Будем вводить, потому что так дальше нельзя!’ – 'Хорошо!’ – ответил я и взялся за дело. Кстати, где-то накануне я неожиданно услышал от него еще и такие слова: 'Да-а-а. Советская власть – все для меня! Партия для меня – все! Да я от поста президента откажусь в любое время, потому что самое главное для меня – это партия... Я же коммунист!’

Помню, услышав это, я подумал: 'Боже, а у меня еще были сомнения в этом человеке!..’ Между тем Горбачев – это такой артист, что может сыграть все что захочет, и вы поверите! Вот и я тогда на это купился, решив, что Горбачев все-таки хороший, что он все-таки правильный, честный человек...

Но вот недавно он побывал в Турции, выступал там в Американском университете и говорил, что с юных лет мечтал покончить с коммунизмом. То есть прямо заявил: 'Целью моей жизни было уничтожить коммунизм. И я этого добился’. Вот вам два Горбачевых. Который из них настоящий?

- А КГБ разве не следил за Горбачевым, не собирал на него досье?

- Наши органы были законопослушными и ни в коей мере не следили за теми, кто был защищен законом.

- А вот Владимир Семичастный (один из предшественников Крючкова на посту председателя КГБ. – ГАЗЕТА) рассказывал мне, что ему докладывали о том, что делают Брежнев и все секретари ЦК. Говорил, что офицеры КГБ были прикреплены к ним для охраны и держали его в курсе дела: кто, что, где, когда и с кем...

- У меня с Горбачевым было несколько иначе. Я стал председателем КГБ в 1988 году. Стал, так сказать, на волне моего глубокого личного уважения к Горбачеву. До этого я его лично мало знал. Потом начал присматриваться и, скажу откровенно, у меня стало складываться ощущение, что что-то не так он делает. Я стал с ним объясняться. А он ввел меня в Политбюро. Я даже поразился этому. Потому что больше всех спорил с ним, наверное, я...

- А что, собственно, он делал не так?

- Первое, что основательно меня насторожило, это то, что он ездил на встречи с президентом Соединенных Штатов Америки и, в отличие от предыдущей советской практики, не давал об этих встречах никаких отчетов. То есть раньше, скажем, Брежнев представлял полную запись беседы и можно было узнать, о чем шла речь. Горбачев ничего этого не делал. И я засомневался: что-то здесь не так. А тут еще по линии разведки мне стали поступать материалы из-за границы... Я не мог поверить своим глазам, предполагая, что или в них написано неправильно, или наш президент гребет не в нашу сторону. А что еще мне оставалось делать? Все-таки Генеральный секретарь, Президент СССР...

Потом я стал получать материалы на Яковлева Александра Николаевича о том, что у него очень недобрые контакты... кое с кем. Однако он был членом Политбюро, и мы не имели права перепроверять эту буквально ошеломляющую информацию. Тогда я пошел к Горбачеву. Объяснился с ним по этому поводу. 'Да-а-а... – протянул Горбачев, – что же делать? Неужели это опять Колумбийский университет? Да-а-а... Нехорошо это. Нехорошо’.

Ситуация осложнялась тем, что неожиданно и очень серьезно начали подтверждаться старые связи Яковлева. Еще в 1960 году он стажировался в США в Колумбийском университете и был замечен в установлении отношений с американскими спецслужбами. Однако тогда ему удалось представить дело так, будто он пошел на это в стремлении использовать подвернувшуюся возможность достать важные для СССР материалы из закрытой библиотеки. Как бы там ни было, но Юрий Владимирович Андропов в свое время прямо говорил мне: 'Яковлев – антисоветчик!’

...И вот теперь я наблюдал, как Горбачев, находясь в полном смятении, никак не может прийти в себя, словно за сообщением о Яковлеве для него скрывалось нечто большее. Тогда я сказал: 'Происходящее с Яковлевым никуда не годится. Надо думать, как быть’.

- И что в итоге придумали?

- Дело в том, что Горбачев, как всегда, стал не искать решения возникшей проблемы, а стал думать, как уйти от нее. Как-то раз он сказал мне буквально следующее: 'Возможно, с тех пор Яковлев вообще ничего для них не делал. Сам видишь, они недовольны его работой, поэтому и хотят, чтобы он ее активизировал’. Правда, тут же, видимо, осознав всю нелепость таких рассуждений, он надолго замолчал, а потом вдруг предложил: 'Знаешь что? А ты сам поговори с ним! Что он тебе скажет?’ Я спросил: 'О чем поговорить?’ 'Скажи ему, что есть вот такие материалы’, – предложил Горбачев.

Я ответил: 'Такого еще никогда не было... Я приду и выложу ему всю оперативную информацию, чем выдам наших разведчиков. Как же так можно?!’ 'А ты как-то так... попробуй’, – снова предложил Горбачев.

- Как же вы поступили?

- А что мне было делать? Все-таки указание генсека, я обязан его выполнять. Нашел подходящий момент. ...Остались мы с Яковлевым с глазу на глаз. Излагая в общих чертах суть дела, я не отрываясь следил за его реакцией. Он был явно растерян и ничего не мог выдавить в ответ, только тяжело вздыхал. Для него весь этот разговор явился полной неожиданностью. Так мы и сидели, не проронив ни слова по существу, пока не появился Валерий Болдин (помощник Горбачева, впоследствии вошедший в состав ГКЧП. – ГАЗЕТА), хозяин кабинета, в котором состоялась эта встреча.

- Вы сообщили о ее итогах Горбачеву?

- Горбачеву я доложил: 'Яковлев промолчал...’ Горбачев толком ничего не ответил, и я понял, что он уже имел беседу с Яковлевым.

Потом прошло какое-то время, и как-то раз между делами Горбачев словно невзначай обронил: 'Ну что? Яковлев не возвращался к тому разговору?’ – 'Нет, – говорю, – не возвращался, но сам я хочу вернуться... Пусть все-таки скажет: да или нет’ – 'Да стоит ли?’ – засомневался Горбачев. 'Это очень серьезно. Поэтому стоит’, – сказал я и вскоре снова нашел возможность встретиться с Яковлевым. Я поинтересовался: не говорил ли он с кем-либо, в частности с Горбачевым, о нашей неприятной беседе? 'Вопрос серьезный, – подчеркнул я, – мало ли что может быть’. В ответ услышал лишь еле слышное, неуверенное: 'Нет’. Потом: 'Ах-ах... Да мало ли что говорят’, – и больше он ничего мне не сказал.

Мне все стало ясно.

- Вы докладывали Горбачеву и об этом разговоре?

- Докладывал. Но он промолчал, как будто не услышал моих слов. Видимо, они с Яковлевым в конце концов сошлись и нашли общий язык. Согласия на проверку разведданных по Яковлеву Горбачев так и не дал. На том все и кончилось: все словно воды в рот набрали...

Источник: http://www.gzt.ru/to...tics/32887.html

#11 Paul

Paul

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6034 сообщений

Отправлено 17 May 2010 - 23:06

ХОРОНИМ ГЕББЕЛЬСА


Умер Геббельс. Все газеты мира кинулись дружно его оплакивать… Очевидно, трудно представить такую картину в майские дни 1945 года. И что-то о поговорке: "о мертвых или хорошо, или ничего", никто не спешил вспоминать. Впрочем, не рвались и нынче оплакивать ни Чикатило, ни того же Радуева (разве что безбашенная команда правозащитников во главе с С.Ковалевым пожалела и этого убийцу сотен мирных людей). Так чего же нынче все так благородно всполошились после смерти на 82-м году жизни советского Геббельса — Александра Николаевича Яковлева?

Нет, я не собираюсь благородно отворачиваться от картины скорби наших демократов. Политкорректным быть не собираюсь. Как писали о Геббельсе или о Гитлере: "Собаке — собачья смерть". И пользуюсь, если это интересно нашим новым цензорам, всполошившимся после публикации беседы в "Завтра" с полковником Квачковым, исключительно терминологией самого прораба перестройки, серого кардинала из ЦК КПСС Александра Яковлева.

Нет, с кардиналом китайской перестройки Дэн Сяопином его никак нельзя сравнивать. Тот созидал великий Китай. И ему будут ставиться памятники. Этот разрушал. И его проклинают жертвы перестроечного кошмарного за всю тысячелетнюю историю России разрушительного, кровожадного периода. Тот исцелял страну. И Китай уже скоро догонит Америку по всем экономическим и техническим показателям. Этот убивал и страну, и сотни тысяч людей. И Россия оказалась по уровню жизни, по уровню развития, по продолжительности жизни, по количеству преступности, по коррупционности где-то среди самых людоедских и варварских стран. Результаты его кровавой могильной деятельности видны во всём, чего касалась рука безжалостного идеолога палачей и разрушителей.

Так чего ради о нём плачутся во всех и правительственных и оппозиционных газетах все наши нынешние либералы?

По терминологии самого Александра Яковлева, коммунизм необходимо приравнивать к фашизму, как считал идеолог перестройки — это близнецы-братья. Что ж, продолжим его терминологию. Если коммунизм во всем равен фашизму, то и Геббельс — идеолог нацистского режима абсолютно точно равен секретарю по идеологии коммунистической партии СССР Александру Николаевичу Яковлеву. Геббельс талантливо выполнял роль Яковлева, Яковлев же, увы, не менее талантливо выполнял в нашей стране разрушительную роль Геббельса. Чего же ради я буду жалеть о смерти нашего Геббельса?

Я давно удивлялся, мог ли кто представить, чтобы во главе послевоенного антифашистского движения в Германии оказались, скажем, чудом уцелевшие Геббельс или Гиммлер? Чтобы идеолог войск СС стал учить молодежь демократии, как у нас это делал партийный идеолог армии генерал Волкогонов? Впрочем, и первый секретарь свердловского обкома КПСС Ельцин вполне приравнивается к нацистскому гауляйтеру Польши. Вот почему он по-гауляйтерски искренне прислал соболезнования по поводу смерти своего партийного соратника. Вот почему свои соболезнования прислали все враги России: и грузин Шеварднадзе, и белорус Шушкевич, и недоубитый ещё Анатолий Чубайс, и раздевший всех русских догола Гайдар. Отметился и лютый русофоб Збигнев Бжезинский. В списке соболезнователей ни одного приличного человека — одни ненавистники России и разрушители её.

Идеолог то ли КПСС, то ли СС, то ли и того и другого вместе (согласно собственным же высказываниям), решил разрушить свою идеологию. Вот и уходил бы в монастырь каяться за свои преступления перед народом. Если он изуверился в одной вере, какое право он имел навязывать уже другую веру народу. Совершив не одно тяжкое преступление, сам же решил возглавить трибунал над преступниками. Изуверский ход. Все беды России и начались с того, что команда предателей до сих пор возглавляет её.

Вот и получили мы то, что хотели, расставив на всех должностях предателей и хамелеонов. И главный среди них — это, конечно, хромающий лис Яковлев. Когда-нибудь найдутся объективные историки, которые изымут не до конца уничтоженные документы о всех деяниях Александра Яковлева. О всех загадках и белых пятнах его биографии. Владимир Бушин уже писал о том, как умудрился партноменклатурщик Яковлев за одно и то же ранение на фронте получить последовательно до десяти наград. Чем выше поднимался по партийной лестнице хитрый ярославский крестьянин из деревни Королево, тем выше доставалась ему новая награда всё за то же самое единственное ранение. Обращу внимание дотошных и искренних либералов , (если такие ещё есть), что славен он был в глазах многих демократов опубликованной в ноябре 1972 года в "Литературной газете" статьей "Против антиисторизма", в которой он якобы "критиковал национализм и антисемитизм". Но почему-то сам Яковлев и его сторонники ни разу не перепечатали за годы перестройки эту статью, её текст почти невозможно найти, ибо там нет ни слова против антисемитизма (скорее, как говорят люди с ним работавшие, он не подпускал к себе евреев и явно недолюбливал их), зато сколько угодно выпадов не только против почвеннического журнала "Молодая гвардия" и её авторов Лобанова, Чалмаева, Семанова и других, но и в равной мере против сборника "Вехи" и "веховства" , как течения, против Александра Солженицына и либерального "Нового мира". Желающие могут прочитать эту печально знаменитую статью лишь в книге Сергея Семанова "Брежнев". Кстати, об этом же пишет отнюдь не в патриотических "Ведомостях" известный философ и публицист Сергей Земляной в скептическом антинекрологе "В полосе отчуждения": "И блеснул в этом качестве ( исполняющего обязанности заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС ) крайне осторожный и дозированный в выступлениях Яковлев лишь одним: он выступил … со знаковой статьей "Против антиисторизма", в которой выступал разом против "Нашего современника" и "Нового мира", т.е. против всего живого в русской литературе 1970-х". Если опубликовать все его пропагандистские труды советского времени, марксистские цитаты из его липовых диссертаций, то вся его репутация лютого антисоветчика рассыплется на кусочки. Нет, всё-таки правильно сделали чехи, проведя департизацию. От какой мрази массового предательства верхов они избавились! Ведь этот закон не затрагивал интересы рядовых членов партии, но если уж ты дорос до секретаря ЦК КПСС, если уж ты работал в карательных органах, будь любезен, сиди на пенсии и не высовывайся. Так бы и сидели на дачных завалинках Ельцин с Горбачевым, оба покойных Яковлева, Волкогоновы и Шеварднадзе, Вольские и Гайдары, вплоть до нынешних подполковников КГБ и инструкторов обкомов…
Proletarier aller Länder, vereinigt Euch!<br />
Защищая прошлое - сражаемся за будущее!<br />

#12 Paul

Paul

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6034 сообщений

Отправлено 17 May 2010 - 23:08

Не случайно же всё советское в биографии Александра Яковлева окутано завесой тайны. Как он из Ярославского обкома партии перешел в аппарат ЦК КПСС, за какие партийные заслуги? Что он сделал серьезного в науке, чтобы превратиться в полного академика РАН? Назовите, господа либералы, его серьезные научные труды. А если я опубликую его просталинские статьи в газете "Северный рабочий" конца сороковых годов, его восхваление брежневского режима конца шестидесятых годов, его антиамериканские статьи, чем вы будете их опровергать? А что думают чехи по поводу его координирования в Праге 1968 года пропагандистских действий по успешному вводу войск стран Варшавского договора? Может, тоже умиляются отцом русской демократии, нашим умным Геббельсом? Работа по оккупации и по оправданию этой военной акции была проведена Александром Яковлевым настолько успешно, что после этого его карьера и пошла резко в гору.

Александр Яковлев последовательно предавал всех, с кем работал, всех, кому был обязан. Даже Михаила Горбачева он успел предать, когда почувствовал, что власть концентрируется в руках Ельцина. Даже всех своих коллег по предательству советской власти. Успел предать даже Евгения Киселева в его борьбе за "Московские новости". Как пишет все тот же Земляной: "Гораздо больше Александру Яковлеву подобает титул политического и идеологического могильщика Советского Союза". Могильщик — он и есть могильщик, и пахнет от него лишь земляными червями. Сколько черепов он успел достать за свою жизнь из вырытых для новых жертв могил? И царских, и белогвардейских, и советских, и горбачевского периода, и ельцинского, успел отметиться даже черепами путинского периода. За что его так прочувственно жалеет в своей телеграмме Президент России, неужто за новый сигнал тревоги о "тревожных тенденциях авторитаризма"? Он ведь уже и Владимира Путина успел заложить американцам и натовцам. Не может никак уйти от своей природы. От наследия Геббельса. На недавних выступлениях в Вене перед своими истинными начальниками он доложил: "Над Россией снова сгустились тучи наглого произвола властей. Мы являемся свидетелями ползучей реставрации… Речи Путина звучат более чем либерально. Но когда сравниваешь его программу с реальной жизнью, видишь, что они не согласуются между собой". Типичный донос энкаведешному начальству от ярославского партработника. А далее уже прямая измена Родине, подталкивание американцев и натовцев к более решительным действиям: "Способности нашей армии к ведению войн… невысоки. Поэтому война была бы для нас проиграна, ещё не начавшись".

Если он — отец новой России, как восторженно пишут многие либеральные газеты, то чего же стоит эта его новая Россия, если она готова проиграть всем, даже не начиная никаких действий. Чем гордиться?

Когда начинаешь внимательно перелистывать его статьи и беседы, неизбежно находишь и проявление характера человека. Не случайно он и мемуары свои назвал "Омут памяти". Тот самый омут, где одни черти и водятся. Вот он неосторожно хвастается в интервью, как вместе с Горбачевым "хотел обвести партию вокруг пальца". Предатели по характеру, по менталитету своему, стремящиеся всех и всегда обвести вокруг пальца. Вот только смерть не обведешь. Достанет косая, и никуда от неё не денешься. Заодно Александр Яковлев вспоминает, что он присутствовал "на его встрече с Тэтчер в узком составе", а перед этим подготовил встречу Горбачева с канадским премьером Трюдо. Это был первый сигнал Западу о готовящемся предательстве партийной верхушки советского режима. Но со временем он разошелся и с Горбачевым. Вот он готовится уже предать своего соратника Горбачева: "Я не мог работать с той шпаной, которой он себя окружил".

Самое поразительное — это то, что он до конца жизни в душе оставался всё тем же советским Геббельсом, всё тем же поверхностным крестьянским недоучкой с марксистским воззрением. Смешно нынче читать его последние работы, что не надо "сваливать всё зло" на "вождей" советской системы, то есть, на таких, как Александр Яковлев и ему подобные, мол виновен рабский русский характер, и вожди советской системы от Брежнева до самого Яковлева — это "дети" эпохи царизма " с её моноидеологией, моновластью и монособственностью". Оказывается и в пороках советской власти виновен всё тот же царизм и не доросший до хорошей советской власти русский народ.

За что Александр Яковлев так ненавидел свой собственный народ? Может, по теории Фрейда, избили его за какое-нибудь очередное предательство ещё в детстве крестьянские ребятишки их села Королево, что в 20 километрах от Ярославля, и он всю жизнь уже мстил им, а заодно и всему русскому народу, сначала с высот коммунистической идеологии, затем с высот антикоммунизма? Этакая смердяковщина. И всё-таки, назовите ещё хоть одну страну в мире, где лидеры коммунизма стали бы лидерами антикоммунизма?

И вот политический и идеологический могильщик мощного и развитого Советского Союза, "отец новой России", спустя двадцать лет после затеянной ими разрушительной перестройки признает, что в начале третьего тысячелетия видит Россию "нищей, с убогой экономикой, дикой социальностью, анархической вольницей в политике". Как писал по такому поводу Андрей Вознесенский: "Авантюра не удалась, за попытку спасибо". Только последовать примеру своего идеологического преемника Геббельса, добровольно уйти в мир иной после своего поражения Александр Яковлев не решился, а может, яд не тот подсунули? Медленного действия. Но вот его и не стало. Как говорят, ушел на 82-м году жизни… Академик, лауреат, орденоносец и так далее, и тому подобное. Все награды и звания советского времени, которое он же и проклял. Неужто за ним до могилы на подушечках будут нести? Я бы поправил своего коллегу Сергея Земляного. Он ушел не в полосу отчуждения. Уверен, он ушел в полосу забвения. Полного и окончательного. И вспоминать его со временем будут разве что матерными словами. В каком из кругов ада найдется ему местечко, и за какие грехи? За построение идеологии или за разрушение её? За призывы к военной экспансии, или за призывы к разделу своего государства? Могильщик наконец-то обрел свою могилу.

Владимир Бондаренко

Ссылка : http://www.odintsovo...log.asp?id=1567
Proletarier aller Länder, vereinigt Euch!<br />
Защищая прошлое - сражаемся за будущее!<br />

#13 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 21 May 2010 - 13:15

ТЕНЕВИК ДЕМОКРАТИИ

"Слова преступнее любого убийства,
за мысли расплачиваются герои и толпы".

Г. Бенн


Эпиграфом к заключительной части этих заметок, приуроченных к 75-й годовщине со дня рождения А.Н.Яковлева, я выбрал строку немецкого поэта Готфрида Бенна (1886— 1956), известного, между прочим, тем, что в эпоху Третьего рейха он принадлежал одно время к числу адептов идеологии национал-социализа. Позаимствовал цитату из предисловия австрийского историка Рольфа Хоххута к изданию дневниковых записей Йозефа Геббельса. Сдается, глубокий смысл поэтического афоризма, произнесенного прозревшим с годами Бенном по поводу геббельсовской пропаганды, подходит как нельзя лучше для описания результатов профессиональной деятельности и нашего юбиляра. По крайней мере, за те годы, что он трудился на Горбачева.

КЛИКА

Чтобы уяснить себе, чем же, собственно, занимался Яковлев в перестроечные годы, нужно всегда иметь в виду конкретные обстоятельства, в которых находился в тот или иной момент генсек Горбачев, главный потребитель его идеологических услуг.

Сейчас уже мало кто помнит, что начинал Горбачев свою карьеру генсека не с политических переворотов, но с торжественного обещания в ближайшие полтора-два года обеспечить стране небывалый экономический рост. Никакого роста он, разумеется, не обеспечил. Зато в полной мере проявил такую примечательную черту своего характера в роли генсека, как воинствующий дилетантизм.

В период, когда Горбачев хворал манией собственного величия на почве экономики, ЦК и Совмином по его инициативе было принято немыслимое число полезных постановлений на экономическую тему. Однако ни одно из них не была выполнено хотя бы наполовину. Как правило, сначала за дело брались горячо. Потом в головах честолюбивых дилетантов неизбежно возникала новая идея. О прежней тут же забывали, бесславно похоронив вместе с нею и выделенные на её осуществление государством финансовые и материальные ресурсы.

Подходящим примером может послужить здесь печальная судьба "прорыва" в области машиностроения, инициированного в 1985 году с большой помпой Горбачевым и премьером его правительства Рыжковым. Под это начинание выпустили тогда гору совместных грозных постановлений ЦК и Совмина. Выделили более 60 миллиардов рублей капитальных вложений, ради чего обескровили в финансовом отношении другие отрасли народного хозяйства. А закончилось все полным пшиком. Глупо порушили машиностроительные министерства, загубили систему управления отраслью, вогнали безвозвратно в гроб более 10 миллиардов рублей. Потом все бросили, как наигравшиеся малые дети, и поспешили к новым затеям.

В своих гневных воспоминаниях, переполненных инвективами по адресу КПСС, Рыжков объясняет провал горбачевского наступления на машиностроительном направлении "стартовым захлебом". Есть, оказывается, в экономической науке и такое понятие.

Похожим способом "захлебнули" систему управления отраслями сельского хозяйства, породив на свет божий, вопреки отчаянному сопротивлению Воротникова, Кунаева и Щербицкого,— Госагропром СССР, уродливое детище умственных заскоков Горбачева. И еще много чего "захлебнули" другого в погоне за скорым результатом.

Самоуверенная суета генсека на экономическом поприще позволила людям реального дела, а это, прежде всего, руководители местных органов партийной и государственной власти; руководители министерств и ведомств; опытные сотрудники партийного и государственного аппаратов,— трезво оценить для себя подлинные качества Горбачева. Разочарование было полным. В отделах ЦК уже в 1986 году в частных беседах можно было слышать из уст ответственных товарищей, что избрание Горбачева генсеком — ошибка. В составе Политбюро от Горбачева отошли многие из тех, кто еще недавно причислял себя к его единомышленникам и соратникам.

В конце концов многочисленная, энергичная и честолюбивая поначалу команда Горбачева выродилась к 1988 году в нечто подобное пресловутой "банде четырех": сам Горбачев, Яковлев, Медведев и Шеварднадзе. Они-то и привели страну к катастрофе. Главный секрет политической выживаемости группы заключался в том, что, контролируя пост генсека, она имела возможность, которой умело пользовалась,— выдавать обществу свои сугубо личные, а нередко и просто шкурные, политические интересы за линию ЦК, стратегический курс КПСС. Каждое слово критики в адрес Горбачева немедленно истолковывалось группой как политический выпад против ЦК и партии. Что, в силу существовавших в обществе традиций, надежно отбивало потенциальным критикам охоту связываться с этой компанией.

По сути, вокруг Горбачева сложилась узкая политическая клика, то есть строго по словарю: "группа людей, стремящихся любыми средствами достигнуть каких-либо корыстных, неблаговидных целей". Для горбачевцев "корыстной целью" являлось собственное политическое выживание на вершине власти. Любыми средствами. Вплоть до государственной измены.

В качестве главного идеолога клики Яковлев верой и правдой служил её интересам, причиняя тем самым непоправимый ущерб жизненно важным интересам общества в целом. Попробую теперь показать, в чем этот ущерб, собственно, выражался.

ПОДМЕНА

Для Советского Союза Горбачев стал первым лидером послевоенной формации. Сошедшее в лице Брежнева и Андропова с арены поколение советских руководителей военной школы оставило после себя великую державу, мощно оснащенную в оборонном отношении. В областях и внешней, и внутренней политики СССР имел громадный запас прочности, широкое поле для маневра, внушительные политические и стратегические резервы для их выгодного размена с Западом.

Вместе с тем от времен военного аскетизма нам досталось в наследство множество чисто житейских проблем. Не хватало хороших шмоток и колбасы. В торговле процветали хамство и блат. Мы мало ездили за границу, и прежде чем пересечь границу вынуждены были отвечать на дурацкие вопросы выездных комиссий...

Словом, страна нуждалась в реформах. Это понимали все. У нас не было "антиреформаторских сил". Их позже выдумал Яковлев. Избрание Горбачева генсеком породило большие надежды на перемены. Естественно, к лучшему. Увы, мы с этим кадром крупно прокололись. Став генсеком, он первым делом повысил себе зарплату. Вторым — постановил, что его жена будет получать из партийной кассы командировочные деньги. На украшения. Эта мелкая деталь у многих в аппарате ЦК сразу же остудила жар завышенных ожиданий.

Не с бухты-барахты, но со знанием дела могу утверждать, что за всю свою генсековскую карьеру Горбачев не сделал ничего, что было бы возможно понимать как проявление с его стороны искренней заботы об интересах партии, народа и государства. Разворошите любую кучу резолюций и программ, которые принимались широким оптом на бесчисленных форумах эпохи Горбачева, и в каждой из этих куч вы обязательно обнаружите тщательно запрятанную прожорливую личинку личного карьерного расчета этого политического выжиги.

Яковлеву принадлежит циничная, но технически плодотворная идея назвать корыстные политические игрища Горбачева "радикальной реформой". Сначала — экономики. А когда "пипл" этим наелся досыта, взялись за политическую систему. Как профессиональный пропагандист Яковлев правильно оценивал огромные возможности манипулирования людской массой при помощи умело подобранного слова. Вы хотите реформ? Вы их получите. Но это будут наши реформы!

Наибольшее зло, которое Яковлев и Горбачев совместно причинили своему народу, состоит в том, что они похитили у него шанс провести действительно необходимые, исторически вызревшие, материально и политически обеспеченные реформы. Реформы, при которых не надо рушить заводы и есть всем миром, не брезгуя и не краснея, протухшую “гуманитарную помощь”. Причем сознательно ставлю здесь на первое место Яковлева. Именно ему принадлежит и сама идея, и особенно — её практическая разработка средствами массовой пропаганды.

Первое условие успешного разрешения любой крупной общественной проблемы заключается в том, чтобы дать ей правильное имя. Правдивое имя делает народ единым и сильным. Ложное — превращает его в толпу, неспособную к самостоятельному мышлению. Это хорошо понимали те, кто назвали нашу войну с Германией "Великой Отечественной войной советского народа." Но это так же хорошо понимала и шайка политических паскудников, называвшая, вслед за Яковлевым, "реформами" воровскую "распродажу советской империи".

Нынешний российский премьер Примаков в былые времена числился среди лучших друзей Яковлева и советчиков Горбачева. Тем не менее ему удалось, на удивление, сохранить за собой репутацию порядочного человека, искренне болеющего за судьбу России. Похоже, что как глава правительства он намерен говорить с нами на языке правды. При нем нам уже почти не трубят о "реформах". Мы стали жить с "кризисом". Однако и кризис — это еще не вся правда.

Правдивое название того, что происходит нынче с Россией, звучать будет, скорее всего, так: продвинутая фаза национальной катастрофы. Её главной, если не единственной, первопричиной явилось беспрецедентное предательство национальных интересов узкой кликой партийных вождей, совершенное ими под флагом реформ. Если нынешний премьер действительно намерен найти взаимопонимание с собственным народом, ему рано или поздно придется признать эти факты: и катастрофы, и государственной измены.

ПРЕССА

Работая на Горбачева, Яковлев де-факто сдал частнику в личное пользование государственные средства массовой информации. Условия сделки были просты, как договор с бандитом: пропагандистская поддержка Горбачева в обмен на свободу рук в редакционных делах и "крышу" от возможных неприятностей со стороны "противников реформ". Вся пресловутая горбачевская гласность выросла на помоях, которыми вступившие в сделку газетчики поливали под управлением Яковлева предшественников и оппонентов Горбачева.

В прежние времена с младых ногтей мы были воспитаны на романах Войнич, Джованьоли и Ник.Островского в убеждении, что борьба за политические свободы не имеет ничего общего с доходным бизнесом. Яковлев доказал, что это не так. Все, кто под его "крышей" бился с гидрой коммунизма, сделали на этом хороший интерес. Ультраперестроечные "Московские новости" начинали как городская многотиражка, по которой столичные школьники учились иностранным языкам. В горниле сражений за гласность и свободу слова "МН" переродились в процветающее антисоветское издание с полуторамиллионным тиражом, солидным банковским валютным счетом и выросшим рядом прибыльным издательским домиком. Малоформатные худосочные "Аргументы и факты" были созданы отделом пропаганды ЦК для нужд контрпропаганды. На службе у Яковлева "АиФ" доросли до ранга одного из флагманов газетного мира ельцинской России.

Серьезным техническим достижением Яковлева следует считать факт, что ему удалось выстроить систему государственного финансирования антигосударственной деятельности советских государственных СМИ. При подготовке государственного переворота в СССР, по данным Госкомстата, только за первую половину 1991 года было напечатано не менее семнадцати тысяч материалов (около 300 ежедневно), обвиняющих Ленина, ключевую фигуру советской идеологической системы, в многочисленных политических и уголовных преступлениях — от измены рОдине и шпионажа в пользу Германии до распространения венерических заболеваний. По имеющимся оценкам, эти публикации, четко выраженного антигосударственного свойства, принесли их авторам порядка миллиона советских рублей дохода.

Если же попытаться оценить весь объем антипартийных и антигосударственных материалов, опубликованных яковлевскими компаньонами в партийных и государственных СМИ в период их наивысшей активности, это 1988-91 годы, то названные выше цифры придется увеличить как минимум в тысячу или более раз. При этом замечательно, что финансирование всей губительной для государства кампании, в том числе и выплата авторских гонораров, осуществлялась в основном из средств партийного и государственного бюджетов.

Перейдя в частные руки, бывшие советские государственные издания, состоявшие в сговоре с кликой Горбачева, сохранили в своей работе принципиальную антигосударственную направленность, привитую им в свое время еще Яковлевым. Сегодня, обслуживая интересы узких политических и мафиозных кланов, они несут в себе угрозу национальной безопасности России, так же, как это было в случае СССР. Этот факт почти общепризнан.

Дж. Кьеза: "...Армия киллеров с перьями в руках убила немало вариантов разрешения российского кризиса, которые могли бы стать выгодными для всех". Ему вторит демократический Шахрай: "...Теперь "телевизионная вышка" диктует и власти, и гражданам, и государству свои собственные требования, объявляя, что руководствуется интересами "широкой общественности".

В своем заключительном слове в Нюрнберге бывший гитлеровский министр вооружений Шпеер поделился перед судом своими мыслями о причинах, позволивших Гитлеру так долго быть диктатором Германии: "С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у восьмидесяти миллионов людей было отнято самостоятельное мышление, они были подчинены воле одного человека". В современной России президент Российского еврейского конгресса, если взять для примера только эту фигуру, обладает информационно-технической мощью, которая и не снилась Гитлеру и Геббельсу с их архаичными "радио и громкоговорителями". А значит, если прав Шпеер, настолько же он превосходит нацистов и по своим возможностям отнимать у людей самостоятельное мышление.

В условиях осуществленного ещё Яковлевым и Горбачевым тотального разрушения системы государственных СМИ российское общество оказалось сегодня беззащитным заложником звериной схватки, которую ведут между собой за передел собственности и власти зародившиеся в яковлевском вареве гласности информационно-политические кланы. Очевидно поэтому, что любое серьезное правительство, любая партия, которые возьмут на себя ответственность за прекращение нынешней российской трагедии, вынуждены будут пойти на восстановление разрушенного перестройщиками здания государственной информационной системы, чтобы оградить общество от опасности информационного террора. Сохранив тем самым за народами России право на самостоятельное мышление.

СТАЛИН

Весной 1988 года многие признаки говорили о том, что разочарование политикой Горбачева достигло в народе критического уровня. И в этот раз правильно оценив опасный характер складывающейся обстановки, Яковлев решил, что настала пора снова разоблачать Сталина.

Можно с абсолютной точностью назвать дату, когда в СССР стартовала вторая, со времен Хрущева, массовая пропагандистская кампания против Сталина, намного превосходившая по своему размаху, накалу и цинизму все, что было достигнуто на этом поприще раньше. Это произошло 5 апреля 1988 года в день опубликования "Правдой" редакционной статьи "Принципы перестройки: революционность мышления и действия". Статья, подготовленная при решающем участии Яковлева, являлась разгромным директивным ответом ЦК на появившееся месяцем раньше в "Советской России" знаменитое выступление Нины Андреевой "Не могу поступаться принципами".

Утором в день выхода "Правды" Яковлев, по дороге в свой кабинет, заглянул ко мне. После истории с Рустом, это был второй случай, когда я видел его настолько празднично взволнованным, почти счастливым. Взяв с моего стола свежий номер, Яковлев быстро отыскал на полосе со статьей те строки, которые считал в ней наиболее важными, и со вкусом зачитал их вслух: "Нет-нет, да и слышатся голоса, что Сталин не знал об актах беззакония. Не просто знал — организовывал их, дирижировал ими. Сегодня это уже доказанный факт". Присутствие в абзаце любимого словечка Яковлева "дирижировал" не оставляло места для сомнений в том, чья обличительная рука начертала эти, указующие цель для всех органов пропаганды, строки. И понеслось.

В дальнейшем меня и самого неоднократно искренне удивлял неподдельный энтузиазм, с которым Яковлев дирижировал всесоюзной пропагандистской кампанией против Сталина, начатой через 35 лет после кончины виновника торжества. Себе я объяснял его пылкий азарт неофита несколькими причинами. Во-первых, для него это было как бы возвращение во времена счастливой молодости, когда, под отеческим присмотром Хрущева, он уже делал себе партийную карьеру поношением имени Сталина. Во-вторых, Яковлев по самой своей природе вообще большой любитель судить, обвинять, требовать покаяния, дознаваться, изобличать, приговаривать и все прочее в том же духе.

Его любимый полемический образ — тараканы, бегающие по горячей сковороде. Чем сильнее она накаляется, тем быстрее бегают тараканы. Представляя себе эту картину, Яковлев всегда чуть улыбался. Ему приятно за тараканов. Не могу исключать, что в одной из своих прошлых реинкарнаций, где-то в Средние века, он был видным деятелем требовательной испанской инквизиции. Во всяком случае, что-то в нем от тех далеких святых времен частенько проступает.

Но есть, разумеется, и более глубокая причина повторно привитой Яковлевым обществу антисталинской паранойи. Чтобы назвать её, придется ещё раз обратиться к трудам авторитетов Третьего рейха. Как ни странно, но именно в них легко обнаруживаются объяснения многих практических действий нынешнего поколения российских демократов.

Небезызвестный Вальтер Шелленберг, бывший шеф немецкой внешней разведки, в своих мемуарах повествует, что в июле 1941 г. Гитлер собрал высокое совещание, на котором определялись основы будущей политики Германии в отношении к Советской России. Фюрер поставил задачу: "На Востоке в самое короткое время необходимо создать мощную информационную службу, которая должна работать столь безошибочно и слаженно, чтобы ни в одном районе Советского Союза не смогла возникнуть такая личность, как Сталин. Опасны не массы русского народа сами по себе, а присущая им сила порождать такие личности, способные, опираясь на знание души русского народа, привести массы в движение".

Всего в двух строках Гитлер доходчиво просто сформулировал подлинную цель шквальной, продолжающейся без перерыва уже почти полвека пропагандистской войны против имени Сталина. На самом деле, как показал фюрер, эта бессрочная война на полное уничтожение ведется не против Сталина, но против народов России, которым Сталин однажды воочию показал, на какие величайшие подвиги они способны, когда они едины, и когда у них есть достойный лидер.

Нагоняя в очередной раз крутую волну антисталинской пропаганды, Яковлев рассчитывал утопить в ней оппонентов и открытых противников своего хозяина Горбачева. Преемники Яковлева в российских СМИ ставят планку выше. Они делают то же самое, чтобы не дать народам России выдвинуть из своей среды не фальшивого, а настоящего общенационального лидера, способного вывести массы из состояния нынешнего безвольного оцепенения, привести их в движение, вместе с ними спасти страну от окончательной катастрофы.

Наиболее гнусным свершением жрецов антисталинской пропаганды в СССР со времен Хрущева явилось уничтожение ими на карте России названия Сталинград.

Несколько лет назад мне повезло оказаться с туристической группой в Париже. Во время экскурсии по городу то и дело попадалось на глаза слово Сталинград. Метро — Сталинград, площадь — Сталинград, улица — Сталинград. В шутку я спросил нашего переводчика Рафаэля: "Не слишком ли много Сталинграда на один Париж?" Он не принял шутливый тон, серьезно ответил: "Вы знаете, у нас во Франции каждый город обязательно имеет улицу Сталинград”,— и внимательно, словно законченному недоумку, заглянув мне в глаза, пояснил,— “Так мы чтим память о подвиге ваших солдат". Никогда в жизни: ни до, ни после,— я не испытывал чувства столь жуткого стыда и унижения за себя лично и свой народ, как в краткие секунды этого разговора с худеньким субтильным парижанином.

Сейчас, по слухам, некие клерки подсчитывают — во что нам обойдется в рублях, если мы вдруг вернем на карту России слово “Сталинград”. Бедная, безответная, затурканная телевизионными поганцами страна! У неё есть миллиарды долларов, чтобы привести в свой Кремль косноязычного партийного выкидыша, предателя и душегуба. Обустроить ему по византийским стандартам царские кремлевские палаты. Его самого, подобно цирковому клоуну, разукрасить с ног до головы императорскими орлами. И у неё нет ни гордости, ни рублей, чтобы оплатить перед миром память о мгновениях собственного величия, о беспримерном подвиге своих живых и мертвых сыновей — героев.

Смотришь на всю эту постыдную картину, и нет-нет, да и кольнет иной раз холодок под сердце: ужели гитлеровские последыши нас все-таки заломали?!

ПОДЖИГАТЕЛЬ

Неплохо зная содержание деятельности Яковлева в должности секретаря и члена Политбюро ЦК КПСС, могу утверждать, что с осени 1988 года он использовал свои высокие партийные полномочия для разжигания в стране пламени национальной вражды и сепаратизма.

В ту пору Горбачев решал очередную важную для себя любимого задачку: как уйти от ответственности перед партией на ближайшем партийном съезде, сохранив вместе с тем в своих руках контроль над КПСС. Для решения проблемы был придуман Съезд народных депутатов СССР, который изначально замышлялся как инструмент перерождения Горбачева из генсека КПСС в надпартийного президента.

Успех комбинации существенно зависел от состава корпуса народных депутатов. В нем было необходимо обеспечить возможно более широкое представительство антипартийных сил. Ближайшим резервом таковых считались националистически и сепаратистски настроенные группы интеллигенции в союзных республиках. Наиболее шумно они заявляли о себе в Прибалтике. В канун кампании по выборам народных депутатов СССР Яковлев отбыл в Прибалтику с визитом.

Прибыв на место, член Политбюро активно поддержал существовавшие там антисоветские, сепаратистские и националистические группировки, прозрачно намекая при этом, что действует не только от своего имени. Известная активистка "Саюдиса" Прунскене позже признавалась: "Очень много делал для нас Яковлев. Он заверил нас, что высшие руководители в Москве понимают нас". Можно только удивляться черной неблагодарности тамошних эсэсманов, не пригласивших бывшего красного командира Яковлева к участию в своих торжественных шествиях, не помню уж по какому поводу. В конце концов ведь это он и для них в свое время "очень много делал".

Горбачев и Яковлев сознательно поощряли рост сепаратистских настроений в Прибалтике. В номере английской "Дейли мейл" от 7 апреля 1990 года об этом говорил сам Ландсбергис: "Запад должен понять, что Горбачев сам позволил сложиться нашей ситуации. Он в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент. Может быть, он этого хотел или хочет сейчас. Но он его не остановил". На самом деле, совсем не трудно догадаться почему не остановил. Потому, что в конкретных обстоятельствах 1989-90 гг. прибалтийские сепаратисты работали на личный политический интерес Горбачева в его борьбе против собственной партии.

После визита Яковлева в Прибалтике сложился своеобразный методический центр, который готовил документы и инструкторов для создания националистических "народных фронтов" в союзных республиках СССР. Реакция горбачевского ЦК всегда была одинакова: “Не поддаваться на провокации. Не вмешиваться. Это всего лишь пена на здоровой волне обновления. Она пройдет сама по себе”.

Всплеском местного национализма и сепаратизма были отмечены также поездки Яковлева с широкими полномочиями от Горбачева в Таджикистан и Закавказье.

В конечном счете, первоначальная цель горбачевской кликой была достигнута. В составе Съезда народных депутатов оказалась весьма активная и шумная прослойка национал-сепаратистов, которые до определенного момента энергично поддерживали Горбачева в его попытках удержаться у власти. Более того, им удалось провести своих людей в число делегатов 28-го съезда КПСС, где они всеми силами добивались переизбрания Горбачева генсеком на новый срок.

В наши дни, когда видишь стада тележурналистов, терзающих генерала Макашова заказными обвинениями в разжигании им национальной вражды, невольно задумываешься: отчего они все так хлопочут, в сущности, по ерунде? Уж если им так припекло воевать за дружбу народов, то не больше ли пользы обратить свои телевизионные взоры на мрачные фигуры нынешнего юбиляра и его бывшего партийного босса. Гарантия, что если какой-нибудь порядочный дотошный журналист возьмет на себя труд разобраться в паутине интриг, которую плели два этих деятеля в сфере национальной политики на переломе 80-х и 90-х годов, то он узнает много нового о том, откуда и почему на самом деле начали течь те реки крови, которые сегодня напитывают в межнациональных бойнях бывшую советскую землю. Хотя, конечно, по жизни за Макашовым бегать проще. И платят, надо полагать, больше.

ПАРТИЯ

Строго говоря, Яковлев никогда не был партийным человеком. В том смысле, что он никогда не работал в производственных коллективах, не видел партию в облике её низовых структур. Он всю жизнь сидел за письменным столом, писал доклады начальству. Себе — статейки и диссертации. Служил Отчеству, которое "я сам". Иначе — делал карьеру. И так добрался до самой макушки КПСС, партии рабочего класса.

В то долгое счастливое время, когда партия кормила, одевала, обучала и поощряла Яковлева, он отзывался о ней возвышенно.

В 1987 году Яковлев стал членом Политбюро. Горбачев посадил его на идеологию. В апреле состоялось тронное выступление Яковлева, что-то о качественно новом состоянии советского общества. Действо происходило в помещении Центрального экономико-математического института АН СССР. Собралась академическая элита Москвы, руководители идеологических отделов ЦК и прочих комитетов, научных учреждений партии. Словом, все, кто так или иначе определял политику в сфере идеологии.

Герой дня, мужественно прихрамывая (фронтовик), взошел на трибуну, спокойным взглядом окинул аудиторию и произнес слова, которые я помню наизусть по сей день. "Октябрь и революция,— сказал Яковлев,— вечные святыни. А преданность революции и ленинизму, партийная совесть и честь, порядочность везде и во всем — часовые у этих святынь".

Сейчас, когда мне ненароком попадутся на глаза какие-нибудь новейшие рассуждения Яковлева о том, что, видишь ли, КПСС это — уголовная партия, а большевики уже при Ленине ели детей живыми, меня, как старая рана, начинает донимать один и тот же вопрос: ну кто тянул его за язык в апреле 1987 года? Берия? Зюганов? Лигачев? Анпилов? Ведь был в ту пору уже не мальчиком: шел как-никак 64-й годок. То есть достаточно повидал, чтобы определиться в своих политических воззрениях и научиться не лгать. Ну, мог бы, наконец, сделать запев, как все: исходя, дескать, из таких-то решений, тыры-мыры... И дальше по делу. Но нет, ему нельзя, как все. Ему нужно непременно про "партийную совесть и честь". И чтобы в этом месте — аплодисменты. Слаб Александр Николаевич по части аплодисментов в свой адрес. Особенно с тех пор, как Горбач замочил его личного "часового".

Конечно, Яковлев предал свою партию и активно способствовал её разрушению. Однако что означает в наших условиях: "предал партию"? КПСС давно уже не была партией в том смысле, в котором употребляют это слово европейцы. У них можно партии распускать, создавать, снова распускать. Государство это мало волнует. У нас же, при наших просторах и обилии национальных проблем, исторически сложилось иначе: КПСС стала самой главной несущей политической конструкцией всего огромного государственного здания. Значит любые манипуляции с партией должны были бы непременно сказаться, так или иначе, на состоянии всего государства. А разрушение КПСС должно было бы иметь своим неизбежным следствием разрушение государства. Догадывались ли об этом Горбачев, Яковлев и вся их братия, когда, спасая собственные кресла и зады, крушили изнутри КПСС? Они не догадывались. Они точно знали.

Вспоминается крупное совещание в ЦК в 1990 году, когда в воздухе уже отчетливо пахло большой бедой. Выступавший тогда член Политбюро Каримов, нынешний президент Узбекистана, сказал, прямо обращаясь к сидевшему в президиуме Горбачеву:
— Нам нужно отчетливо осознать, что в тот день, когда погибнет КПСС, погибнет и Советский Союз.

Горбачев согласно кивнул, и все-таки пошел на предательство. Уже как-то навязло в зубах обвинять бедолагу Ельцина в развале СССР. Правда, однако, состоит в том, что смертный приговор Советскому Союзу подписали не Ельцин с компанией в Беловежье, а Горбачев, Яковлев и некоторые другие деятели, ныне заседающие в комиссии Госдумы по импичменту, на 28 съезде КПСС в июле 1990 года. На этом съезде, в числе делегатов которого находились такие крутые "коммуняки", как Ельцин, Собчак, Бунич, Яковлев, Лацис,— состоялись окончательные похороны КПСС как единой политической структуры, способной обеспечивать территориальную целостность и политическую стабильность крупнейшего государства.

Измордованной в предыдущие годы горбачевскими интригами, с разгромленным партийным аппаратом, обескровленными организационными структурами, оплеванной с ног до головы яковлевскими пресс-холуями партии навязали на 28 съезде новый горбачевский Устав. В нем 22-й параграф узаконил фактическую федерализацию партии, то есть взаимное обособление её республиканских организаций. Одно это уже означало конец КПСС. Были, однако, приняты и другие новшества подобного свойства. С большим трудом, путем прямого давления на делегатов и всевозможных фальсификаций, Горбачеву удалось-таки сохранить за собой пост генсека и создать абсолютно никчемные декоративные руководящие органы так называемой "обновленной КПСС". Единственное, чего не смог сделать съезд в силу самой своей природы, так это изъять из рук партии её собственность и создать предпосылки для юридического запрета деятельности КПСС. Эти задачи предстояло решить в августе 91-го.

Подписывая документы съезда, Горбачев единым росчерком пера подписывал два смертных приговора: КПСС и СССР. Правда, для Союза это был приговор с отсроченным исполнением. Его исполнил лишь в декабре 1991 года простодушный Ельцин, откушав предварительно для исторической решимости, как это водится среди плебеев, водочки.

Вот таким трагическим для миллионов и миллионов простых людей оказался финал той совсем маленькой политической интрижки, которую затеяли февральским вечером 1985 года на Профсоюзной улице у дома 25 два очень озабоченных судьбою СССР мозговитых советских академика: наш юбиляр Яковлев и Анатолий, сын Громыко.

КТО ОН?

Не я придумал: все познается в сравнении. Красное с белым. Черное с серым. С кем сравнить Яковлева и Горбачева? Выбор невелик: Иуда и Геббельс. Вот и все. "Иуда Горбачев" — общенародный штамп. С Геббельсом сравнил уважительно Яковлева Жириновский. Понимает толк в кадрах, либерал с примесью демократа. Однако, строго говоря, в содержательном плане оба сравнения не вполне корректны.

Да, Иуда действительно предал. Но он глубоко раскаялся, причем, заметьте, еще до казни Иисуса. "...Бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился" (Мф., 27, 5) Кто видел кающегося Горбачева или его сребреники, которые он регулярно получает на пропитание от своих западных спонсоров в виде всевозможных премий? Стыда нет у человека: собственная страна лежит по его вине во мгле, холоде и голоде, а он принимает подачки, надувает щеки и произносит речи. В Бостоне, рассказывают, вошел в раж от зеленых и назвал свой народ скотами. Словом, случись быть Иуде живым, у него были бы все основания подать в суд на тех, кто равняет к нему Горбачева.

То же и с Геббельсом. Он был плохим человеком, фашистом. Но ему хватило мужества до конца разделить незавидную судьбу своего государства, своей партии. Вместе с ними он добровольно отправился на тот свет, прихватив с собой своих шестерых детей и красавицу жену Магду. Не таковы наши собственные геббельсы. Страны нет, партии нет, а Яковлев есть. Ему бы по грехам его сидеть в рубищах где-нибудь в пустыне, есть акриды с диким медком, просить у Бога прощения. А вместо этого он опять кого-то обличает, кому-то лапшу на уши вешает, торчит на трибунах, подписывает соглашения с молодыми алчными яковлятами, надоедает. Смотрю и думаю, нет зрелища более скорбного, чем зрелище злющего лживого настырного старика в политике.

Один мой товарищ в аппарате ЦК остроумно называл Яковлева и ему подобных "пригородными людьми". При Советской власти, пояснял он, они ушли из деревень, но так и не пришли в город. Хотя и стали по дороге академиками.

А ведь и в самом деле, посмотришь — странные люди: без корней, без смысла, без морали.

Горбачев и Яковлев упразднили химеру морали в политике. Её теперь совсем нет. Сейчас невозможно вымыслить такой поступок, совершив который, современный российский политик смог бы скомпрометировать себя в глазах сограждан. Кто не верит, пусть попробует...

Заканчивая, как это водится на юбилеях, искренне желаю своему бывшему партийному товарищу и учителю долгих лет жизни. Долгих настолько, чтобы он смог до конца увидеть трагедию, которую переживает Россия в результате совершенной им вместе с Горбачевым измены. И настолько долгих, чтобы летящий лом неотвратимого, как сама смерть, возмездия (строго в рамках действующего законодательства) достал его еще здесь, на этом свете, на этой земле, на глазах тех уходящих поколений, которые его вынянчили, вырастили, обучили и возвысили и которые он так дешево продал.
Валерий Легостаев

Источник: http://www.zavtra.ru.../262/5_all.html

#14 ПН

ПН

    Бывалый

  • Пользователи
  • PipPipPip
  • 175 сообщений

Отправлено 30 June 2010 - 10:02

А что писАл серый кардинал до того, как...?


Александр Николаевич Яковлев
"От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века", 1985 г.

"
...США – страна в массе своей малоинформированных людей, равнодушных к чужим бедам и чужим заботам.
Эта страна управляется скорее обманом и демагогией, чем убеждением, скорее силой, чем законом, скорее мертвящими привычками и традициями, чем уважением и интересом к новому, скорее ненавистью, подозрительностью, нетерпимостью, чем способностью признавать возможность иного образа жизни и мышления. Стереотипы и мифы здесь предпочтительнее объективной информации и знаний. Податливость к «промыванию мозгов», охотное согласие перекладывать ответственность за судьбы страны на власти, какие бы они ни были, что используется правящими кругами в своих целях, делает значительную часть населения слепым орудием сил, преследующих лишь свои корыстные интересы. Ложью, пропитавшей это общество, приучили людей считать иллюзии реальностями, шовинизм – патриотизмом, демагогию – достоинством, продажу сенсаций на рынке новостей – свободой информации. Мало озабоченности вызывает и то, что телевизионный ширпотреб, низкопробные боевики, книги, сеющие расовую и национальную ненависть, в значительной мере формируют массовое сознание и культуру общества, примитивизируя духовный мир человека.
Подобная удушливая атмосфера не возникает стихийно, сама по себе. Она осознанно и целенаправленно создается правящими силами, ибо наилучшим способом служит их коренным интересам, делает людей восприимчивыми к идеям «американской исключительности», «мессианского долга». Именно этот комплекс идей в сочетании с последовательно насаждаемым культом насилия, тщательно формируемым в массовом сознании образом «врага», угрожающего самому существованию США, обусловливает и восприятие войны как способа уничтожения «врага» и обеспечения собственного выживания.
Много на этой ниве трудятся, как уже говорилось, политическая наука монополий, средства массовой информации, вся служба обмана американского народа.
Буржуазия всегда цепко держала в своих руках средства массовой пропаганды, рассматривая их в качестве важнейшего инструмента
реализации и упрочения своей политической власти. Пользуясь практически монопольным положением на рынке информации
несоциалистического мира, контролируя интерпретацию событий, буржуазия не ограничивается простым распространением своей идеологии, она все активнее формирует массовое сознание в собственных целях, манипулирует им. Политология, средства массовой
информации, особенно в США, потеряли остатки былой относительной объективности, они отдали себя на службу реакции, воспитания у людей приверженности ценностным ориентациям буржуазного общества, выработке устойчивых стереотипов антикоммунизма и
антисоветизма. Искусно извращая действительность, подменяя правду правдоподобием, прибегая к сильнодействующим, построенным на эксплуатации эмоций и иррациональных элементов сознания методам воздействия, буржуазная пропаганда играет все более пагубную роль в обществе, выступает в качестве мощного рычага реального подчинения труда капиталу, духовного порабощения народных масс.
Империализм не хочет уходить с исторической сцены. Всеми силами он старается продлить свою затянувшуюся жизнь в общественной
структуре мира. Демонстрируя готовность ради этого начать термоядерную войну, уничтожить цивилизацию вообще, он в то же время все настойчивее пытается решить непримиримый спор двух социально противоположных систем в свою пользу и средствами
«психологической войны», развертывая ее по самому широкому фронту –от обычной пропаганды до провокаций и подрывных действий.
[...]
Американец буквально бомбардируется пропагандой, которая затемняет его взгляды, апеллирует к его предрассудкам, умышленно
дезинформирует его в определенных целях. Г. Шерф в книге «Истины, полуистины и трескучие фразы в американской цивилизации»
обращает внимание на то, что в США широко распространены френология, хиромантия, спиритизм, астрология, гадания и всякие
суеверия. «Наука, – замечает автор, – слишком холодна для нас, мы предпочитаем мифы и легенды».
[...]
В последний год правления Г. Трумэна мир был особенно близок к атомной войне. Развязав корейскую авантюру, американские
правящие круги перед лицом поражения не знали, как ее закончить. И вновь атомный шантаж, угрозы. Американский президент писал 27 января 1952 года: «Мне кажется, что правильным решением теперь был бы ультиматум с десятидневным сроком, извещающий Москву, что мы намерены блокировать китайское побережье от корейской границы до Индокитая и что мы намерены разрушить все военные базы в Маньчжурии… Мы уничтожим все порты или города для того, чтобы достичь наших мирных целей… Это означает общую войну. Это означает, что Москва, Санкт Петербург и Мукден, Владивосток, Пекин, Шанхай, Порт Артур, Дайрен, Одесса и Сталинград и все промышленные предприятия в Китае и Советском Союзе будут стерты с лица земли. Это – последний шанс для Советского правительства решить, заслуживает ли оно того, чтобы существовать, или нет!»

Вот это язык! Вот это мораль! Для такой прыти и самоуверенности надо было действительно застыть на уровне «здорового миссурийского провинциала».
"
-
http://lib.aldebaran...yadernogo_veka/

Следует отдать должное - книжка местами очень информативна.

#15 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 17 July 2010 - 16:53

Документы архивов при Ельцине сфальсифицировали

17.06.2010

С сенсационным, сродни неразорвавшейся пока еще бомбе, заявлением выступил 16 июня 2010 года от имени фракции КПРФ на пленарном заседании Госдумы заместитель председателя думского Комитета по конституционному строительству Виктор Илюхин. Речь идет о крупномасштабных фальсификациях исторических документов, хранящихся в российских архивах. В заявлении, которое огласил Илюхин, говорится:

«Бытует мнение, что историю пишут и формируют журналисты и писатели. Это в определенной мере правильно. Но у нас появились основания утверждать, что новейшую отечественную историю пишут и фальсификаторы. Фракция КПРФ располагает информацией, которую необходимо тщательно проверить через проведение парламентского расследования, о том, что в начале девяностых годов прошлого века под крышей администрации президента Ельцина была создана мощная команда специалистов по подделке исторических документов советского и, в основном, сталинского периода. С одной целью – опорочить советское прошлое и уравнять сталинизм с фашизмом.

В группу вошли сотрудники российских спецслужб, а также 6-го института Генерального штаба Вооруженных Сил страны. Она располагалась в помещениях бывших дач ЦК КПСС в поселке Нагорный в Подмосковье. Не исключено, что группа или ее части работают и по сей день.

Наибольшая ее активность совпала с периодом рассекречивания документов Политбюро и ЦК КПСС, проводимого в начале 90-х годов правительственной комиссией под руководством Михаила Полторанина. По имеющейся информации, фальсификаторы технически исполнили сотни, тысячи фальшивых страниц, и они были размещены в архивных делах и документах.

Уже установлена фальсификация так называемого «завещания Ленина», некоторых документов, связанных с отречением императора Николая II от престола, о том, что Сталин был агентом «охранки», и другие факты.

Сегодня можно утверждать, что так называемая записка Л.Берии от марта 1940 года, в которой он якобы просит Политбюро ВКП (б) дать согласие на расстрел 27 тысяч польских военнопленных, сфальсифицирована.

Мы предъявляем материалы экспертного заключения, подтверждающие это.

Сфальсифицирована и выписка из решения Политбюро партии, якобы давшего согласие на расстрел поляков.

Предъявляем экспертное исследование о фабрикации документов о якобы имевшем место сотрудничестве НКВД СССР с гестапо гитлеровской Германии.

Мы высказываем огромную тревогу и обеспокоенность по ряду причин, и в первую очередь потому, что фальшивые документы запущены в научный оборот, они выдаются за достоверные в исторической литературе, документальных и художественных произведениях, формируя у людей искаженное мнение о нашем недалеком прошлом.

Мы, наверное, воздержались бы от подобного выступления, если бы не знали, что в начале 90-х годов у многих российских архивов были открыты двери для выноса исторических документов, и государство этому не воспротивилось, а в чем-то и поощряло произвол.

Наша убежденность подкрепляется тем, что бывший советник Ельцина Дмитрий Волкогонов передал библиотеке Конгресса США десятки, сотни архивных документов в копиях и оригиналах с грифом «Совершенно секретно» и «Секретно».

Российские архивные документы сегодня «гуляют» фактически по всей Европе.

В нашем распоряжении имеются поддельные печати, штампы, оттиски подписей Сталина, Берии и других лиц. А также чистые бланки 30-40-х годов, на которых и готовились фальшивки.

Я предъявляю вам том с архивными документами – это переписка НКВД, НКГБ, Народного Комиссариата обороны СССР со Сталиным. Сформирован он лишь с одной целью, чтобы легализовать несколько фальшивых документов, в том числе и записку, изготовленную от имени Генштаба Красной Армии. К сожалению, легализация состоялась.

На томе Дела есть записи «Хранить вечно», «Не подлежит рассекречиванию», а документы, несмотря на это, гуляют за пределами архивов. Как это могло случиться?

По поводу моих подобных высказываний в прессе директор Государственного архива страны Сергей Мироненко заявил, что этого не может быть, а я якобы распространяю домыслы. С этой высокой трибуны в ответ заявляю – готов сложить с себя депутатские полномочия, если Мироненко докажет, что ни один документ Дела не относится к историческим событиям 30-40-х годов прошлого века и не имел права храниться в архивах. Если не докажет, то пусть сам покинет занимаемую должность.

Мы вновь ставим вопрос о необходимости парламентского расследования обстоятельств уничтожения пленных поляков под Смоленским в Козьих горах (Катынь), а также по фактам фальсификации исторических документов. В ближайшее время нами будет предложена поправка в Уголовный кодекс РФ об ответственности за подделку и искажения исторически значимых архивных материалов.

Если кто-то считает, что все это относится к прошлому, то он глубоко ошибается. В первую очередь, к настоящему».

Напомним, это уже не первое выступление Виктора Илюхина с инициативой о новом расследовании «катынского дела» — последний раз он заявлял об этом после того, как в апреле этого года по указанию Дмитрия Медведева были рассекречены «исторические документы» о событиях 1941 года под Смоленском. Публикация Росархивом документов, подтверждающих польско-германскую версию «катынского расстрела», тогда привлекла внимание всего мира. Все крупнейшие мировые издания отметились сообщениями о том, что Россия наконец-то призналась в расстреле польских офицеров. Однако в самой России ряд историков и политических деятелей заявили, что опубликованные Росархивом документы — фальшивка.

Корреспондент KM.RU связался сегодня с Виктором Илюхиным и попросил его прояснить некоторые детали сделанного им заявления, а также оценить саму перспективу парламентского расследования:

— В том, что парламентское расследование будет, я сомневаюсь, но заявку мы все-таки подадим. В течение этой сессии уже не успеем, так что речь идет об осени. Но в целом я не уверен в положительном решении вопроса с расследованием, ведь оно выйдет напрямую к Ельцину и Путину. В вопросе Катыни не только Ельцин, но и Путин, встал на сторону поляков, что не соответствует интересам России. У них есть, конечно, отговорки насчет того, что это делается для установления дружеских отношений с Польшей, но, по-моему, понятно, что поляки никакой дружбы не хотят.

- Есть ли у вас предположения, кто мог стать заказчиком такой фальсификации?

— Я вам однозначно отвечу – Александр Яковлев. Он главный идеолог этой кампании, в свое время он так говорил: «Мы должны опорочить Советский Союз, обговнять его так, чтобы от него все отвернулись». Почему он действовал так? Моя версия — все-таки он был агентом влияния. Сотрудничал он с американцами в Канаде. — Какие ваши дальнейшие действия?

— Я планирую в ближайшее время выпустить сборник по материалам круглого стола, посвященного «катынскому делу», который прошел в апреле в Госдуме. Кроме того, я думаю, что КПРФ выступит с официальным заявлением или от имени Президиума или ЦК партии.

Иван Романов

Источник: http://news.km.ru/do..._pri_elczine_sf

#16 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 02 September 2010 - 19:19

Каким был риск оказаться в ГУЛАГе?

02.09.2010

Обязательно должна быть четкая государственная статистика, без учета не то что миллионами людей – мастерской из ста человек управлять невозможно. Никто из серьезных ученых не подверг сомнению государственную статистику СССР, объявив ее сфальсифицированной – иначе пришлось бы сделать совершенно дикое допущение, что в начале-середине 30-х годов ХХ века по всем лагерям, тюрьмам и следственным изоляторам синхронно велась двойная бухгалтерия, а проводили ее люди, которые наперед знали и были озабочены тем, как будут представлены и рассмотрены данные через десятки лет после их смерти.

Давайте рассмотрим статистические данные. Попутно мы выясним, сколь правдивы истерии по поводу того, что Индустриализация в СССР была проведена силами многих миллионов «рабов-заключенных».

Крупнейший специалист в данном вопросе, ученый с мировым именем Виктор Земсков, лично работавший с архивами, приводит следующие данные (В.Н. Земсков. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) Социологические исследования. 1991, №6, с.10-27; 1991, №7, с.3-16 http://www.hrono.ru/statii/2001/zemskov.html):

«В страшном 37-м» в ГУЛАГе находилось 1 196 369 чел., из которых 87% составляли уголовники. В 38 году в ГУЛАГе было уже 1 881 570 человек, то есть туда массово поступили «жертвы 37-го», уголовники составляли 81%.

С 39-го года и до начала войны количество заключенных стало уменьшаться. Самый маленький процент уголовников был в 1947 году - 40% из 1,7 млн. заключенных - лагеря наполнились полицаями, бандеровцами, фашистскими приспешниками и прочими «безвинными жертвами».

«Максимальное число заключенных в ГУЛАГе, приходившееся на 1 января 1950 г., составляло 2 561 351 человек». Из них уголовников было 77% (там же).

Так много это или мало - почти 1,9 миллиона заключенных в «пик массовых репрессий»? Давайте сравним с «в оплотом демократии» - США, где в настоящий момент, в мирное время в тюрьмах находится более 2,3 млн. человек. (http://www.newsru.com/world/29feb2008/prisoners.html) Население США – около 300 млн., а СССР тех лет – около 200 млн. Если пересчитать США на население СССР, то получается, что в США сейчас было бы 1,53 млн. заключенных, что несколько меньше, чем «в пик сталинских массовых репрессий» -1,88 млн., несколько больше, чем в «страшном 37-м», и примерно равно количеству заключенных в СССР 1939 года – 1,66 млн. Подчеркиваю – всех заключенных ГУЛАГа.

Количество заключенных в тюрьмах России в 2000 году – примерно 1,1 млн. человек, что при пересчете на численность население СССР (145 млн. против 200 млн.) примерно на 25% больше, чем в 1937 году, и на столько же меньше в 1938 году. То есть не то что заметной - практически никакой разницы нет. Вероятность оказаться в тюрьме в те годы при Сталине и в России при Ельцине-Путине была практически одинаковой. Испытываете ли вы, уважаемый читатель, парализующий ужас при мысли о путинской тюрьме? Ложитесь ли вы каждую ночь спать в страхе, не зная, заберет ли вас ночью милиция или ФСБ?

Кстати, количество «зэков» в СССР всегда составляло менее двух процентов трудовых ресурсов СССР тех лет (около 120 млн.), так что утверждение о том, что «индустриализация проведена руками зэков» - наглое и беспардонное вранье. Никак не могли 2% внести не то что решающий, а даже заметный вклад в экономику, более того, их можно было занять разве что на неквалифицированных работах. Но самое главное, что к 1938 году основные задачи индустриализации были уже успешно выполнены, а сама она завершена примерно на 80% – индустриализация уже шла 10 лет – с 1928 года – и была практически закончена в 1939 году, когда ХVIII съезд внес организационные изменения в отраслевые управленческие структуры ВКП(б).

До 1938 года в лагерях и колониях находилось всего около 1 миллиона заключенных, а в самые трудные годы индустриализации и вовсе около 0,5 миллиона, как, например, в 1934 году. То есть все годы индустриализации, включая 1937 и речи не было ни о каких «миллионах зэков».

Среднее количество заключенных в период Индустриализации составляло примерно 0,8 процента от трудовых ресурсов СССР. Можно с полным основанием заявить, что вклад заключенных в построение экономики СССР ничтожен.

Что, кстати, без вопросов признают серьезные исследователи. Грустно смотреть на наших соотечественников, повторяющих, как попугаи, беспардонную ложь, демонстрируя неспособность сравнить два числа.

Странно, почему не слышно голосов о том, что экономика России или США в наши дни основывается на рабском труде заключенных – для этого намного больше оснований, чем для СССР середины 30-х годов?!

И все это после того, как подросло поколение беспризорников Гражданской, в экстремальных условиях заброски тысяч диверсантов из Румынии, Польши, Венгрии, Финляндии, Китая... В условиях, когда страна была фактически военным лагерем, одна война за другой: басмачество, КВЖД, Испания, Хасан, Халхин-Гол... И при всем при том количество заключенных на душу населения практически такое же, как в США сейчас.

Обратите внимание на то, когда увидела свет статья Земскова – июнь 1991 года. То есть мерзавцы в верхушке всё прекрасно знали (он получил особое разрешение с самого верха) и целенаправленно лгали обществу в СМИ! Это преступление перед своим народом тем более тяжкое, что оно осуществлялось, как акция прикрытия другого чудовищного преступления - уничтожения своей страны.

Может быть, в СССР всё население было ангельски законопослушным, а в тюрьмах сидели сплошь невиновные? Увы, «в действительности число осужденных по политическим мотивам (за «контрреволюционные преступления») в СССР за период с 1921 г. по 1953 г., т.е. за 33 года, составляло около 3,8 млн. человек» (там же).

То есть никаких «десятков миллионов жертв» не было и близко. Осужденными по «политическим мотивам» считаются полицаи, каратели, басмачи, агенты иностранных разведок, диверсанты и т.д. Причем осужденных к совершенно разным наказаниям, включая ссылку и высылку (765 180 чел.).

В конце 80-х годов по распоряжению Горбачёва была создана «комиссия по реабилитации», которая в расширенном виде продолжила свою работу в «демократической России» («О реабилитации жертв политических репрессий». Закон РФ от 18 октября 1991 г.).

«По данным Генпрокуратуры, всего за время действия закона «О реабилитации жертв политических репрессий» пересмотрено 636 302 уголовных дела в отношении 901 127 человек, из которых 637 614 реабилитировано». (http://www.regions.ru/news/2022208/print/)

Позвольте, а где же «многие миллионы жертв»?! Ведь именно это было главным мотивом уничтожения преступной системы. То есть СССР - страна, приговоренная к смерти, была невиновна?!

Назвать деятельность этой комиссии до крайности пристрастной будет слишком мягко - то, что там творилось, можно назвать выражением «полный беспредел» - реабилитировались все скопом, оправдывались совершенно явные преступники, «пересмотр дела» занимал в лучшем случае несколько минут. О многом говорит попытка реабилитировать Власова, которая не удалась только из-за массового возмущения ветеранов. Немногие открытые уголовные дела показывают беспредельные по своей наглости «оправдания» диверсантов и шпионов, схваченных при переходе границы с оружием в руках.

Председателем этой «комиссии» был известный мерзавец и предатель Яковлев, согласно его указанию, «поскольку все внесудебные органы были антиконституционными формированиями, то, следовательно, все приговоры, на основании которых производились репрессии, были недействительны, а потому, стало быть, все без исключения репрессированные автоматически объявляются реабилитированными». Вообще, назначить Яковлева на это дело еще почище, чем поставить Геббельса председателем Нюрнбергского трибунала, а Иуду Искариота – защитником Христа на суде.

Про антиконституционность, кстати – это вранье, «тройки» по сути были трибуналами, которые в ускоренном варианте в основном рассматривали дела тех лиц, виновность которых не подлежала сомнению, например схваченных с поличным – с оружием при переходе границы и т.п. (Игорь Пыхалов. «Невинны ли «жертвы репрессий»» http://www.specnaz.ru/article/?817) Еще во времена Горбачева было «реабилитировано» примерно 900 тыс.

Часто сюда пытаются приплюсовать около 700 тыс. «реабилитированных» при Хрущеве. Но реабилитированных, то есть признанных невиновными политических, тогда было около 15 тыс., остальных просто амнистировали или им снизили сроки наказания. То есть к «невинным жертвам» приписывают излишне сурово, по мнению хрущевцев, наказанных и прощенных преступников. Эти 700 000 подверглись реабилитации уже яковлевской комиссией, то есть – это люди, посчитанные дважды.

Кстати, найти настоящее количество попавших под «необоснованные массовые реабилитации» не так просто. Официальный результат яковлевской комиссии – 637 614 чел. Позвольте, а где «32 миллиона безвинных жертв», как заявлял сам Яковлев (http://www.yandex.cc/russia/2001/10/29/yakovlev) в 2006 г. на встрече с президентом Путиным?

Абстрактные числа мало что говорят среднему человеку – он, как правило, не оперирует ими в своей повседневной жизни. Давайте рассмотрим - были ли основания у советских людей панически бояться Сталина и «массовых репрессий»? Два десятка лет лжецы всех мастей визжат с телеэкрана и в газетах, что да, был просто ужас, выжить в «мясорубке массовых репрессий» было огромной удачей, а весь народ просто колотило от ужаса. «Все» ложились спать в холодном поту, не зная, пойдут ли они завтра утром на работу или же окажутся в подвалах НКВД. При этом ссылаются на слова неких «очевидцев» и «переживших» бабушек, которые якобы всю жизнь провели в страхе.

Бабушки бабушками, мало ли кто что помнит сейчас и как интерпретирует со слов третьих лиц - есть ли возможность посмотреть на происходящие события непредвзято, с числами? (Тем более есть огромное количество бабушек и родственников, утверждающих обратное. Правда, без доступа к телеящику.)

Есть, и довольно простая, доступная каждому, называется «сравнительный анализ рисков», чем мы сейчас и займемся. Каким был риск оказаться «репрессированным» во времена Сталина и насколько это много по сравнению с другими, более привычными нам событиями, которых следует опасаться?

Вы ужаснетесь, но после уничтожения СССР по официальной статистике бандитами было убито свыше полумиллиона человек, а более миллиона получили тяжкие телесные повреждения.

В общем, за годы перехода России к демократии преступники убивали примерно по 30 тысяч человек в год.(http://www.prison.org/penal/human_prison/doc011.htm, http://www.mvd.ru/news/10076/) За 17 лет это свыше полумиллиона.

За 33 года, которые Сталин был у власти, приговорено к расстрелу было примерно 650 тыс. человек, приговор приведен в исполнение менее чем в 50% случаев.(С. Миронин. «Разоблачение очередного мифа». http://www.contr-tv.ru/common/2451) Население СССР при Сталине составляло примерно 200 млн. чел., население России сейчас менее 150 млн., что мы, естественно, примем во внимание в наших оценках.

Во времена Сталина в стране жило свыше 300 миллионов человек – выросло и сменилось целое поколение. Шансы получить смертный приговор тогда составляли менее 1/500, а быть реально расстрелянным – менее 1/1000.

Итак, бояться НКВД и Сталина в годы первых пятилеток люди не имели никаких оснований. Они и не боялись, утверждающие это лгут, лгут так же, как и про десятки миллионов «репрессированных». Бояться погибнуть «в расстрельном подвале НКВД» советскому человеку смысла не было никакого, если он не преступник или ушибленный на голову, тем более информация о них, мягко говоря, не афишировалась. Практически по всем свидетельствам доклад Хрущева был шоком для людей – они и не подозревали о «массовых репрессиях». Что ж это за «массовые репрессии», о которых люди не подозревают?! Не ведать о многих миллионах жертв это то же самое, что и не подозревать, например, о том, что в Гражданскую, оказывается, людей убивали и они умирали от голода и тифа (примерно 7 млн. человек). Совсем как в школьном сочинении современного дебила «поколения пепси»: «Из книг Солженицына советские люди узнали, как страшно жить в этой стране...».

Хорошо, с расстрелами выяснили, а как обстоит дело с парализующим ужасом «оказаться в застенках»? Шанс оказаться в застенках при Сталине практически такой же, как сейчас оказаться в тюрьме в США или путинской России.

Давайте опять проведем сравнительный анализ и сравним с другими рисками.

По совершенно запредельным лживым оценкам Яковлева безвинными жертвами были названы примерно 1,5 млн. человек (при Горбачеве и Ельцине-Путине), это, кстати, из 3,8 млн. человек, вообще осужденных по «политическим» статьям. То есть даже у яковлевских подонков не поднялась рука реабилитировать многих власовцев, басмачей, латышских карателей и пр. – такие ледянящие душу преступления они совершили. Эти полтора миллиона – совершенно запредельное, бессовестное и подлое вранье, такое же, как «десятки миллионов репрессированных». Но на какое-то время мы примем его за точку отсчета.

Давайте сравним числа. В настоящее время преступники убивают или тяжело калечат примерно 100 тыс. человек в год. Это только то, что регистрирует наша «демократическая милиция». Однако «нет тела - нет дела» - каждый год в России без вести пропадает около 100 тысяч человек (это только те, о ком заявили родственники), из которых свыше 10 тысяч пропадает навсегда, тем не менее в стране за время «демократических преобразований» официально насчитывается около 100 тысяч неопознанных трупов. (Ушли и не вернулись. http://www.ng.ru/ideas/2004-06-30/10_zarembinskay.html )

В год на дорогах России погибает более 30 тыс. человек, около 300 тысяч получают увечья, из них приведшие к непоправимой потере здоровья составляют примерно 100 тыс. (http://www.utro.ru/news/2006/12/25/612983.shtml)

Итого получаем, что в результате установившегося в России режима, приведшего к запредельной для нашей страны преступности и крайней опасности перемещения, ежегодно погибают минимум 60 000 человек, получают тяжелые ранения свыше 200 000 человек, пропадает без вести свыше 10 тысяч человек.

Двести семьдесят тысяч человек в год! За 17 лет «в освобожденной от большевиков стране» в результате действия или преступного бездействия государственной власти погибло, пропало без вести или было тяжело ранено с нанесением непоправимого вреда здоровью примерно 4 миллиона 600 тысяч человек только согласно официальным данным!

Сравните это даже с высосанными из пальца яковлевскими 1,5 млн. «жертв» - в три раза меньше за в два раза больший срок в стране, население которой составляет менее 75% от СССР времен Сталина. В 8 раз более опасно! Кстати, при Сталине убийств было примерно 6-10 тыс. в год в 200-миллионной стране. Даже с учетом их и количества раненых бандитами в те годы жить при Сталине было в 6 раз безопаснее, чем в сегодняшней России.

Теперь понятно, почему мы взяли яковлевскую цифирь? Тут уж можно брать с потолка хоть 2,5 миллиона «репрессированных» - картину это принципиально не изменит.

То есть шансов безвинно пострадать (быть расстрелянным или оказаться в тюрьме или ссылке) во времена Сталина было в 6 раз меньше, чем быть убитым или искалеченным преступниками в «освобожденной» стране, причем считая даже по совершенно беспредельному, шулерскому счету уничтожителей СССР и агентов влияния нашего геополитического врага. В реальности же риски жизни в обществе для обычного человека периода «демократической России» более чем на порядок превосходят риски для советского человека времен Сталина. Вот так.

Так кто же боялся ложиться спать в те времена? Преступники и их пособники. Например, шпион или вор в любые времена в любой стране, ложась спать, не знает, проснётся ли он утром в своей постели или ему распахнет объятия камера предварительного заключения.

Напрашивается вывод, что при Сталине страдала от ужаса «пятая колонна» и лица, ей горячо сочувствующие, а народу бояться не было никаких оснований.

Страдали ли в те суровые годы невиновные? Конечно, страдали, как страдают и сейчас. Было и сведение счетов, и подлые подставы завистников, и ошибки следственных органов. И в результате всего этого – судебные ошибки, которые есть везде.

В благополучной Америке, например, «ошибка правосудия» составляет около 5% осуждённых. Это официальные данные, основанные на признании самих американских судей. Это означает, что в тюрьмах США в настоящий момент безвинно сидит свыше ста тысяч человек, а сколько их будет за 30 лет? Кстати, правозащитники и ассоциации адвокатов называют число в 2-3 раза большее.

Значит ли это, что человечеству следует отказаться от правосудия? Увы, в любом обществе судебные ошибки - зло, которого никак не удается избежать. Из того, что при операции умирает определённый процент больных, не следует, что операции надо вовсе отменить. Точно так же никому в голову не приходит отменить суды и следственные органы несмотря на все их издержки и недостатки – отказ от них приведет к несравненно более тяжелым последствиям. Если это сделать, в обществе будет невозможно жить. Единственное, что можно сделать, это периодически возвращаться к пересмотру дел, что и происходит во всех странах.

Интересно было бы оценить масштабы ошибок в СССР? Брать данные Яковлева, как уже говорилось, еще более неосмотрительно, чем доверяться Иуде Искариоту.

Тем не менее оценки сделать можно - по сообщению Аристова, направленному 17 октября 1956 года в ЦК КПСС, комиссиями по реабилитации были рассмотрены дела на 176 325 человек, из которых 100 139 были освобождены, а 42 016 были снижены сроки наказания. Из числа осуждённых за политические преступления на свободу вышли 50 944 человека. Это не реабилитация, потому что в это число включены люди как несправедливо (по мнению хрущевцев) наказанные, так и освобожденные в результате снижения сроков как уже отбывшие наказание. 42 000 так и не освободили, хотя сроки заключения снизили.

Но интересно не это – самое главное в приведенных данных то, что количество реабилитированных (назовем их так) «политических» (50 944) практически равно количеству реабилитированных уголовников (100 139 - 50 944 = 49 195), то есть нет никакого перекоса в осуждении политических преступников. Интересный факт, не правда ли? Все это означает, что подавляющее большинство осуждённых было виновно совершенно явным образом.

Казалось бы, можно сделать вывод о том, что «репрессии вообще миф, времена были суровые, врагов много, кое-где порой встречались отдельные недостатки, но ничего экстраординарного не было». Более того, рассматривавший дела осуждённых преступников в бытность свою Генеральным прокурором России Казанник публично заявил, что «во времена Сталина законность не нарушалась».

Так неужели репрессий не было? Нет. Я утверждал не это, а то, что нет ничего экстраординарного в количестве осуждённых и то, что подавляющее их большинство были виновны. Вывод, что репрессий не было, неверен. Репрессии имели место, но их масштаб чудовищно преувеличен разношерстной компанией антисоветчиков. Репрессии были совокупностью совершенно различных по сути процессов.

Павел Краснов

Источник: http://svoim.info/201001/?01_5_2

#17 Paul

Paul

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6034 сообщений

Отправлено 16 February 2012 - 10:04

Прикрепленное изображение: 51925870_jakovlevperestr.jpg

Как Горбачев простил Яковлеву предательство Родины

У КГБ СССР имелись документальные доказательства, что «прораб перестройки» был завербован американцами

«Яковлев – полезный для перестройки человек? Если полезный, то простим его. У кого в молодости грехов не было!»

Так, по свидетельству бывшего посла СССР в ФРГ, бывшего секретаря ЦК КПСС Валентина Михайловича Фалина, отреагировал Михаил Горбачев на доклад шефа КГБ Владимира Крючкова, который представил советскому лидеру документальные подтверждения вербовки американцами главного «прораба перестройки» – Александра Яковлева.

Своими воспоминаниями на сей счет Фалин поделился на трехдневном семинаре, заключительное заседание которого прошло на днях в Москве в Институте динамического консерватизма, которым была опубликована, как сообщает ИА Regnum, стенограмма семинаров ветерана советской политики. И хотя выступление Валентина Михайловича было посвящено гораздо более обширной теме – «Россия и Запад в XX веке», – предательство тогдашнего руководства страны, его измена Родине стали, к сожалению, составной частью наших отношений с Западом, и потому этой темы Фалин также не мог не коснуться.

«Вскоре после командирования Яковлева в Канаду, – рассказал Фалин, – Центр получил данные о том, что он – «в кармане у американцев». Весьма почтенный британский господин предупредил давнего знакомца, сотрудника советского посольства в Оттаве: «Будь осторожен с новым шефом». Аналогичные сведения поступили от другого источника с уточнением, что Яковлев попал в тенета американских спецслужб во время стажировки в Колумбийском университете США.

Ю.В. Андропов распорядился установить за Яковлевым плотное наблюдение, вспоминал Фалин, при удобном случае отозвать из Канады, но в аппарат ЦК, где тот ранее работал, не пускать. Его определили на должность директора Института мировой экономики и международных отношений. Уже при Горбачеве КГБ получил документальное подтверждение компрометирующих Яковлева данных. Об этом мне известно от В.А. Крючкова, которому было поручено встретиться с фигурантом, обрисовать суть донесений и посмотреть, какой будет реакция. Яковлев, по словам Крючкова, не проронил ни слова и вопрос, что доложить генсеку, обошел молчанием.

Заслушав доклад В.А. Крючкова, Горбачев спросил и сам себе ответил: «Яковлев – полезный для перестройки человек? Если полезный, то простим его. У кого в молодости грехов не было!». Так и разрешили каверзный вопрос», – рассказал Валентин Михайлович.

Сдавал (по сути, предавал) Родину и ее союзников и сам Михаил Горбачев. Валентин Фалин вспоминает: «Как рассказывал мне В.Брандт (канцлер ФРГ в 1969-1974 гг. – Прим. KM.RU), в ходе архызских переговоров Г.Коль (канцлер ФРГ в 1982-1998 гг. – Прим. KM.RU) затронул вопрос о судьбах руководителей ГДР. Как с ними быть? «Вы, немцы, – заявил Горбачев, – сами лучше разберетесь в этом». Предательство в концентрированном виде. Сдавая Германскую Демократическую Республику, присваивая себе право говорить от имени ГДР без согласований с ее правительством, мы повторяли худший из прецедентов, никогда не делавших чести правителям.

Чем сие объяснить? Еще до Архыза (на встрече там между Горбачевым и Колем была достигнута договоренность об объединении Германии. – Прим. KM.RU) Колю переслали обращение Горбачева: «Предоставьте кредит в 4,5 млрд марок, мне нечем кормить людей, и вы получите все, что желаете». Переговорщик Горбачев не удосужился вскрыть ни вторую, ни третью позицию Коля. Оказались не списанными даже наши коммерческие долги перед ГДР. В компенсацию за собственность наших военных, отходившую к объединенной Германии, стоимостью в сотни и сотни миллиардов марок нам отстегнули на строительство казарм для военнослужащих из группы войск в Германии 14 млрд».

Еще одно воспоминание Валентина Михайловича:

«В марте 1988 года я написал генсеку (М.С. Горбачеву. – Прим. KM.RU), что в ближайшие три месяца ГДР может быть полностью дестабилизирована. В это время ряд боннских политиков обращались к американцам с предложением, не форсировать ли антиправительственные настроения в Восточной Германии. «Пока не время», – услышали они в ответ. Ни на это, ни на другие более чем обоснованные предостережения отклика я не получал. Обратная связь не функционировала.

Перелом в оценках Горбачевым будущего ГДР пал на май 1989 года. Э.Хонеккер (лидер ГДР. – KM.RU) собрался на празднование юбилея Магнитогорска. В числе молодых немецких коммунистов он полвека назад участвовал в строительстве знаменитого металлургического комбината. По дороге – остановка для встречи с Горбачевым в Москве. Воспроизвожу атмосферу и суть состоявшегося разговора. Впервые, не заикаясь, Хонеккер произнес русское слово «перестройка». «Мы принимаем к сведению то, что вы предпринимаете у себя дома, – сказал он, – перестройка в ГДР уже давно произведена». Горбачев среагировал в том же ключе, как в конце 1988 года, выступая на Сессии Генассамблеи ООН, он охарактеризовал смысл наших обязательств по Варшавскому Договору. Напомню, без предварительного обговаривания с союзниками и без решения Политбюро он заявил: советские вооруженные силы защищают друзей от внешних угроз; они не вмешиваются в их внутренние дела и не определяют строй, при котором намерено жить население дружественных нам государств.

В момент выступления Горбачева в ООН мы с Г.Киссинджером (тогдашним госсекретарем США. – Прим. KM.RU) сидели рядом. Свое впечатление от услышанного он выразил в словах: «Если бы я заранее знал содержание речи, то дал бы президенту Бушу другие рекомендации к предстоявшему разговору с вашим лидером». Киссинджер попросил помочь организовать его встречу с Горбачевым: США заинтересованы в том, чтобы уход СССР из Центральной и Восточной Европы не походил на «бегство».

Катастрофическое землетрясение в Спитаке побудило советскую делегацию срочно покинуть Нью-Йорк. Киссинджер просил меня довести до сведения Горбачева, что он будет готов в любое время прилететь в Москву для означенного разговора с нашим руководителем. Встреча состоялась через пару недель. Горбачев резюмировал ее итог так: «Киссинджер был и остался реакционером». В январе 1992 года в аэропорту Шереметьево мы неожиданно встречаемся с Киссинджером. «Почему все-таки, – спросил он меня, – Горбачев не принял предложение о том, чтобы Москва не бежала сломя голову из Европы?». «Очевидно, Ваши идеи не укладывались в его политический пасьянс», – ответил я».

Очень красноречивый исторический эпизод: Генри Киссинджер, оказывается, больше Горбачева заботился в то время о том, чтобы СССР не «убегал» из Европы. За что американский политик и удостоился «комплимента» от Горбачева: «Киссинджер был и остался реакционером».

«Вы сказали, что Вашингтон был не прочь «упорядочить» горбачевское бегство из Европы, – уточняют у Фалина на прошедшем семинаре. – Но если американское руководство хотело предотвратить бегство СССР из Европы, а оно все же имело место, то кто был заинтересован, чтобы бегство состоялось? Кто подталкивал на это Горбачева?»

Валентин Фалин: «Есть американцы и американцы. Киссинджер и Бжезинский – разных полей ягоды. Не тянут на политических близнецов Буш-старший и Буш-младший. «Неоконы» и прочие экстремисты, о чем мы предупреждали Горбачева, принимали за слабость покладистость Москвы и толкали Белый дом к демонтажу биполярной мировой системы. В бой вводилась пятая колонна, которую выдавали за «элиту советского общества». Реформы «младодемократов» зарубежной закваски гнали Россию в бездну, или, как выражался Чубайс, к «точке невозврата».

Что касается Горбачева, то в последнюю пору правления его заботило одно – как остаться президентом, пусть и номинальным. Растратив доверие внутри страны, он уповал на поддержку извне и ради этого «прореживал» наши оборонные арсеналы больше, чем от него ждали. Например, он пустил под нож «Пионеры» (СС-20), размещавшиеся на Дальнем Востоке и в Средней Азии, хотя «нулевое решение» Рейгана подобного не предусматривало. Вашингтон намекал на возможность временного сохранения за нами каких-то опорных пунктов в Прибалтике. Ноль интереса. Ласкающие лучи Нобелевской премии мира застилали горизонты.

Последнее заседание Политбюро. Горбачев присел за отдельный столик. Слово берет А.Н. Гиренко (секретарь ЦК КПСС по межнациональным отношениям. – Прим. KM.RU): «У меня есть поручение украинской парторганизации задать Вам, Михаил Сергеевич, вопрос: учитываются ли в новоогаревском процессе результаты референдума? Ведь три четверти населения высказалось за сохранение СССР». Горбачев молчит. Гиренко настаивает на ответе. Его поддерживает член Политбюро Ю.А. Прокофьев. Постукивая карандашом по блокноту, Горбачев молвит: «А если я вам расскажу о том, что обсуждается в Ново-Огарево, вы что-нибудь поймете?». Театральная пауза. «Итоги референдума учитываются». Возмущение готово перейти во взрыв. Горбачев встает: «Хватит, наговорились. Идемте в соседний зал к руководителям краевых и областных организаций». Вместо понимания, на которое он, возможно, надеялся, его встретила там обструкция».

Ссылка: http://www.km.ru/bss...atelstvo-rodine
Proletarier aller Länder, vereinigt Euch!<br />
Защищая прошлое - сражаемся за будущее!<br />