IPB Style© Fisana

Перейти к содержимому


* - - - - 1 Голосов

У войны не женское лицо.


  • Вы не можете ответить в тему
Сообщений в теме: 34

#1 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 24 February 2010 - 12:42



#2 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 08 May 2011 - 18:05

Портнова Зинаида Мартыновна


Прикрепленное изображение: 1304694875.jpg


Портнова Зинаида Мартыновна (Зина Портнова) - юная партизанка - член подпольной комсомсомольско-молодёжной организации "Юные мстители"; разведчица партизанского отряда имени К.Е. Ворошилова на временно оккупированной территории Белорусской ССР.

Родилась 20 февраля 1926 года в городе Ленинграде (с 1965 года город-герой, ныне Санкт-Петербург) в семье рабочего. Белоруска. Член ВЛКСМ с 1943 года. Окончила 7 классов.

Во время Великой Отечественной войны, находясь в период летних школьных каникул в деревне Зуя близ станции "Оболь" (ныне в черте посёлка городского типа Оболь Шумилинского района) Витебской области Белоруссии, Зина Портнова оказалась на временно оккупированной территории.

В 1942 году юная патриотка вступила в Обольскую подпольную комсомольско-молодёжную организацию "Юные мстители" (руководитель - Герой Советского Союза Е.С. Зенькова), и активно участвовала в распространении листовок среди населения и диверсиях против немецко-фашистских захватчиков.

С августа 1943 года комсомолка Зина Портнова - разведчица партизанского отряда имени К.Е. Ворошилова. В декабре 1943 года она получила задание выявить причины провала организации "Юные мстители" и наладить связь с подпольем. При возвращении в отряд Зина была арестована. Во время допроса отважная девушка схватила со стола пистолет фашистского следователя, застрелила его и ещё двух гитлеровцев, пыталась бежать, но была схвачена и зверски замучена в январе 1944 года в деревне Горяны ныне Шумилинского района Витебской области Белоруссии.

За проявленный героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1958 года Портновой Зинаиде Мартыновне посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награждена орденом Ленина.

В 1969 году, в деревне Зуя, на доме, где с 1941 по 1943 годы жила Зина Портнова, открыта мемориальная доска. На шоссе "Витебск - Полоцк" её именем названы Музей комсомольской славы и школа. Многие пионерские дружины и отряды в школах Белоруссии носили имя юной Героини. Именем Зины Портновой названы школа в посёлке городского типа Оболь, улица в городе-герое Ленинграде, теплоход. В столице Белоруссии - городе-герое Минске установлен бюст Зины Портновой, а около посёлка Оболь - обелиск.

Источник: http://www.warheroes...sp?Hero_id=1966



Главы из книги Виталия Смирнова "Зина Портнова"

Даже спустя месяц после того как большая группа комсомольцев из молодежной организации "Юные мстители" была расстреляна оккупантами, в партизанском крае не имелось точных сведений, кто из подпольщиков остался на свободе. Узнать это было можно, только побывав в Оболи. На этот раз к командиру отряда явились вчетвером. Фруза, Илья, Орлик и Ромашка.
- Что хотят от меня юные мстители? - шутливо спросил командир, видя, что ребята чем-то очень взбудоражены.
- Хотим сходить в Оболь и там на месте установить связь с нашими товарищами! - решительно заявила Фруза.
- Ишь какие вы прыткие!.. Думаете, мы ничего не предпринимаем? - И командир рассказал, что он недавно посылал двух связных в Оболь, но они нарвались на засаду. Один из них убит. Другой, раненный, с трудом вернулся.
- Но у нас свой план... - сказал Илья.
- Что же за такой особый план? - спросил командир.
Фруза объяснила. Незадолго до ухода к партизанам она договорилась в Мостищах с Верой Лузгиной о том, что Вера будет связной у подпольщиков.
- Об этом, кроме меня, никто не знает, - сказала Фруза. - Я не сомневаюсь, Вера на свободе. Девушка она тихая, малозаметная, она поможет нам.
- Вижу, у вас огромное желание возродить свою организацию, но нужно считаться с обстановкой в Оболи, - заметил командир и, вынув из папки какую-то плотную серую бумагу протянул ее Фрузе: - Читай, это расклеено в Оболи на всех столбах и заборах.
Ребята быстро пробежали текст объявления. За поимку "атаманши" (так именовали гитлеровцы Ефросинью Зенькову) или тому, кто укажет место, где она скрывается, обещалась большая награда.
- Дорого тебя оценили! - горько усмехнулся начальник штаба отряда, находившийся в штабе вместе с командиром.
И Фруза поняла: путь в Оболь ей закрыт.


Сообщение Фрузы о Вере Лузгиной заинтересовало командира. После долгих размышлений он решил рискнуть послать Машу Дементьеву, Зину Портнову и Илью Езовитова в Оболь.

- Ваша задача побывать у Веры Лузгиной. Узнать что можно. Дадите ей задание установить связь с оставшимися на свободе товарищами. Завтра можете отправляться в путь.

Ребята получили на всякий случай фиктивные документы. Зине выдали справку с печатью комендатуры гестапо на имя Марии Козловой - работницы кирпичного завода. Каждого снабдили легендой.
Фруза подробно объяснила ребятам, как начать разговор с Верой Лузгиной,
предупредив:

- Все к ней в дом не ходите. Кто-нибудь один. - И тихо попросила: - Постарайтесь разузнать, что стало с моей мамой.

Вечером Зина зашла в избу партизанского госпиталя к сестренке. Галька уже укладывалась спать, но, когда увидела сестру, повисла у нее
на шее.
- Ухожу на задание, Галочка.
- Опять! - Сестренка недовольно сморщилась, слезы заблестели у нее на глазах.
А у Зины защемило сердце и перехватило дыхание. Галька на этот раз вела себя как-то особенно неспокойно. Прильнув к
Зине и обхватив ее за шею, громко, навзрыд, заплакала:
- Я тебя не пущу!
- Как это так?
- Не отпущу, и все! А если тебя немцы убьют или заберут к себе? Я сразу же умру, слышишь?
- Глупая ты еще. Успокойся. Я скоро вернусь цела и невредима, - успокаивала, как могла, Зина сестренку.
В сумерках ребята миновали партизанский дозор. На тревожный повелительный оклик Илья кратко ответил пароль, после чего заранее предупрежденные патрульные выпустили их с партизанской территории.
- Счастливого пути! - напутствовали они.

Стояла хмурая погода, сыпал мокрый снег. В такую погоду и немцы, и полицейские неохотно выходят из теплого помещения. Ребята шли, соблюдая необходимую осторожность. Зина уже научилась ходить так, что ни одна веточка не хрустнет под ногой, а уши и глаза настороже - ничего, заслуживающего внимания, не пропустят. Илья и Маша такой способностью еще не обладали и заметно нервничали. Илья в темноте то и дело спотыкался о коряги и шепотом чертыхался.

Шли прежним коротким и знакомым путем, которым в свое время явились в партизанский край. Они не ощущали особой тревоги и страха: идут не в одиночку и вооруженные - могут дать отпор, если нарвутся на врага. К утру они уже подходили к деревне Мостище. На опушке в кустарнике, рядом с дорогой, остановились. Светало. Вдали сквозь серый морозный туман чернели постройки. Было слышно, как перекликались петухи. Теперь им предстояло самое ответственное и опасное - пройти в деревню к связной Вере Лузгиной.

Но кто пойдет? Какого-либо указания на этот счет от командира они не получили. Решить должны были сами ребята, судя по обстоятельствам. И теперь, отдыхая, они молча поглядывали друг на друга. Илья полагал, что, как мужчина, он должен идти сам. Но он из соседней деревни. И его в Мостище хорошо знают. Еще опаснее было идти Маше. Ее узнает каждый встречный не только в лицо, но и по походке. К тому же в деревне было известно, что она с матерью и сестрами ушла к партизанам. Поэтому она могла навлечь прямую опасность на дом Лузгиных.
Сподручнее всего было идти Зине, но сложность состояла в том, что ей придется отыскивать избу, да и Веру она даже не знает в лицо.
- Я могу пойти, я не побоюсь, - сказала Зина. - Ты лучше объясни мне, как можно сразу определить избу Лузгиных.
- Ты, Зинок, только долго не задерживайся, - попросил Илья. Он словно чувствовал какую-то неловкость перед Зиной. - В случае чего мы тебя выручим. Будем ждать тебя здесь. - И они с Машей наперебой принялись ей объяснять, как с первого взгляда узнать избу Лузгиных.

Они стояли в жухлом, безлистном кустарнике, невдалеке от безлюдной проселочной дороги, по которой Зине теперь предстояло одной идти в деревню. Теперь, когда умолкли петухи, деревня казалась вымершей, только кое-где из труб курчавились дымки...

Зина неохотно передала ребятам свой автомат, гранаты - с оружием она чувствовала себя увереннее. Поправила платок на голове. Смущенно улыбнулась:
- Ну, я пошла. - Она обняла и поцеловала в щеку сперва Илью, потом Машу.
- Будь осторожнее... - попросила Маша.
- Счастливо! - заметно волнуясь, вымолвил Илья.
Илья и Маша напряженно следили, как небольшая фигурка в сером платке, в черной железнодорожной шинельке, в подшитых валенках мелькала среди кустарника. Вот Зина вышла на проселочную дорогу, огляделась по сторонам. И, уже больше не таясь, пошла к деревне. Илья и Маша остались вдвоем.

Зина старалась идти спокойно, не торопясь. Дорога была пустынна. Это хорошо. Возле околицы пошла по тропке вдоль посада.
Вот и почерневшая от времени изба с боковым окошком и небольшим покосившимся крыльцом. Так ей описывали ребята избу, в которую она должна теперь войти.
Бесшумно открыв калитку, Зина поднялась на крыльцо. Осторожно постучала... Все тихо. Наверное, не слышат. Снова постучала, но уже громче. Ей открыли не сразу. На пороге стояла пожилая женщина в очках, в ветхой овчинной безрукавке, в валенках.
- Вера дома? Я к ней.
- Проходи, - пытливо взглянув на Зину, отозвалась женщина, пропуская ее в темные со скрипучими половицами сени.
Оказалось, что Вера знает Зину: она как-то видела ее, когда та приходила к сестрам Дементьевым. Поэтому и нисколько не усомнилась, что Зина пришла от Фрузы, и сразу доверилась ей.

То, что услышала от нее Зина, было горькими сведениями. Вера назвала ей много имен арестованных местных жителей. Большинство из них уже были расстреляны, остальные находились в гестаповском застенке. Связаны ли арестованные с подпольной организацией, Зина не могла сама определить - прошло слишком много времени, как она покинула Оболь. Услышала она и несколько знакомых имен: в лагерь Освенцим на каторжные работы увезли Машу Ушакову, мать Феди Слышенкова, Степаниду Гавриловну, и его сестру - Шуру...

О судьбе этих людей партизаны еще ничего не знали. Все названные имена Зина должна была запомнить, чтобы доложить командованию. Узнала она и о своей бабушке, Ефросинье Ивановне. К счастью, немцы не стали ее долго держать в тюрьме, выпустили, но она была теперь совсем плоха.
- У многих были обыски, - рассказывала Вера, - и к нам приходили. Но нас не тронули.

Немного спустя, отогревшись и передав все, что было поручено, Вере, Зина вышла из избы. Накинув на плечи ватник, Вера проводила ее до калитки. Они настороженно огляделись по сторонам. Проселочная дорога уже не была безлюдной - проехал грузовик с березовыми чурбанами, по дороге шел какой-то мужчина, от колодца две женщины, громко разговаривая, на коромыслах несли ведра с водой.
- Иди огородами. Там незаметнее, - предупредила Вера и, проследив, как
Зина пошла по тропинке, вернулась в избу.

Зина уже почти дошла до околицы, но тут одна из женщин ее окликнула:
- Зина! Это ты? Бабушка-то здорова?
Пришлось остановиться, ответить. Она почти не знала говорившую. Видимо, это была какая-то очень дальняя родственница бабушки. Уже за спиной Зина услышала, как та объяснила своей соседке:
- Это Яблокова приходила, из Зуи...
К несчастью, эту реплику услышали и проходившие по дороге полицаи. Остановились. Фамилия Яблоковых им была знакома. И едва Зина, не подозревавшая об опасности, вышла на проселочную дорогу, как сзади прозвучал повелительный хриплый голос:
- Эй ты, девка!.. Куда идешь?
Полицейские уже почти настигали ее. Зина остановилась. До леса, где дожидаются свои, говеем близко. Очевидно, Илья и Маша уже заметили, что на дороге полицаи.
- Стой! Документы есть?
От полицейских, несмотря на ранний час, разило самогонкой. Зина спокойно вынула документы на имя Марии Козловой, предъявила:
- Вот, смотрите. Иду в поселок кирпичного завода. Документы были в порядке, но Зина показалась полицейским подозрительной. Оглядев девушку, они приказали:
- Пойдешь с нами, там разберемся.
- Куда? - спросила Зина, немного побледнев.
- В участок, в Оболь...
И полицаи повели Зину в Оболь. Они поравнялись с лесной опушкой, когда где-то в ее глубине затрещало поваленное дерево. Сердце Зины учащенно забилось. Рядом - свои. Зина украдкой оглянулась на кустарник, где с оружием в руках ее должны были поджидать Илья и Маша.

Вот они поравнялись с этим местом... Прошли мимо... Но почему ребята молчат?.. У них же автоматы, гранаты!.. А что, если сейчас юркнуть в сторону, бежать? По в руках полицаев наганы - сразу же застрелят... Может, крикнуть, позвать ребят? Но тогда она навлечет опасность на них.

Случилось что-то непонятное! Она снова оглянулась, но полицейский грубо толкнул ее в спину и выругался сквозь зубы. Зина никак не могла понять, в чем дело. Может быть, Маша и Илья рассчитывают стрелять полицейским в спину? Или не стреляют, боясь зацепить и ее? Стараясь идти медленнее, Зина все еще ждала помощи. Она надеялась на выручку ребят, пока не кончился лес и не началось вспаханное под озимь поле,
а за ним - постройки соседней деревни. Тут она поняла: с ребятами, очевидно, что-то случилось. Иначе они обязательно стреляли бы в полицейских. Они должны были попытаться освободить ее. Ведь для этого и шли на задание втроем.

Теперь на какую-либо помощь ей надеяться не приходилось. И тут она горько пожалела, что не оставила при себе хотя бы одну гранату. Впереди, у перекрестка, Зина заметила группу людей, и надежда вспыхнула снова: может, это свои, партизаны. Но, приглядевшись, поняла: обычная деревенская картина. На обочине дороги стояли три закутанные в какую-то ветошь старухи. Как только показалась грузовая военная машина, одна из женщин подняла руку, в которой держала берестяной коробок с куриными яйцами, другая выставила крынку молока, третья - живую курицу... Они меняли продукты у проезжих шоферов на керосин, бензин и соль...

Машина, не останавливаясь, пропылила дальше. Зину провели мимо, и старушки, кажется, не обратили на нее никакого внимания... А Оболь была уже рядом.

Илья и Маша ждали Зину, следя за дорогой и разговаривая шепотом. Сколько времени ждали - было трудно понять. Очевидно, долго. Когда разговариваешь, времени не замечаешь. Тишину, которая царила вокруг, нарушил какой-то треск в глубине опушки. Партизаны насторожились.
- Я пойду посмотрю... - забеспокоился Илья.
- Я тоже с тобой, - пошла за ним Маша.
Выяснилось, что ничего опасного на той стороне леса не было. Просто рухнуло сломанное бурей дерево. Илья и Маша вернулись на прежнее место. Им не пришло и в голову, что когда они отлучались, на какое-то время проселочная дорога была ими упущена.

Прошел час... другой... Зины все не видно. Ребята стали беспокоиться. Теперь они уже не спускали с дороги глаз. Погода портилась - подул сердитый северный ветер. С хмурого неба сыпался снег. Но они терпеливо ждали. А Зины не было.
- Наверное, заговорилась с Верой... Ждет, может быть, сумерек, - пытался объяснить причину долгого отсутствия Зины Илья.
- Нет... Чует мое сердце, нет... - вздыхала Маша, беспокойно посматривая на лежавшее рядом в густом можжевельнике оружие Зины.
Прошел третий час, четвертый... Зины все не было.

В сумерках, запрятав в кустах свои автоматы и оружие Зины, взяв с собой только гранаты, Илья и Маша пробрались в деревню к Вере Лузгиной. Там их огорошило известие, что Зина была еще утром и вскоре ушла.
- А что, если она ушла другой дорогой? - попыталась ухватиться за спасительную мысль Маша.
- Нет. Не могла она оставить свое оружие. Я этого не допускаю.
В этот момент у Ильи закралось сомнение, что, быть может, Зина - поскольку это совсем рядом - решила побывать в своей деревне, у бабушки. Но тут же отбросил его, зная характер Зины, ее необыкновенно серьезное отношение к делу.

Ребята явились в отряд утром, когда рассвело, расстроенные, не зная, как доложить о случившемся. Принесли с собой и оружие Зины - автомат и гранаты. У них еще теплилась слабая надежда: может, Зина уже в отряде? Но ее не было. Пришлось докладывать командиру, что Зина пропала.
Командир смотрел на ребят испытующе. Случаи, когда партизаны, отправившись в разведку, пропадали без вести, бывали и раньше. Но случай с Зиной необычный... Снова и снова заставил он Машу и Илью рассказать все подробности, но исчезновение Зины оставалось загадочным. Днем к Маше и Илье прибежала из госпиталя Галя:
- А Зина где? Почему она не пришла?
- Придет позднее, - тихо отозвалась Mama.
- Придет, - обнадежил ее и Илья.
Но Зина не вернулась. Посланные командиром разведчики уже донесли, что по дороге из Мостищ в Оболь полицейскими была схвачена какая-то девушка. По описанию, она была похожа на Зину. Илья и Маша терзались догадками, но никак сами не могли понять, что же все-таки произошло. Ведь другой дороги на Оболь не было. Но когда командир расспросил их снова, они вспомнили про короткий эпизод с поваленным деревом. Теперь командир не сомневался, что арестована именно Зина, ребята пропустили момент, когда ее вели.

Тщательно скрывали партизаны случившееся от Гали, а она каждое утро прибегала в избу, где жила Зина.
- Не пришла? - спрашивала Галька хозяйку.
Старушка отрицательно качала головой:
- Нет, милая, не возвращалась еще. Сама беспокоюсь, не случилось ли что. В госпиталь к Гале теперь то и дело заглядывали двоюродные братья, Ленька и Нестерка, как могли, старались они успокоить сестренку. Но когда Ленька узнал от партизан правду, пришел проститься с Галей и пообещал ей, что сам разыщет Зину, и ушел из партизанской деревни.

Полицейские привели Зину в Оболь, в гестапо. Короткий допрос: кто? откуда? куда и зачем шла? Зина старалась держаться спокойно. Полученный в партизанском отряде документ на имя Марии Козловой не вызывал еще сомнений. Зина поняла: пока она не опознана.

После допроса ее поместили в одиночную камеру. Зина огляделась: забранное ржавой массивной решеткой окошко, загаженный пол, в углу смятая, с рыжими пятнами засохшей крови, солома. Обессиленная, Зина опустилась на нее.

Что-то теперь делает Галька? Наверное, ждет... И острая, щемящая боль охватила душу: увидит ли она еще сестренку? Ведь Галька останется одна-одинешенька, маленькая, еще глупая девчонка. Было обидно, что так нелепо - без борьбы, без сопротивления - попала в лапы врага. Почему она не попыталась убежать? Ну пускай застрелили бы! Все же лучше, чем живой попасть к врагу.

На следующий день Зину снова привели на допрос. Увидав рядом с гестаповцем знакомую седую немку-переводчицу, бывшую соседку по бараку, Зина вздрогнула. Теперь ей вряд ли удастся вырваться отсюда. Ее опознали! Уже не было никакого смысла выдавать себя за работницу кирпичного завода Марию Козлову. Переводчица слишком хорошо знала Зину и сразу подтвердила по-немецки и по-русски:
- Да, это моя соседка по жилому дому.
- Кто же ты теперь? Мария Козлова или Зинаида Портнова? - спросил гестаповец Зину.
Зина медлила с ответом. Полученная в партизанском отряде справка на имя Марии Козловой теперь ей вредила, служила главной уликой, подтверждавшей, что она пришла из партизанского края. И она решила изменить тактику своего поведения на допросе и дать показания с большей долей достоверности.
... Да, она Зинаида Портнова, бывшая школьница из Ленинграда. Из-за войны застряла здесь, в Оболи, с младшей сестренкой.
... Да, она работала в подвале кухни в офицерской столовой. Но когда там случилось отравление и ее заставили есть отравленный суп, она, еле живая, с трудом добралась до соседней деревни, где ее отпоили молоком.

Больше она в столовую не являлась, так как боялась, что опять заставят есть отравленный суп.
... Все это время она жила в находящейся в партизанской зоне дальней деревне, у родственников бабушки. Никакого участия в партизанской деятельности она не принимала, так как по возрасту еще несовершеннолетняя. А шла она в Зую. чтобы узнать о судьбе бабушки - Ефросиньи Ивановны Яблоковой.
... В подпольной группе "Юные мстители" не состояла и не знала, что такая группа существует.
... Справку на имя Марии Козловой взяла у знакомой девушки, потому что сама никаких документов не имеет, а без документов боялась идти.
Большего, сколько ее ни допрашивали, ни били, от нее не могли добиться. Ленинградская школьница оказалась девочкой с твердым характером.

После недельных пыток и допросов в обольском полицейском участке гитлеровцы повезли Зину в Горяны. Ее ввели под конвоем в риземистое серое здание, где, как она поняла по форме стоявшего у крыльца часового, находилось гестапо. Ее ввели в большую комнату с двумя окнами, забранными частой решеткой. Два письменных стола: один большой, под зеленым сукном, - у окна; другой, поменьше, - в углу. Там рылся в бумагах офицер.

За большим столом, развалившись в кресле, сидел другой гестаповец, видно чином повыше, в черном мундире, с белой повязкой на рукаве, на которой чернела фашистская свастика. Зина почему-то подумала, что это тот самый гестаповец, который допрашивал и пытал ее погибших товарищей. Это он выкручивал руки и избивал Нину. Это он мучил Евгения, Зою, Машеньку...

Зина стояла перед ним в разорванном полушалке и в расстегнутой черной шинельке. А гестаповец смотрел на нее каким-то стылым взглядом и молчал. Так Зина стояла перед ним одну минуту, другую, третью. Самое непостижимое и страшное заключалось в том, что гестаповец ничего не спрашивал, только глядел на нее. Глядел пытливо ей в глаза, словно ощупывая острыми, черными зрачками.

Вот он расстегнул кобуру, вынул массивный пистолет, очевидно для устрашения. Положив сбоку перед собой на стол, прикрыл листом бумаги.
- Шваль! - вдруг громко, как-то трескуче крикнул он, рванувшись с кресла.
От неожиданности Зина вздрогнула, вытянулась. "Бить будет", - невольно подумала она. Но он бить не стал. Видимо удовлетворенный ее испугом, гестаповец неожиданно чисто произнес по-русски:
- В каком партизанском отряде ты была?
- Я не была в партизанском отряде, - ответила Зина и снова повторила то, что твердила на допросах в Оболи.
Гестаповец недоверчиво глядел на нее. И тут на дороге послышался шум подъехавшей машины. Гестаповец подошел к окну. А Зина, метнувшись к столу, схватила пистолет. Очевидно уловив шорох, офицер порывисто обернулся, но пистолет был уже в ее руке. Она нажала курок.
Выстрела почему-то не слышала. Только увидела, как гестаповец, схватившись руками за грудь, свалился на пол, а второй, сидевший за боковым столом, вскочил со стула и трясущимися руками торопливо отстегивал кобуру револьвера. Она направила пистолет и на этого гестаповца и снова, почти не целясь, нажала курок.

Бросившись к выходу, Зина рванула на себя дверь, выскочила в соседнюю комнату и оттуда в полуоткрытую дверь коридора на крыльцо. Там она почти в упор выстрелила в часового. Выбежав из здания комендатуры, Зина вихрем помчалась вниз по тропинке, к реке.
"Только бы добежать до реки".
А сзади уже слышался шум погони...
"Почему они не стреляют?"
Совсем рядом рябилась от ветра серо-свинцовая гладь воды. За рекой чернел лес. Она услышала звук автоматной стрельбы, и что-то колючее пронзило ногу. Зина упала на речной песок. У нее еще хватило сил, слегка приподнявшись, выстрелить... Последнюю пулю она берегла для себя.

Когда они подбежали совсем близко, она решила, что все кончено, и наставила пистолет себе на грудь. Нажала курок. Но выстрела не последовало: осечка. Фашист вышиб пистолет из ее слабеющих рук.

Делом обольской подпольщицы-партизанки теперь занимались гестаповцы чином выше, чем в Горянах. Зину сразу же перевезли в Полоцк. Допрашивали ее самые изощренные в жестоких пытках палачи. Больше месяца Зину избивали, загоняли под ногти иголки, жгли каленым железом. После пыток, едва она немного приходила в себя, ее снова приводили на допрос. Допрашивали, как правило, ночью. Ей обещали сохранить жизнь, если только юная партизанка во всем признается, назовет имена всех известных ей подпольщиков и партизан. И опять гестаповцы встречались с удивлявшей их непоколебимой твердостью этой упрямой девочки, которая в их протоколах именовалась "советской бандиткой".

Зина, измученная пытками, отказывалась отвечать на вопросы, надеясь, что так ее быстрее убьют. Смерть теперь ей казалась самым легким избавлением от пыток.

Однажды на тюремном дворе заключенные видели, как совсем седая девочка, когда ее вели на очередной допрос-пытку, бросилась под колеса проезжавшего грузовика. Но машину остановили, седую девчонку вытащили из-под колес и снова повели на допрос.
... В начале января в полоцкой тюрьме стало известно, что юная партизанка приговорена к расстрелу. Она знала, что утром ее расстреляют.
Вновь переведенная в одиночную камеру, свою последнюю ночь Зина провела в полузабытьи.

Она уже ничего не видит. У нее выколоты глаза... Фашистские изверги отрезали ей уши... У нее вывернуты руки, раздроблены пальцы... Неужели когда-нибудь придет конец ее мукам!.. Завтра все должно кончиться. И все же эти палачи ничего от нее не добились. Она давала клятву в верности Родине и сдержала ее. Она клялась мстить беспощадно врагу за то горе, которое он принес советским людям. И она
отомстила как смогла.

Мысль о сестренке снова и снова заставляла трепетать ее сердце. "Милая Галочка! Ты осталась одна... Вспоминай меня, если останешься в живых... Мамочка, отец, помните свою Зину". Слезы, смешиваясь с кровью, вытекали из изувеченных глаз - плакать Зина еще могла...

Наступило утро, морозное и солнечное... Приговоренных к расстрелу, их было шесть человек, вывели во двор тюрьмы. Кто-то из товарищей подхватил Зину под руки, помог идти. У тюремной стены, окруженной тремя рядами колючей проволоки, с раннего утра толпились старики, женщины с детьми. Одни принесли арестованным передачу, другие ждали, что среди узников, которых выводили на работу, они смогут увидеть и своих близких. Среди этих людей стоял парнишка в стоптанных валенках и разодранном в клочья ватнике. У него не было никакой передачи. Его самого только накануне выпустили из этом тюрьмы. Он был задержан во время облавы, когда пробирался из партизанской зоны к линии фронта. Посадили его в тюрьму за то, что при нем не было документов.

По укатанной белыми сугробами улице проехала повозка с бочкой - в тюрьму привезли воду. Через несколько минут ворота раскрылись снова, и автоматчики-конвоиры вывели шесть человек. Среди них в седой и слепой девушке парнишка с трудом узнал свою сестру... Она шла, спотыкаясь босыми почерневшими ногами, по снегу. Какой-то черноусый мужчина поддерживал ее за плечи.
"Зина!" - хотел крикнуть Ленька. Но голос его прервался.

Зину вместе с другими приговоренными к смерти расстреляли утром 10 января 1944 года вблизи тюрьмы, на площади.

Весть о том, что Зины Портновой уже нет в живых, не скоро дошла до партизан, так как гитлеровцы предприняли мощное наступление на партизанский край. Сжатые в двухсоткилометровом огненном кольце, партизаны яростно защищались. Напряжение боев изо дня в день возрастало. Битва принимала все более ожесточенный характер, но кольцо смерти постепенно сужалось. Население партизанского края почти поголовно снималось с мест и уходило вместе с партизанами.

Тех, кто не смог уйти, каратели расстреливали, жилые постройки сжигали. Все проселочные дороги, все лесные и болотные тропы были запружены беженцами. На небольшом пространстве теперь сосредоточивалось более сотни тысяч людей, обреченных врагом на смерть. Горела земля, с треском валились расщепленные взрывами деревья. В сплошном грохоте, лязге танковых гусениц, пулеметной трескотне, реве
пикировавших самолетов порой было трудно попять, день это или ночь. Вражеские орудия разных калибров били прямой наводкой и навесным огнем по партизанским позициям, а сверху, прижимая все живое к земле, лились огненные пулеметные струи, сыпались бомбы. Среди такого кромешного ада на одной из полян, где сгрудившиеся беженцы после взрыва авиационной бомбы были обращены в кровавое месиво, случайно обнаружили живого ребенка - десятилетнюю девочку. Как она уцелела - никто не мог понять. Один из партизан узнал в ней
Галю Портнову.

Галю удалось пристроить на самолет, прилетевший в партизанский край с Большой земли за ранеными. Так на последнем из партизанского края самолете Галя попала на смоленскую землю, в детский дом.

Десятки тысяч людей погибли в эти страшные дни. Десятки тысяч других, ошеломив немцев своей яростью, прорвали кольцо окружения... Прорвавшиеся снова занимали боевые позиции, маленькие группы быстро обрастали народными мстителями, формировались в новые партизанские отряды.

А вскоре перешел в стремительное наступление 1-й Прибалтийский фронт. Началась крупная операция советских войск, носившая название "Багратион". Миллионная группировка вражеских армий была разгромлена. Советские войска с помощью партизан освободили белорусскую землю от фашистов. О подвигах юных мстителей советский народ узнал пятнадцать лет спустя, когда в июле 1958 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР. За подвиги и мужество, проявленные во время Великой Отечественной войны, большая группа
участников Обольской подпольной комсомольской организации "Юные мстители" была награждена орденами Советского Союза. А на груди руководителя организации Ефросиньи Савельевны Зеньковой засверкала Золотая Звезда Героя Советского Союза. Этой высокой награды Родины была удостоена посмертно и самая юная подпольщица, отважная дочь Ленинграда, легендарная Ромашка - Зина Портнова. Возле Оболи, у автострады, среди зеленых молодых деревьев и цветов, установлен высокий гранитный памятник. На нем золотыми буквами
высечены имена погибших юных мстителей:

Зинаида Портнова
Нина Азолина
Мария Дементьева
Евгений Езовитов
Владимир Езовитов
Мария Лузгина
Николай Алексеев
Надежда Дементьева
Нина Давыдова
Федор Слышенков
Валентина Шашкова
Зоя Софончик
Дмитрий Хребтенко
Мария Хребтенко

В Ленинграде, на тихой Балтийской улице, сохранился дом, в котором жила легендарная Ромашка. Рядом школа, в которой она училась. А немного подальше, среди новостроек, широкая улица имени Зины Портновой, на которой установлена мраморная стена с ее барельефом.

Годы идут, но память о юных героях вечно жива в сердце народа.

В.И.Смирнов

Источник: http://thelib.ru/boo...tnova-read.html

#3 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 08 May 2011 - 12:28

«Мисс Кольт»

Герой Советского Союза Людмила Павличенко

Прикрепленное изображение: 0_43573_fd4bd15e_xl.jpg


…Если спросить у молодого жителя Белой Церкви, в честь кого названа улица Павличенко, то, к сожалению, далеко не каждый сможет связать этот факт с именем прославленной землячки. А вот в Севастополе и Одессе такая ситуация, скорее всего, невозможна: здесь отлично помнят, что самая известная женщина-снайпер Второй мировой войны была в числе защитников этих городов-героев.

Людмила Михайловна Павличенко родилась 12 июля 1916 года в городе Белая Церковь. До 14 лет училась в школе номер 3, затем семья переехала в Киев. После окончания девятого класса Людмила работала шлифовальщицей на заводе «Арсенал» и одновременно училась в десятом классе, завершая среднее образование. В 1937 году комсомолка Людмила Павличенко поступила на исторический факультет Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко. Студенткой занималась планерным и стрелковым видами спорта. Великая Отечественная война застала Людмилу в Одессе на дипломной практике. С первых же дней войны Людмила Павличенко добровольцем уходит на фронт.

Под Одессой Л. Павличенко получила боевое крещение, открыв боевой счет. В одном из боев она заменила погибшего командира взвода. Разорвавшимся вблизи снарядом была контужена, однако поле боя не покинула и вообще отказалась идти в госпиталь.

Лейтенант Павличенко сражалась в стрелковой Чапаевской дивизии. Участвововала в боях в Молдавии, в обороне Одессы. В октябре 1941 года Приморская армия была переброшена в Крым и после боев на севере полуострова встала на защиту Севастополя. Людмила сражалась в составе прославленной 25-й стрелковой дивизии им. В. И. Чапаева. К июлю 1942 года на счету Л. М. Павличенко было уже 309 уничтоженных германских солдат и офицеров (в том числе 36 снайперов противника). Кроме того за период оборонительных боев Л. М. смогла обучить множество снайперов.

Каждый день, как только забрезжит рассвет, снайпер Л. Павличенко уходила "на охоту". Часами, а то и целыми днями, в дождь и на солнцепеке, тщательно замаскировавшись, лежала она в засаде, дожидаясь появления "цели". Не раз выходила победителем и в дуэлях с немецкими снайперами.

Прикрепленное изображение: 0_4356a_959ff10f_xl.jpg


Только в период обороны Одессы Павличенко уничтожила 187 вражеских солдат и офицеров, а во время героической обороны Севастополя – еще 122. Итого 309, среди которых 36 снайперов. Ее умение находить места засады, терпеливо выжидая подходящего момента, стали основой воспитания нового поколения снайперов. Она и не менее прославленный Ной Адамия придерживались правила: «Один выстрел – один труп врага». Но война – это не только победы, но и боль, страдания, потери. Во время одной из дуэлей девушка потеряла своего лучшего друга (свою единственную, первую и последнюю любовь, по воспоминаниям самой Людмилы Михайловны) – Леонида (Алексея) Куценко

Однажды командование приказало им уничтожить обнаруженный разведчиками командный пункт противника. Незаметно пробравшись ночью в район, указанный разведчиками, снайперы, замаскировавшись, залегли и стали ждать. Вот, наконец, ничего не подозревая, ко входу в землянку приблизились два офицера. Выстрелы снайперов прозвучали почти одновременно, и сраженные офицеры упали. Тут же на шум из землянки выскочили еще несколько человек. Два из них были сражены. А спустя несколько минут место, где находились снайперы, гитлеровцы подвергли ожесточенному обстрелу. Но Павличенко и Куценко, отошли, а затем, сменив позицию, снова открыли огонь по появлявшимся целям.
Потеряв многих офицеров и связистов, враги вынуждены были покинуть свой командный пункт.

Гитлеровцы в свою очередь охотились за нашими снайперами, устраивали ловушки, высылали на поиски их снайперов и автоматчиков.Однажды, когда Павличенко и Куценко находились в засаде, фашисты обнаружили их и тут же открыли ураганный минометный огонь. Осколками близко разорвавшейся мины Леонид был тяжело ранен, ему оторвало руку. Людмила сумела вынести его и под огнем пробраться к своим. Но спасти Леонида не удалось — раны оказались слишком тяжелыми.

Она дала себе клятву за смерть любимого боевого товарища мстить до конца. Однажды Павличенко увидела, как, прячась за макет коряги, вражеский снайпер передвигается едва заметными толчками вперед. Все ближе и ближе к ней. Она двинулась навстречу. Одеревеневшее тело стало тяжелым и неповоротливым. Сантиметр за сантиметром преодолевая холодную каменистую подстилку, держа винтовку перед собой, Люда не отрывала глаз от оптического прицела. Секунда приобрела новую, почти бесконечную протяженность. Вдруг в прицел Люда уловила водянистые глаза, желтые волосы, тяжелую челюсть. Вражеский снайпер смотрел на нее, глаза их встретились. Напряженное лицо исказила гримаса, он понял – женщина! Мгновение решало жизнь – она спустила курок. Выстрел Люды опередил на спасительную секунду. Она вжалась в землю и успела увидеть в прицеле, как моргнул полный ужаса глаз. Людмила выждала, потом поползла к снайперу. Он лежал, все еще целясь в нее. Она вынула снайперскую книжку гитлеровца, прочла: «Дюнкерк». Рядом стояла цифра, а рядом еще и французские названия с цифрами. Более четырехсот французов и англичан приняли смерть от его руки. Он открыл свой счет в Европе в 1940 году, а сюда, под Севастополь, его перебросили в начале 1942-го, и цифра 100 была прочерчена тушью, а рядом общий итог – 500. Люда взяла винтовку врага, поползла к своему переднему краю. После этого боя ее тяжело ранило.

Уже находясь на излечении в госпитале в Новороссийске, она получила внезапный вызов в Москву, в Главное политическое управление Красной Армии, где ей сообщили, что она в составе делегации советской молодежи через Англию направляется в США и Канаду как член «народного посольства». Для снайпера, находящегося постоянно в гуще боевых событий и не привыкшего к публичности, это было серьезное испытание. Помог секретарь ЦК ВЛКСМ Николай Красавченко, который посоветовал Людмиле ехать в военной форме одежды, тем более что к тому времени она уже стала офицером – в петлицах сияли лейтенантские «кубари».

В ноябре 1942-го, когда под Сталинградом решалась судьба страны, на другом конце света, в США, прославленный снайпер Людмила Павличенко, став «народным полпредом», сделала невероятное – она доказала американцам, что советский народ непобедим. В США, отдавая должное ее ратным подвигам, девушку назвали «Мисс Кольт».

В ходе поездки она была на приеме у президента Соединенных Штатов Франклина Рузвельта. Позже Элеонора Рузвельт пригласила Павличенко в поездку по стране. Американская молодежь, видя советского снайпера-девушку, была, мягко выражаясь, «в шоке». Откровенные выступления гостьи вызывали восхищение у американских девушек и шокировали парней, ведь она откровенно рассказывала об ужасах войны, о зверствах фашистов, о том, что творят изверги с женщинами и детьми…

В Америке ей подарили именной кольт, а в Канаде – винчестер. Именно тогда ей сказали: «В Америке все мужчины уважают Мистера Кольта, но теперь будут уважать и Мисс Кольт». Каждая ее поездка по США и Канаде собирала тысячи людей, которые узнавали о правде войны из первых уст. По свидетельству посла СССР в Великобритании, эта девушка сделала больше, чем могла бы сделать дюжина дипломатов. В ее честь промышленники и политики давали приемы, ее имя и подвиг стали символом грядущей победы Советского Союза.

Прикрепленное изображение: 1298530639_22.jpg


А когда мир узнал о начале Сталинградской битвы, интерес к Павличенко вырос до космических высот. Ни одной встречи не пропустила Людмила Михайловна, она знала: ее пребывание в США – это шанс ускорить открытие «второго» фронта. Она неизменно повторяла – только вместе мы сможем победить «коричневую чуму». И видя русскую девушку в гимнастерке с боевыми наградами на груди, американцы восхищались ею.

К тому же Людмила оказалась не только прекрасным снайпером, но и замечательным оратором. Она, как принято говорить в таких случаях, за словом в карман не лезла, а как будущий учитель-историк вела урок мужества для американских граждан. Многим американцам запомнилось тогда ее короткое, но жесткое выступление на митинге в Чикаго: «Джентльмены! Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских захватчиков. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?..» Толпа замерла на минуту, а затем взорвалась неистовым шумом… одобрения.

После возвращения из-за океана Павличенко уже не попала на фронт, ее опыт и мастерство были востребованы в снайперской школе «Выстрел». Она подготовила немало снайперов, научила их военным хитростям, делилась с ними военным опытом. Спустя почти год, 25 октября 1943-го «за отвагу, военное мастерство, мужество, проявленные в борьбе с гитлеровцами» старший лейтенант Людмила Павличенко получила звание Героя Советского Союза. Она – единственная из снайперов-женщин, получившая это звание при жизни, а не посмертно…

Победный май 1945-го Людмила встретила в родном Киеве, куда прибыла, чтобы закончить университет. Она нашла себя в новой мирной жизни, но ее звездные годы пришлись, конечно, на военное время. После войны Павличенко не сменила привычную для нее гимнастерку на легкое платьице, а уже как майор береговой обороны стала научным сотрудником Главного штаба Военно-Морского флота, затем вела работу в Советском комитете ветеранов войны.

В обыденной жизни Людмила Михайловна была проста, не кичилась своими заслугами. В Центральном музее Вооруженных Сил Российской Федерации есть посвященная ей экспозиция, где представлены личные вещи и подарки знаменитого снайпера-женщины: винтовка, оптический прицел, книжка снайпера и многое другое. Но самый трогательный подарок – обыкновенная рогатка от ребятишек с надписью: «Не промахнись»… Все послевоенное время она жила в Москве, но никогда не забывала родной Киев и Украину.

Людмила Михайловна умерла 27 октября 1974 года. Ей было не так уж много – пятьдесят восемь лет, но война, ранения, переживания, смерть любимого на ее глазах и на ее руках – все это не проходит даром…

«Мисс Павличенко»

Мисс Павличенко, ее слава известна,
Россия твоя страна, сражение – твоя игра.
Целый мир полюбит ее на долгие времена
За то, что более чем три сотни нацистов пали от ее оружия.
Пали от ее оружия, да пали от ее оружия,
Более чем три сотни нацистов пали от твоего оружия.

Мисс Павличенко, ее слава известна,
Россия твоя страна, сражение – твоя игра,
Твоя улыбка сияет, как утреннее солнце,
Но более чем три сотни нацистских собак пали от твоего оружия.

В горах и ущельях притаилась, как олень,
В кронах деревьев, не ведая страха,
Ты поднимаешь прицел, и падает Ганс,
И более чем три сотни нацистских собак пали от твоего оружия.

В летнюю жару, холодной снежной зимой,
В любую погоду ты выслеживаешь врага,
Мир полюбит твое милое лицо, так же, как и я.
Ведь более чем три сотни нацистских собак пали от твоего оружия.

Не хотел бы я приземлиться с парашютом в вашей стране, как враг.
Если ваш Советский народ так сурово поступает с захватчиками,
Не желал бы я найти свой конец, пав от руки такой красивой девушки,
Если ее имя – Павличенко, а мое три-ноль-девять…


Вуди Гатри

По материалам источников:
http://varjag-2007.l...om/1645894.html
http://newzz.in.ua/m...go-kalibra.html

#4 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 14 March 2011 - 00:18

"Ночные ведьмы"
46-й гвардейский ночной бомбардировочный авиационный полк

Прикрепленное изображение: 1267004172.jpg

46-й гвардейский ночной бомбардировочный авиационный Краснознамённый Таманский ордена Суворова 3-й степени полк (46 гв.нбап) — женский авиационный полк в составе ВВС СССР во время Великой Отечественной войны.

История

Полк был сформирован в октябре 1941 по приказу НКО СССР № 0099 от 08.10.41 «О сформировании женских авиационных полков ВВС Красной Армии». Руководила формированием Марина Раскова. Обучение проводилось в городе Энгельс. Полк отличался от прочих воинских формирований тем, что был полностью женским. Созданные согласно тому же приказу два других женских авиаполка в ходе войны стали смешанными, но 588-й авиаполк до своего расформирования остался полностью женским: только женщины занимали все должности в полку от механиков и техников до штурманов и пилотов.

23 мая 1942 года полк вылетел на фронт, куда и прибыл 27 мая. Тогда его численность составляла 115 человек — большинство в возрасте от 17 до 22 лет. Полк вошёл в состав 218-й ночной бомбардировочной авиадивизии. Первый боевой вылет состоялся 12 июня 1942 года.

Приказом НКО СССР № 64 от 8 февраля 1943 года полк был преобразован в 46 гвардейский ночной бомбардировочной авиаполк.

С 15 мая 1944 года входил в состав 325-й ночной бомбардировочной авиадивизии.

В ходе освобождения Крыма в мае 1944 года полк временно входил в состав 2-й гвардейской ночной бомбардировочной авиадивизии.

За бесстрашие и мастерство немцы прозвали лётчиц полка «ночными ведьмами».

15 октября 1945 года полк был расформирован, а большинство лётчиц демобилизовано.

Боевой путь

* 12 июня 1942 года состоялся первый боевой вылет полка. Тогда это была территория Сальских степей. Тогда же полк понёс первые потери.

* До августа 1942 года полк сражался на реках Миус, Северский Донец, Дон и в пригородах Ставрополя.

* С августа по декабрь 1942 года полк участвовал в обороне Владикавказа.

* В январе 1943 года полк принимал участие в прорыве оборонительных линий противника.

* С марта по сентябрь 1943 года лётчицы полка участвовали в прорыве обороны «Голубой линии» на Таманском полуострове и освобождении Новороссийска.

* С ноября 1943 по 1944 года полк поддерживал высадки десантов на Керченском полуострове (в том числе знаменитый Эльтиген), освобождение Крымского полуострова и Севастополя.

* В июне-июле 1944 года полк сражался в Белоруссии, помогая освобождать Могилёв, Червень, Минск, Белосток.

* С августа 1944 года полк действовал на территории Польши, участвовал в освобождении Августива, Варшавы, Остроленка.

* В январе 1945 года полк сражался в Восточной Пруссии.

* В марте 1945 полк гвардейцы участвовали в освобождении Гдыни и Гданьска.

* В апреле 1945 года и до окончания войны полк помогал в прорыве обороны противника на Одере.

За три года боёв полк ни разу не уходил на переформирование.

Вооружение

Полк был оснащён самолётами По-2. При формировании в полку было 20 самолётов, потом их численность возросла до 45. На окончание войны в строю было 36 боевых самолётов.

Ракобольская И. В., Кравцова Н. Ф. — «Нас называли ночными ведьмами»:

Наш учебный самолёт создавался не для военных действий. Деревянный биплан с двумя открытыми кабинами, расположенными одна за другой, и двойным управлением — для лётчика и штурмана. (До войны на этих машинах лётчики проходили обучение). Без радиосвязи и бронеспинок, способных защитить экипаж от пуль, с маломощным мотором, который мог развивать максимальную скорость 120 км/час. На самолёте не было бомбового отсека, бомбы привешивались в бомбодержатели прямо под плоскости самолёта. Не было прицелов, мы создали их сами и назвали ППР (проще пареной репы). Количество бомбового груза менялось от 100 до 300 кг. В среднем мы брали 150—200 кг. Но за ночь самолёт успевал сделать несколько вылетов, и суммарная бомбовая нагрузка была сравнима с нагрузкой большого бомбардировщика.



Управление было сдвоенным: самолётом возможно было управлять и пилоту и штурману. Были случаи, когда штурманы приводили на базу и сажали самолёты, после того, как пилот погибал. До конца 1944 года лётчицы не брали с собой парашюты, предпочитая взять вместо них ещё 20 кг бомб.

Пулемёты на самолётах также появились только в 1944 году. До этого единственным вооружением на борту были пистолеты ТТ.

Боевые действия

В ходе боевых действий лётчицы авиаполка произвели 23 672 боевых вылета. Из них

* Битва за Кавказ — 2920 вылетов
* освобождение Кубани, Тамани, Новороссийска — 4623 вылетов
* освобождение Крыма — 6140 вылетов
* освобождение Белоруссии — 400 вылетов
* освобождение Польши — 5421 вылета
* битва в Германии — 2000 вылетов.

Перерывы между вылетами составляли 5-8 минут, порой за ночь экипаж совершал по 6-8 вылетов летом и 10-12 зимой.

Всего самолёты находились в воздухе 28 676 часов (1191 полных суток).

Лётчицами было сброшено 2 902 980 кг бомб, 26 000 зажигательных снарядов. По неполным данным полк уничтожил и повредил 17 переправ, 9 железнодорожных эшелонов, 2 железнодорожные станции, 46 складов, 12 цистерн с горючим, 1 самолёт, 2 баржи, 76 автомобилей, 86 огневых точек, 11 прожекторов.

Было вызвано 811 пожаров и 1092 взрыва большой мощности. Также было сброшено 155 мешков с боеприпасами и продовольствие окружённым советским войскам.

Потери

Боевые потери полка составили 32 человека. Несмотря на то что лётчицы гибли за линией фронта ни одна из них не считается пропавшей без вести. После войны комиссар полка Евдокия Яковлевна Рачкевич на деньги собранные всем полком объездила все места, где гибли самолёты и разыскала могилы всех погибших.

Однако помимо боевых были и иные. Так 22 августа 1943 года в госпитале от туберкулёза умерла начальник связи полка Валентина Ступина.

А 10 апреля 1943 года уже на аэродроме после очередного вылета погибло 3 девушки: один самолёт садясь в темноте сел прямо на другой, только что приземлившийся. Гибли экипажи и ещё до отправки на фронт, в катастрофах во время обучения.

Награды

За годы войны 23 военнослужащим полка было присвоено звание Героя Советского Союза

* Гвардии ст. лейтенант Аронова Раиса Ермолаевна — 960 боевых вылетов. Награждена 15 мая 1946 г.
* Гв. ст. лейтенант Белик Вера Лукьяновна — 813 боевых вылета. Награждена посмертно 23 февраля 1945 г.
* Гв. ст. лейтенант Гашева Руфина Сергеевна — 848 боевых вылетов. Награждена 23 февраля 1945 г.
* Гв. ст. лейтенант Гельман Полина Владимировна — 860 боевых вылетов. Награждена 15 мая 1946 г.
* Гв. ст. лейтенант Жигуленко Евгения Андреевна — 968 боевых вылетов.
* Гв. ст. лейтенант Макарова Татьяна Петровна — 628 боевых вылетов. Награждена посмертно.
* Гв. ст. лейтенант Меклин Наталья Фёдоровна — 980 боевых вылетов. Награждена 23 февраля 1945 г.
* Гв. капитан Никулина Евдокия Андреевна — 760 боевых вылетов.
* Гв. лейтенант Носаль Евдокия Ивановна — 354 боевых вылета. Награждена посмертно. Первая женщина-лётчик, удостоенная звания Героя в ходе Великой Отечественной войны.
* Гв. ст. лейтенант Парфенова Зоя Ивановна — 680 боевых вылетов. Награждена 18 августа 1945 года. Участница Парада Победы.
* Гв. ст. лейтенант Пасько Евдокия Борисовна — 790 боевых вылетов.
* Гв. капитан Попова Надежда Васильевна — 852 боевых вылета.
* Гв. ст. лейтенант Распопова Нина Максимовна — 805 боевых вылетов.
* Гв. капитан Розанова Лариса Николаевна — 793 боевых вылета.
* Гв. лейтенант Руднева Евгения Максимовна — 645 боевых вылетов. Награждена посмертно.
* Гв. ст. лейтенант Рябова Екатерина Васильевна — 890 боевых вылетов.
* Гв. капитан Санфирова Ольга Александровна — 630 боевых вылетов. Награждена посмертно.
* Гв. ст. лейтенант Себрова Ирина Фёдоровна — 1004 боевых вылета.
* Гв. капитан Смирнова Мария Васильевна — 950 боевых вылетов.
* Гв. ст. лейтенант Сыртланова Магуба Гусейновна — 782 боевых вылета. Награждена 15 мая 1946 г.
* Гв. ст. лейтенант Ульяненко Нина Захаровна — 915 боевых вылетов. Награждена 18 августа 1945 года.
* Гв. ст. лейтенант Худякова Антонина Фёдоровна — 926 боевых вылетов
* Гв. капитан Чечнева Марина Павловна — 810 боевых вылетов. Награждена 15 мая 1946 г.

В 1995 году звание Героя Росии получили ещё два штурмана полка:

* Гвардии старший лейтенант Акимова Александра Фёдоровна — 680 боевых вылетов.
* Гв. ст. лейтенант Сумарокова Татьяна Николаевна — 725 боевых вылетов.

Звания Герой Республики Казахстан удостоилась одна лётчица:

* Гв. ст. лейтенант Доспанова Хиуаз

Более 250 девушек были награждены орденами и медалями.

Полк в искусстве

Такое уникальное формирование как полностью женский авиаполк не осталось незамеченным в истории. Ещё в 1961 году Семён Аранович снял документальный фильм о лётчицах полка «1100 ночей».

В 1981 году в СССР был снят фильм: В небе «Ночные ведьмы», посвящённый истории полка.

В фильме В бой идут одни «старики» в основу любовной линии сюжета была положена реальная история лётчицы 46-го полка Героя Советского Союза Надежды Поповой и лётчика 821-го истребительного полка Героя Советского Союза Семёна Харламова.

После окончания войны многими из девушек были написаны книги и мемуары о своём боевом пути.

Память

В средней школе № 213 города Москвы 26 мая 1964 года открылся музей Боевой славы 46-го Гвардейского, Таманского, Орденов Красного знамени и Суворова III степени, ночного легкобомбардировочного женского полка, который действует до сих пор. Площадь экспозиции составляет 47 м, на которых размещено 13 стендов, витрины и 4 стола. Собрана библиотека, посвящённая полку.


Через несколько месяцев после окончания войны женский полк был расформирован, девушки вернулись к мирной жизни, многие продолжили прерванную учёбу. Но их фронтовая дружба живёт до сих пор. Ежегодно 2 мая и 8 ноября они встречаются в сквере Большого театра в Москве — так решили на последнем собрании полка. Во время этих встреч бывшие гвардейцы рассказывают друг другу о своей жизни, об успехах и трудностях в работе. Вспоминают и боевых подруг, и дни своей тревожной военной юности.

Источник: http://ru.wikipedia....i/Ночные_ведьмы


Сайт 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка shortcut.gif

#5 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 24 April 2011 - 01:41

Фронтовые письма Гули Королевой

09.09.2008
Прикрепленное изображение: koroleva.jpg


Гуля (Марионелла) Владимировна Королева - героиня Великой Отечественной войны. Она родилась 9 сентября 1922 года в Москве, потом жила в Киеве. Еще школьницей она прославилась на всю страну: снялась в фильмах "Дочь партизана", "Каштанка", "Бабы рязанские", "Я люблю". Но киноактрисой она не хотела быть. После школы поступила в институт гидромелиорации. Но тут началась война. Ее муж ушел добровольцем на фронт и погиб. Вместе с мамой и отчимом она эвакуировалась в Уфу. В этом городе у Гули родился сын Александр, которого ласково называли Ежиком.

Когда Ежик немного подрос, Гуля Королева попросила зачислить ее в 214 стрелковую дивизию, которая формировалась в Башкирии. Ее просьбу уважили. В мае 1942 года в составе медико-санитарного батальона 280-го стрелкового полка она отправляется на фронт. Недолго воевала Гуля Королева. Она погибла 24 ноября 1942 года. Двадцать часов бойцы стрелковой роты и с ними санинструктор удерживали важный опорный пункт. В живых осталось всего шесть человек, а враг наступал. В критический момент Гуля поднялась во весь рост и бросилась вперед. За ней - остальные. В это время пуля сразила ее. Это случилось в степи на высоте 56,8 метра около хутора Паншино под Сталинградом. Елена Ильина, украинский прозаик, написала книгу "Четвертая высота" о Гуле Королевой. Книга стала любимой и широко известной многим поколениям читателей, особенно школьников. Уфимцы гордятся Гулей Королевой, почти что землячкой. На фасаде дома N 32 по улице Карла Маркса в Уфе, где она жила, открыта беломраморная мемориальная доска. Отсюда будущая героиня Сталинградской битвы уходила на фронт, сюда приходили ее фронтовые треугольники.

О чем же писала санинструктор стрелкового полка Гуля Королева в далекую Уфу? Представьте себе - ей было двадцать лет (в таком возрасте погибла Гуля), у нее в городе над Белой остались мама, маленький сынишка Ежик. Так о чем она могла писать в Уфу?

Перед нами несколько писем Гули Королевой, адресованные маме и Ежику. Они в Башкирии не публиковались. Отрывки из них, без лишних комментариев, мы предлагаем читателям.

"9.5.42 г.

Ну вот мы и доехали. Ехали хорошо, весело. Холодновато было, ну да ничего. За дорогу я совсем охрипла. Сейчас говорю только шепотом. Это пройдет быстро.

Побывали здесь немцы. Население рассказывает разные ужасы. Господи, сколько мерзости они наделали, не искупить им своей черной кровью тех зверств, которые они совершили на нашей земле!

Как вы там? Как Ежулька?.. Очень жалею, что я не взяла никакого платьица: все время быть в форме тяжело, особенно в сапогах. Если бы были деньги, я бы себе тут что-нибудь сообразила..."

"2.7.42 г.

Села писать вам это письмо несколько дней назад, а сегодня получила сразу открытку и письмо. Что Ежик говорит? Пишите о нем побольше. Обязательно сфотографируйтесь и пришлите мне карточку".

"28.7.42 г.

Дорогие мои!

Почему говорят, что вы от меня ничего не получаете?..

А я вам пишу довольно регулярно. Как Ежик?.. Вы себе не представляете - какая радость получать письма, находясь все время в напряженнейших боях. Весточки от родных вливают новую энергию, волю, толкают на новые боевые подвиги".

"10.9.42 г.

Дорогие мои!

Я все время на передовой. Ходила несколько раз в разведку, в расположение немцев. Вообще, пережила много...

Очень скучаю по Ежульке, страшно хочется его видеть.

Сейчас есть время написать, т.к. я временно в санчасти. Наскочила на бутылочку с горючей жидкостью и немного спалила ногу.

Как ваши дела? Как у вас с продуктами?

Наш полк получил от Военного совета уже две благодарности. Деремся так, чтобы завоевать гвардейское знамя. Когда приходишь в окоп, поговоришь, объяснишь, что спрашивают, бойцы с радостью встречают. Да еще девушку. Приятно сознавать, что ты подняла дух у ребят, доставила им удовольствие, сказала теплое слово.

Пишите".

"26.9.42 г.

Мамуленька, родная моя!

Наконец-то получила от тебя большое подробное письмо... Как я была рада, что ты мне много про Ежульку написала. Если бы только знала, как мне хочется вас всех увидеть, хоть часок побыть с вами. Ежулька! Мой маленький, расти большой и умненький, реже хворай, голубоглазенький мой шалунишка. Не очень балуйте его, растите мужчиной, не плаксой-девчонкой...

Очень вас прошу выслать мне ваши карточки и Ежулькину, теперешнюю. Где хотите, а сфотографируйте и пришлите мне его мордашку".

"18.10.42 г.

Сегодня получила открытку. Очень обрадовалась Ежулькиным каракулям. Жду с нетерпением карточки Ежа. Но вы все собираетесь, собираетесь... Вы все же поспешите. Ведь здесь живешь минутами. Посылаю вам свою рожу. Только вы не пугайтесь, я, ей богу, не такая страшная. Этот снимок сделан после одного очень горячего боя. Но, как видите, у меня далеко не изможденный вид. Я думала, на мою полноту хоть бой подействует. Ничего подобного! Никакого впечатления!

...Вот и сейчас пела ребятам. Ветер завывает, свистит. Ночь, между облаками где-то мелькает луна. Фрицы позабрались в окопы (они ночь боятся, как черт ладана) и для собственного успокоения строчат из автоматов или по звездам, или в пустое пространство, т.к. не знают, куда стрелять.

Вчера была в деревне, сидели с одной связисткой в кухоньке, рядом разорвался снаряд, изрешетил осколками всю кухню, ее ранило, и все лицо осыпало песком, да с такой силой, что песок глубоко въелся под кожу. А мне опять ничего. Я прямо удивляюсь. Мне везет, везет, да, кажется, когда-нибудь "повезет", что и света белого не увижу".

Это было одно из последних писем Гули Королевой в Уфу.

Мы договорились не комментировать ее письма. Но интересно было бы узнать, что думают нынешние сверстницы Гули, двадцатилетние девчонки, проводящие время в барах, ресторанах, на тусовках. Не доросли они и не дорастут до Гули Королевой.

Внимательный читатель заметил, конечно, что в каждом письме она упоминает сына Александра, Ежика.

Давным-давно, в канун Чернобыльской трагедии, мне довелось побывать в командировке в Киеве. Конечно же, попытался встретиться с сыном Гули Королевой. С трудом нашел номер телефона. Трубку взяла жена Александра Королева - Алла Михайловна, пригласила в гости. Александр Аркадьевич, по уфимским понятиям Ежик, рассказал, что работает он врачом-анестезиологом высшей категории. Среднюю школу окончил в Киеве вместе с будущей женой. В этой же школе, во втором классе, учились тогда близнецы Оля и Алеша, внучка и внук Гули Королевой. Кстати, ребята были шибко заняты и отвлекаться от приготовления домашних заданий, даже ради гостя из Уфы не нашли возможности.

Александр Аркадьевич же упомянул, что книга Елены Ильиной "Четвертая высота" о Гуле Королевой много раз переиздавалась у нас в стране, переведена на польский, румынский, немецкий, чешский, китайский, венгерский, болгарский и другие языки.

Мне довелось быть первым и, возможно, последним представителем Уфы в семье "землячки" Гули Королевой. А.А. Королев подарил семейную фотографию и попросил передать сердечный привет от всех киевлян, которых в годы Великой Отечественной войны приняла солнечная Башкирия. Пожелал счастья, здоровья, светлого и чистого неба. Не знаю, как сложилась судьба Королевых после Чернобыля, тем более что жена Александра ждала ребенка...

На открытии мемориальной доски в честь Гули Королевой в выступлении я напомнил о встрече в Киеве и передал пожелания Александра Королева, Ежика, который родился в доме по улице Карла Маркса, 32. А вам предлагаю семейную фотографию, которую подарил он мне.

Прикрепленное изображение: den.jpg


Юрий Узиков

Источник: http://www.bashvest....rticles/1001041

#6 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 30 April 2011 - 03:23

Танки на игле

Рассказ дешифровальщицы разведывательной эскадрильи

19.04.2010
1303594721.jpg


Аэрофотосъемка - одна из самых опасных военных профессий. Как только летчик-разведчик ложился на съемочный курс, он уже не имел права отвернуть ни вправо, ни влево, ни от взрыва зенитного снаряда, ни от прочих опасностей, поджидавших его в небе. Иначе фотоаппаратура даст изображение местности с искажением. Только вперед по курсу! Но рисковали не только летчики, но и дешифровальщики. Рисковали головой, если давали неправильную расшифровку аэрофотоснимка.

Ведь бывало так, что рота шла туда, где противник по данным авиаразведки не значился, и попадала под кинжальный огонь. Так что, заснять вражескую территорию, дислокацию противника – это только полдела, вторая половина дела ложилась на плечи, точнее на глаза дешифровальщиков. Они нанизывали на кончики иголок вражеские танки и мотоциклы, орудия и повозки, самолеты в капонирах и корабли у причалов.

- Фотопанорамы приносили еще мокрые, только что из лаборатории. – Вспоминает Нина Михайловна Сазонова, старший сержант в отставке. – В дверях стоит летчик – ждет, чтобы немедленно отправить нашу работу в штаб армии. Надо срочно дешифровать данные фоторазведки, ведь они быстро устаревают! И вот вглядываешься в снимок и кончиком иглы выбираешь на дороге технику. Надо точно определить, где крытый грузовик, а где танк, где перед, а где корма. Определить направление движения, количество техники, мотоциклов, лошадей, примерную численность солдат в колоннах пехоты. Если это снимок станции, надо понять, какой груз на платформах, в какую сторону смотрит локомотив, то есть, опять же, в каком направлении пойдет воинский эшелон. А еще ведь были и ложные позиции, ложные аэродромы. И надо было уметь доказать, что это только маскировка, а не реальные силы.

Училась Нина этому непростому искусству в Московском авиационно-разведывательном училище, которое перебазировали в башкирский город Давлеканово. Именно там студентка Московского института нефти Сазонова прошла за полгода трехлетний курс и выпустилась в звании сержанта технической службы. И сразу же попала на фронт – в 1-ю Воздушную армию, чей штаб находился в подмосковном городе Наро-Фоминске.

Нина Михайловна сохранила богатейший фронтовой фотоархив, которым любезно поделилась с редакцией «Столетия». Сазонова кладет передо мной фотолист. На нем – Минское шоссе в районе Смоленска. Время воздушной съемки – 14 сентября 1941 года. Каким-то чудом сохранился этот снимок в ее домашнем архиве. Я всматриваюсь в прочерки дороги, квадраты полей и извивы речушек. Вижу, как по шоссе, загородив всю проезжую часть, прет в три ряда немецкое воинство, прет к Москве, не ожидая никакого встречного движения, не опасаясь ударов с воздуха…

И вдруг я понимаю, что вижу то, что не видел никто, кроме летчика-разведчика да дешифровальщицы Нины Сазоновой. Я вижу мгновение той великой войны. Вижу сверху. Это все было. Это – настоящая война и настоящая разведка. Тут все без ретуши и фотошопа.

Все по правде! И, может быть, именно в том леске укрылся и мой отец, выходивший в тот день из немецкого окружения вместе со своей ротой. Он должен быть где-то здесь! Но, увы, ни одна дешифровальщица не сможет заглянуть под покров леса.

- Наша работа высоко ценилась командованием армии, но и спрос был велик. Порой нас перепроверяли другие дешифровальщики – все ли правильно мы определили.

Мы привыкли ко всему: и к голоду, и к холоду, и, конечно, к такой большой нагрузке по работе. Но о трудностях мы никогда и не задумывались, так как это было наше общее дело. Все для Победы. Только часто плакали, когда провожали ребят на задание, и когда они не возвращались. Не могу забыть подвиг летчика Федора Селиверстова. В сентябре 1944 года мы вышли к границе Восточной Пруссии. Селиверстов вскрыл и сфотографировал оборонительный рубеж противника на рубеже Сувалки-Августов. Немцы перебросили крупную группировку танковых войск в район Даркемен-Гумбинен. Именно туда и вылетел на Ил-2 наш воздушный разведчик. Несмотря на искусную маскировку, Селиверстов обнаружил скопление вражеской техники. Обнаруженный противник открыл ураганный огонь, но летчик продолжал фотографировать, установил примерную численность танков, запомнил район базирования, взял точные ориентиры. Досталось ему неслабо, самолет был весь изрешечен... Но мастерство аса и недюжинная сила воли помогли Селиверстову дотянуть до своей территории. У озера Виштенеу пехотинцы переднего края видели, как, самолет, задев о бугор, развалился на части. Когда солдаты подбежали, увидели двоих израненных, в крови, наших разведчиков. Они бережно подняли их на руки. Комбинезон одного из них был изорван пулями в клочья, открытые переломы руки и ноги – это и был летчик Селиверстов. Преодолевая неимоверную боль, он открыл глаза и прошептал: «Бумагу и карандаш». И стал писать разведдонесение лично командующему фронтом Черняховскому. «Любыми средствами - немедленно. Северо-восточнее Гумбинен - 200 танков противника!» Рука летчика выронила карандаш, он потерял сознание, не поставив подписи. В это время подъехал полковник наземных войск, узнав о важном донесении, он сам на «виллисе» доставил документ в штаб армии. Это сыграло важную роль в подготовке и проведении осенью 1944 года наступательной операции по вторжению на территорию Восточной Пруссии. Жестокое сражение завершилась выходом наших войск на побережье Балтийского моря и отсечением от Восточной Пруссии всей группы немецких армий «Север» на Курляндском полуострове. За храбрость, героизм при проведении разведки оборонительных полос и объектов в тылу врага летчики Селиверстов, Харитонов, Ахметьев, штурман Сметанин были представлены к званию Героя Советского Союза, а наш разведполк был награжден орденом Суворова III степени.

Потом мы обосновались на аэродроме Боровское, вырыли землянку - там жили и работали. В отделении у нас было четыре человека. Начальник отделения, шофер, лаборант и аэрофотограмметрист-дешифровщик – это я. Рядом с нами всегда находился особый отдел, так как вся секретная информация находилась у нас. В районе Полотняного Завода стояли наши истребители, куда входил полк «Нормандия-Неман».

День и ночь были полеты. Мы только успевали обработать один материал, как поступал другой. Конечно, особенно было трудно обрабатывать ночные снимки. Приборов в то время таких, как сейчас, не было, кроме нашей маленькой лупы.

асто, сопоставляя, приходилось принимать самостоятельное решение. Когда задание было выполнено, мы просто валились с ног от такого сильного напряжения. И однажды случилась беда. Был сильный снегопад, и нашу землянку занесло. А полеты продолжались. Одна за другой поступали кассеты, а наше отделение не могли найти. Мы так уснули, что проспали ночь и день. И проснулись только, когда в землянке стало холодно и захотелось есть. Глянула на часы и не могу определить, что это, ночь или день? Вокруг тьма кромешная. Попытались выйти, но дверь не открылась: нас завалило снегом. А командир полка рвал и метал! Поднял по тревоге летчиков и техников, всех, кто был свободен от полетов, и начали нас искать. Вокруг заснеженные поля, степь да степь… Где искать? Приблизительно определили направление, стали разгребать снег. Никогда не забуду, как внезапно распахнулась дверь, и перед нами предстал командир полка - громадного роста, в унтах и реглане, он был похож на разъяренного медведя. Как он ругался! Грозил, что всех нас отправит в штрафной батальон. Потом, немного успокоившись, обругал за строительство нескладной землянки. Дал немного времени на обработку снимков и велел готовые планшеты доставить в штаб самим. Это был хороший урок для нас.

Работать и ночью и днем приходилось постоянно, часто – особенно перед крупными наступательными операциями - по 2-3 суток даже на миг не было возможности прилечь.

Наше отделение перевели в 644-й полк в дивизию генерала Молокова, прославленного полярного летчика. Полк был оснащен ночными бомбардировщиками. Как их только не называли: и «ночные ведьмы», и «кукурузники»! Но самолет По-2 сыграл большую роль в общей победе.

Когда дошли до Варшавы, мы расположились на окраине города. С одной стороны было громадное озеро. С другой стороны лес, в котором прятались немцы. Там постоянно шла перестрелка.

На опушке леса стояла и наша машина ПАФ-1. В ней мы и работали, и жили. Работали по два человека, а двое сидели с автоматами, охраняли все время. Автоматы были всегда с нами и днем, и ночью.

Мне часто приходилось работать в штабе армии, оформлять донесения, рисовать карты и отмечать на картах все данные по разведке, оформлять отчеты, нанося обстановку. Вскоре поступил приказ, и нас опять перевели в распоряжение 1-й Воздушной армии. Вернулись в Минск, где в это время располагался штаб. Всю дорогу мы часто останавливались и чинили баллоны, клеили и накачивали колеса, которые без конца спускали. Это было постоянно в зимний период. Когда добрались до Минска, у нас кончились все продукты, не было и воды. Ну, с водой было легче, топили снег. А вот с едой совсем плохо. Остановились около одного селения, там чудом уцелели все дома, но, когда мы попытались постучать в дом, нам никто не открыл, на колодцах было написано «заминировано». И только когда на опушке леса встретили партизан, они нам в этих домах раздобыли хлеб и сало. Партизаны предложили нам переночевать в их лагере в лесу и рассказали, что это село принимало немцев. Вот почему дома не уничтожили, и они нам не открыли.

Еще вспоминается, когда мы проезжали по дороге, кругом были одни развалины, домов не было. И, когда мы по тропинке направились набрать воды, как из-под земли появился солдат и так закричал, что стало страшно. «Назад! Куда вас несет, сейчас подорветесь!» Больше мы никуда не сворачивали. Еще нам в Белоруссии все время по ночам приходилось стоять на посту. Вот тогда мы действительно боялись, но только бывших полицаев и «власовцев». А особенно «власовцев». Они очень жестоко расправлялись с нашими солдатами.

Но самую страшную ночь пришлось пережить в Литве, на окраине Вильнюса. В 12 часов ночи я сменилась с дежурства на посту и направилась к своей машине. Но не успела добраться, как услышала гул самолетов. Это летели немцы. Я дала выстрел тревоги. Все мгновенно поднялись, не понимая, что происходит. А самолеты бросали светящиеся бомбы, и стало совсем светло, как днем. Потом началась бомбежка, да такая, что все метались, не зная куда деться. И вдруг недалеко от нас разорвалась бомба, образовав громадную воронку. Вот туда мы и попрыгали. У меня обгорела шинель, но из воронки мы стреляли по бомбам и по самолетам.

Бомбили нас часто, но такую бомбежку трудно забыть. Казалось, рушится все. Но каждый раз при налетах мы искали возможности выжить и пришли к выводу, чем больше боишься, тем будет тебе хуже.

* * *

Перед штурмом Кенигсберга фоторазведчики совершили небывалое в истории Великой Отечественной войны дело. Впервые за все время боевых действий был изготовлен огромный фотомакет укрепленного района. Командиры штурмовых частей как на ладони могли обозреть сразу все рубежи обороны противника со всеми их фортами, дотами, траншеями, аэродромами, закопанными танками… Немало летчиков-разведчиков заплатило за этот фотомакет своими жизнями.

Моя собеседница принимала в этой грандиозной работе самое активное участие:

- Меня и еще двоих ребят, Флерова и Шаехова, поместили в большое здание вроде клуба. Пол был начисто вымыт, поставили громадный монтировочный стол. Нам сказали, что здесь мы будем находиться, пока не будет выполнена вся работа. К нам никого не пускали. Еду приносили три раза в день. Фототехник приносил послеполетные снимки. Фотограммы поступали одна за другой.

Я монтировала на полу фотосхемы, привязывала их к местности. Готовые снимки давала ребятам, они намазывали их клеем, и я монтировала. Было очень холодно, снимки не прилипали. Приходилось ложиться в шинели и прижимать фотолисты всем телом, чтобы приклеивались.

Чтобы выдержать такое напряжение, мы по очереди залезали под монтировочный стол прикорнуть минут на пять. Но стоило отключиться, как раздавался неимоверный хохот, и весь сон пропадал. Ребята так разрисовывали спящего, что смотреть равнодушно было невозможно. Такие встряски хотя бы на время помогали сбросить усталость.

Схема получилась такая большая, что мы даже не смогли найти место, где ее повесить, приходилось подставлять лестницу, и с нее штабные офицеры рассматривали все, что им было нужно.

На память о той боевой работе – медаль на черно-зеленой ленте «За взятие Кенигсберга». Нина Михайловна Сазонова (Потапова) прошла со своим 10-м отдельным Краснознаменным Московско-Кенигсбергским разведывательным авиаполком всю Белоруссию, Литву, Восточную Пруссию. Победу встретила под Кенигсбергом в городке Бартенштайн.

На войне нашла и своего суженого. Им оказался заместитель начальника аэрофотослужбы 1-й Воздушной армии капитан, позже майор Василий Николаевич Потапов. Прожила с ним долгие и счастливые годы, в семье родились две дочки.

Старший брат Нины Сазоновой, командир подводной лодки Щ-305 капитан-лейтенант Дмитрий Сазонов, погиб в 1942 году на Балтике. Недавно шведские аквалангисты нашли на дне корпус советской подлодки. Так, из газет, Нина Михайловна и узнала, где именно покоится в море ее брат со своим экипажем. Последний раз она видела его в 1941 году перед отъездом в Ленинград.

- Мы не ныли и не унывали, даже в самые трудные дни, а все переносили во имя Родины! Помогали нам в этом и наша комсомольская закалка, и поддержка старших товарищей.

Живет Нина Михайловна в старом московском доме на Покровском бульваре. Она и сейчас выезжает на встречи однополчан по 1-й Воздушной армии. Клеит по старой памяти планшеты с фотографиями. Только теперь на них уже не фотопланы местности, а лица боевых друзей, павших и живых.

А иголочка, уже не фронтовая, не дешифровальная, а вышивальная – по-прежнему поблескивает в пальцах сержанта в отставке. Нина Васильевна вышивает прекрасные картины.

С трех шагов не различишь – гладь это или акварель? И глаза без малого 90-летней женщины не подводят: шелковую нитку разделяет на 16 тончайших волосков и вышивает ими полутона и оттенки. И есть в том высшая справедливость судьбы: иголка в женских пальцах должна не танки считать, а красоту создавать.

Николай Черкашин

Источник: http://www.stoletie...._2010-04-19.htm

#7 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 30 April 2011 - 01:07

Двое на войне

В дни жестоких испытаний они верили – их спасет любовь

29.04.2011
eiuva2.jpg


В июле 1943 года под Прохоровкой, в день вошедшего в историю танкового сражения, судьба свела двоих – военного хирурга Ольгу Борисенко и командира танковой роты Евгения Шкурдалова. Как оказалось – на всю жизнь.

ykujb1.jpg


Я встретила их впервые на сборе ветеранов 5-й гвардейской танковой армии. На экране появились кадры сражения под Прохоровкой. Грохот взрывов, метущееся пламя, танки таранили танки… А на фоне экрана отчетливо виднелись две нежно склоненные друг к другу головы. Ольга Иосифовна и Евгений Викторович Шкурдаловы.

Любовь всегда загадка. Тем более на войне. Она также необычна, как куст сирени, расцветший на минном поле.

Еще не зная друг о друге, они ехали к фронту в клубах дорожной пыли. Открыв люк, в одном из танков стоял Евгений Шкурдалов, старший лейтенант, командир танковой роты. Пыль слепила глаза, наждаком забивалась в легкие. Когда колонна замедляла ход, танкисты выскакивали, мочили тряпки в придорожной канаве, только бы охладиться.

Ольга Борисенко, молодой военный хирург, сидела в кузове грузовика на узлах с бинтами и ватой. С тревогой прислушивалась к отдаленному гулу. На фронт она ехала впервые.

Никто из них до той поры, как и тысячи других двигавшихся к фронту, никогда не слышал, что есть на свете такой поселок - Прохоровка.

Ночью разведчики, пробравшиеся к немецкому переднему краю, услышали шум моторов: заправлялись танки. Земля гудела от лязга гусениц. Под Прохоровкой готовился к прорыву немецкий танковый таран. Небывалое до той поры скопление бронированной техники. Танковая лавина, перед которой, казалось, не устоит оборона. В эти часы навстречу танковому тарану двигалась 5-я гвардейская танковая армия.

«12-го июля, на рассвете мы увидели перед собой широкое поле, - рассказывал Евгений Викторович Шкурдалов. - Колосья пшеницы гнутся к земле. Поют птицы. И вдруг - снопы огня. В наушниках мы услышали сигнал атаки: «Сталь! Сталь!»

Между железной дорогой и рекой Псел сошлись сотни танков. Такое было впервые в годы Великой Отечественной войны. Боевые порядки перемешались.

«Это была страшная картина, - вспоминал Евгений Викторович. - От прямого попадания танки взрывались на полном ходу. Срывало башни, летели в стороны катки. Не было слышно отдельных выстрелов. Стоял сплошной грохот. Были мгновения, когда в дыму свои и немецкие танки мы различали только по силуэтам. Из горящих машин выскакивали танкисты и катались по земле, пытаясь сбить пламя...»

Ольга Борисенко, выйдя на опушку леса, пыталась разглядеть, что происходит вдали. Но только слышала грохот. Палатки медсанбата разбили в лесу. Подъехал грузовик, из которого неслись стоны раненых и обожженных людей.

«Танк выскочил на бугорок. Мне надо было увидеть, что впереди, - рассказывал Евгений Викторович. - И вдруг в доли секунды какой-то голос шепчет мне: «Посмотри направо!» Глянул в перископ и увидел целящийся в меня «фердинанд». Я едва успел крикнуть: «Назад!» И в ту же секунду раздался страшной силы удар. Будто молния внутрь влетела. Я потерял сознание. Когда пришел в себя, не пойму - почему в танке светло. Снаряд пробил броню, снес голову радисту. Часть пушки раздавила заряжающего. Механик-водитель Досниязов, тоже раненый, все-таки вывел танк в укрытие».

Евгения Шкурдалова привезли вечером в медсанбат. В бреду он еще хрипел, отдавал команды. Но жизнь в молодом теле едва теплилась. Ольга Борисенко вышла из палатки. К ней тянулись сотни рук лежащих на траве раненых. Но брали сначала тех, кто и просить уже не мог. У Шкурдалова - рваная рана в области почки. Ольга встала за операционный стол. Операция подошла к концу. Но раненый потерял слишком много крови... «Жаль мне стало, - вспоминала Ольга Иосифовна. - Парень погибает на глазах». Ольга сделала знак сестре и легла на соседний стол. Из руки в руку потекла струйка теплой крови.

Она не запомнила его лица. А он, впадая в беспамятство, и вовсе не видел ее. Отправляя Шкурдалова в госпиталь, медсестра аккуратно вписала в его карточку все данные: кто оперировал, кто был донором. Когда в госпитале он поднялся на ноги, то заглянул в карточку и прочел фамилию.

Было ли это утро предчувствием судьбы, когда Евгений Шкурдалов с вещевым мешком за плечами искал попутную машину, чтобы добраться до медсанбата? Да что мы знаем о тайных мотивах наших поступков, которые безотчетны перед логикой и волей! Казалось бы, всего лишь случай ведет их навстречу друг другу. Но ведь не каждый способен быть таким милосердным: мгновенно принять решение – стать донором для неизвестного офицера, чтобы спасти его. Не каждый после госпиталя на случайных машинах отправится разыскивать тот медсанбат.

И вот эта палатка. «Оля, вас тут кто-то спрашивает!» Перед ним появилась миловидная девушка, худенькая, небольшого роста. Они стояли под деревьями. Пахло нагретой на солнце листвой. Рядом на траве стонали раненые. В небе шел воздушный бой.

«Знаете, это было, наверное, одно мгновение, - вспоминала Ольга Иосифовна. - Только в памяти оно кажется долгим. Евгений благодарил меня. Но мы стояли и просто смотрели в глаза друг другу. И поняли, что хотели бы встретиться снова».

При этих словах Евгений Викторович очень эмоционально добавил. «Это было чудо какое-то…»

Встретились, чтобы тут же расстаться. Он уехал в танковый батальон. Она ушла к раненым. И хотя между ними ничего об этом не было сказано, они уже знали, что будут стремиться встретиться снова. Перед тем, как попасть на фронт, Ольга Борисенко проходила практику в госпиталях. Немало наслушалась в палатах: кто-то шутя рассказывал о победах над женскими сердцами. Ольга с поклонниками вела себя сухо и строго. «Я не признавала легких романов, - говорила она. – Искренне полагала, что любовь и счастье возможны только после войны. И тут появился Женя. Он был трогательный и скромный. Наш медсанбат следовал за танковой армией, в которой служил Евгений. Мы часто передвигались, разворачивая операционные столы то в палатках, то в полуразрушенных домах. Когда бывало затишье, Женя мчался на попутках, чтобы разыскать меня. Всегда появлялся неожиданно».

Около медсанбата разгружали полуторку. Санитары носили раненых. А Евгений держал Ольгу за руки и говорил о том, какая она необыкновенная. «Да вы же меня совсем не знаете». «Вижу и знаю». Он увидел в глазах этой девушки надежду на доброту, счастье. И потом он помнил – Ольга спасла ему жизнь.

«Любовь – над бездной поднятый маяк». Их встречи были всего лишь мгновениями среди боев, смертельного риска, лишений и всего того, что называется фронтовыми буднями.

«На что мы могли надеяться? - говорила Ольга Иосифовна. - Каждый день – бомбежки, обстрелы. Рядом с тобой – смерть. Не знаешь, останешься ли ты в живых. А счастья все равно хотелось».

Встречаться они могли очень редко. Второпях, на людях.

Они стали верить, что любовь поможет им выжить. Чувство такое появилось, что сродни - религиозному. На фронте надо во что-то верить - слишком жестоки будни на войне.

«Ты стоишь со скальпелем в каком-то здании, - говорила Ольга Иосифовна. - Перед тобой раненый. Сестра держит коптилку. И тут начинается обстрел. Ты не можешь не только спрятаться. Не можешь даже показать, как тебе страшно: рядом с тобой беспомощные люди, которые на тебя смотрят и ждут помощи. Сначала мы красный крест навешивали, а потом поняли – по кресту и будут целиться».

«Танк сравню с бочкой, только бронированной, - говорил Евгений Викторович. – Представьте себе, что по бочке бьют железом, танк бросает по ухабам, а ты колотишься внутри. Тесно, душно, темно. Сидишь на снарядах. Чтобы взять побольше, мы складывали их под ноги. Мы глохнем от шума. Угораем от газов, которые скапливаются внутри, когда стреляют пулемет, пушка. Выскакиваешь потом из танка, как очумелый»...

Слишком много на войне дикого, безобразного. Там не место для тонких, изящных чувств.

Полковник В.М. Крят, однополчанин Шкурдалова, сказал мне: «Человеку с воображением на фронте труднее, чем жесткому. А цинику легче, чем романтику. Виной тому страх, который входит в подсознание»...

Страх, который испытывает человек на войне, способен парализовать чувства, исказить самое искреннее влечение. Потому так много на войне несчастливых встреч. Однако эти двое каким-то непостижимым образом сберегали деликатность своих чувств и отношений.

«Девушке на фронте очень тяжело среди мужчин, - говорила Ольга Иосифовна. - Женя подкупил меня тем, что ухаживал как-то старомодно, по-рыцарски. Помню, по дороге в медсанбат он в порушенном взрывами лесу собрал букет незабудок и принес мне. Это было очень необычно на фронте. Я беру незабудки, а у самой одна мысль: счастье, что он на мины не попал. А переписка с моими родителями? Объяснившись в своих чувствах, Женя попросил у меня адрес моих родителей. И все в письме о том, какая я хорошая. Попросил у родителей моей руки».

День за днем они жили в тревоге друг за друга. Однажды, стоя на высотке, он увидел, что немецкий бомбардировщик заходит над лесом, где стоял медсанбат. Взрывы подняли землю... Ольгу, стоявшую у операционного стола, швырнуло в сторону, завалило обломками. Только клок халата остался снаружи. По этому клочку халата ее нашли и вытащили.

Или как она узнала о том, что он горел в танке под Знаменкой. Танк подбили, и вспыхнуло горючее. Огонь бил с такой силой, будто из аэродинамической трубы. Евгений едва успел выбраться сквозь огонь из люка, отбежать в сторону. И танк взорвался.

Евгений Шкурдалов был храбрым офицером. В книге Главного маршала бронетанковых войск П.А. Ротмистрова «Стальная гвардия» я нашла описание одного боя, в котором отважно проявил себя старший лейтенант Шкурдалов. Украинский город Золочев. Танковая бригада, совершив бросок по проселочным дорогам, ночью появилась на улицах города. Расчет был на быстроту и внезапность. Танк Шкурдалова подавил зенитную батарею, разбил стены немецкой казармы и открыл огонь по врагу. Вдруг дорогу перерезал выскочивший из переулка немецкий танк. До него – считанные метры. Мгновенно Шкурдалов решает – идти на таран. Ему удается ударить в борт. И снова Шкурдалов дает команду: «Вперед!»

В марте 1944 года в танковый корпус пришло сообщение – Е.В. Шкурдалову присвоено звание Героя Советского Союза.

Самая счастливая в их жизни дорога. Это уже после мая 45-го. На грузовой машине они ехали из Вены в Гомель, где жили родители Ольги, праздновать свадьбу. Везли на свадьбу две канистры спирта и консервы. Жених и невеста сели за стол в военном обмундировании.

Оба они вернулись с фронта с подорванным здоровьем.

Война догоняла их, напоминая о себе старыми ранениями и контузиями. Но религия сердца, как еще называют любовь, помогала и спасала эту семью.

Евгений Викторович окончил два высших учебных заведения, работал в области ракетостроения. Ольга Иосифовна, повидавшая на войне столько смертей, стала ведущим акушером в одном из районов Москвы. Они вырастили двоих сыновей, пошли внуки. Потом пришло тяжелое известие: Евгений Викторович скончался. Я навещала Ольгу Иосифовну и видела каким страшным ударом для нее стала потеря мужа. Теперь потомки этой большой семьи трепетно хранят память о необычайной встрече их родителей-фронтовиков, а также бабушки и дедушки – Ольги и Евгения Шкурдаловых. Они, встретившие друг друга на войне в самых трагических обстоятельствах, на многие годы смогли привнести в свою семью ту особенную радость и доброту, которую дано узнать только любящим людям.

Людмила Овчинникова

Источник: http://www.stoletie...._2011-04-29.htm

#8 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 30 April 2011 - 01:19

Военная история женщины и ее танка "Боевая подруга"

14.04.2010
Прикрепленное изображение: 01.jpg


ТОМСК, 14 апр - РИА Новости. Историю Героя Советского Союза Марии Октябрьской, которая во время войны сумела купить танк и отправилась на нем из Томска на фронт, чтобы отомстить за гибель мужа, знает каждый ученик и выпускник томской гимназии №24, получившей имя легендарной женщины.

Школе присуждали это имя дважды: в советское время, но затем, после присвоения статуса гимназии, оно было утрачено и лишь в марте этого года присвоено вновь. Тем не менее, с 70-го года здесь действует музей, а несколькими годами ранее у крыльца школы был поставлен памятник, деньги на который заработали дети. Подробности жизни женщины-танкистки можно узнать и в краеведческом музее. Но школьный музей 24-ой томской гимназии считается одним из лучших в области.

По мнению самих школьников, занимающихся сегодня в музейном кружке, поступок Марии Октябрьской потрясает. Жена военного, которая не захотела отсиживаться в эвакуации в Томске, и после того, как получила похоронку на мужа, пошла сама на фронт. Ее танк "Боевая подруга" был подбит в Витебской области, сама Мария от полученных ран умерла в госпитале еще до окончания войны.

"Мы делаем свой, пусть и небольшой, вклад в историю... Изучаем материалы, рассказываем другим ученикам, кто такая была Мария Октябрьская. В прошлом году мы ездили в Смоленскую область, по местам боевой славы женщины-танкиста. Узнали много нового", - рассказывает одна из учениц школы.

Командирская жена

Мария Октябрьская (в девичестве Гарагуля) родилась в Крыму, в многодетной крестьянской семье. По окончании шести классов Мария работала сначала на консервном заводе, затем на телефонной станции. В 1925 году в Симферополе она познакомилась с курсантом кавалерийской школы Ильей Рядненко. Через несколько месяцев они поженились, при регистрации брака взяли себе фамилию Октябрьские.

"Она очень любила своего мужа и была человеком, который действительно встретил свою половинку. Как жена военного она ездила по всем военным городкам, и в Крыму, и в Молдавии. Приезжая в воинские части, она организовывала художественную самодеятельность, курсы вышивки - она была удивительной рукодельницей. В Томском областном краеведческом музее хранится ковер, вышитый руками Марии Васильевны", - рассказывает заместитель директора Томского областного краеведческого музея Светлана Зоркольцева.

Мария хотела полностью соответствовать мужу: научилась водить автомобиль, неплохо стреляла из винтовки, пулемета, метала гранаты. Получила знак "Ворошиловский стрелок".

При этом оставалась очаровательной женщиной. С довоенных фотографий на нас смотрит красивая женщина, одета по последней моде тех лет.

Муж Марии Васильевны перед войной служил в Кишиневе. Именно там и застала война семью Октябрьских.

Вышивала салфетки, чтобы... купить танк

Илья Октябрьский с первых дней был командирован в Москву на курсы и оттуда сразу попал на фронт. Мария Васильевна с сестрой была эвакуирована в Сибирь. Больше они не виделись.

В конце лета 1941 года пришла похоронка: "Полковой комиссар 206-ой стрелковой дивизии Илья Федотович Октябрьский пал смертью храбрых под Киевом 9 августа 1941 года".

Смерть мужа подкосила, но не сломала сильную духом женщину. На съезде женщин в Новосибирске, куда Октябрьская поехала делегатом от Томска, она познакомилась с матерями и женами тех, кто погиб на фронте. Они рассказали как осваивают тяжелые мужские профессии, как справляются со своим горем. Именно там, на съезде Мария Васильевна принимает решение - ее место в рядах защитников Родины.

Сначала Мария обратилась в военкомат с просьбой отправить ее на фронт. Несколько раз ей отказывали: из-за перенесенной болезни (в молодости у нее был туберкулез) и возраста (на тот момент ей было почти 40 лет).

Тогда Октябрьская избрала иной путь, она решила купить танк.

"В течение нескольких дней ее сестра торговала на рынках Томска, распродавая все имущество Октябрьских, которое удалось вывезти в эвакуацию. Платья, чулки, посуду. Но денег не хватало. Мария Васильевна стала зарабатывать вышивкой", - рассказывает Светлана Зоркольцева.

Долгие месяцы она просиживала над салфетками, скатертями и платками. Наконец, нужная сумма - а это 50 тысяч рублей - была собрана. Деньги на тот момент действительно огромные. При условии, что зарплата рабочего на заводе - около 200 рублей в месяц, а ведро картошки стоило 400 рублей.

Собрав нужную сумму, она внесла ее Госбанк, и отправила телеграмму Сталину: "В боях за Родину погиб мой муж - полковой комиссар Октябрьский Илья Федотович. За его смерть, за смерть всех советских людей, замученных фашистскими варварами, хочу отомстить фашистским собакам, для чего внесла в Госбанк на построение танка все свои сбережения - 50 тысяч рублей. Танк прошу назвать "Боевая подруга" и направить меня на фронт в качестве водителя этого танка. Имею специальность шофера, отлично владею пулеметом, являюсь Ворошиловским стрелком..."

Вскоре был получен короткий ответ: "Благодарю Вас, Мария Васильевна, за Вашу заботу о бронетанковых силах Красной Армии. Ваше желание будет исполнено. Примите мой привет, Иосиф Сталин".

Смертельное ранение

Мария Октябрьская направляется в Омское танковое училище. Все экзамены она сдала на "отлично" и получила свидетельство механика-водителя. На Урале, прямо с заводского конвейера, рабочие вручили ей танк, на броне которого было выведено "Боевая подруга".

Экипаж танка в составе командира - младшего лейтенанта Петра Чеботько, башенного стрелка - сержанта Геннадия Ясько, стрелка-радиста - Михаила Галкина и водителя-механика - сержанта Марии Октябрьской, был зачислен состав 26-ой Ельнинской гвардейской танковой бригады Западного фронта.

Боевое крещение Мария Васильевна приняла неподалеку от могилы мужа. В первом же бою она убедилась в отличных качествах своей машины. Командир батальона поблагодарил по радио экипаж "Боевой подруги", поздравил их с успешным выполнением боевой задачи.

В средине января 1944 года состоялся бой в районе совхоза Крынка Витебской области. Мария Васильевна на своем танке прорвала оборону противника, но танк был подбит. Под шквальным огнем противника, будучи раненой, она смогла отремонтировать танк и вернуться в часть.

На самолете Марию Васильевну доставили в Смоленск, где хирург осмотрел рану. Сделать что-либо было трудно: осколок, пробив глаз, коснулся большого полушария мозга.

"Большая потеря крови. Общее состояние слабое", - отметила в карточке медицинская сестра. После операции Марию Васильевну перенесли в палату.

16 февраля 1944 года проведать Октябрьскую пришли все члены экипажа ее танка, а вместе с ними начальник политотдела бригады гвардии полковник Николай Гетман, который вручил Марии Васильевне орден Отечественной войны I степени.

Состояние здоровья Октябрьской резко ухудшилось, все чаще наступали провалы в памяти, сильная головная боль, жар, бред. На рассвете, 15 марта 1944 года Мария Васильевна Октябрьская умерла. Похоронили ее в Смоленском кремле, на Кутузовском кладбище, рядом с героями Отечественной войны 1812 года.

Боевая подруга "дожила" до Победы

Название сгоревшей "тридцатьчетверки" - "Боевая подруга" - впоследствии унаследовала другая машина, затем третья, четвертая. Таким образом это имя, напоминающее о гвардии сержанте Марии Октябрьской, дожило до Победы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 августа 1944 года гвардии сержанту Октябрьской посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Занесена в списки части.

В школьном музее бережно хранятся реликвии, связанные с этой легендарной женщиной.

"Две даты - 65 лет Победе нашего народа в Великой Отечественной войне и 40 лет нашему музею - переплетаются очень тесно", - рассказывает завуч томской гимназии Наталья Прохорова.

По ее словам, ученики уже десять лет участвуют в городской программе "Память", в прошлом году они ездили в Смоленск (к месту захоронения Октябрьской).

"Там люди, на самом деле, мало знали об Октябрьской. И все, что им рассказали наши дети, вызывало у них искренне удивление и восхищение. В нашей школе на свой первый классный час первоклашки приходят в музей, где им рассказывают, почему гимназия, в которой они учатся, носит имя этой великой женщины", - отмечает педагог.

Источник: http://www.rian.ru/o.../222121628.html




Председателю Государственного Комитета обороны. Верховному Главнокомандующему.
Москва, Кремль
3 марта 1943 г.

В боях за Родину погиб мой муж - полковой комиссар Октябрьский Илья Федотович. За его смерть, за смерть всех советских людей, замученных фашистскими варварами, хочу отомстить фашистским собакам, для чего внесла в госбанк на построение танка все свои сбережения - 50 000 рублей. Танк прошу назвать “Боевая подруга” и направить меня на фронт в качестве водителя этого танка. Имею специальность шофера, отлично владею пулеметом, являюсь Ворошиловским стрелком…
Октябрьская Мария Васильевна, г. Томск, Белинского, 31


Томск. Марии Васильевне Октябрьской.

Благодарю Вас, Мария Васильевна, за Вашу заботу о бронетанковых силах Красной Армии. Ваше желание будет исполнено.
Примите мой привет, Иосиф Сталин.


Прикрепленное изображение: 02.jpg

Танк "Боевая подруга" оставался в строю до Победы. Новый экипаж сменил три сгоревшие машины и на четвертой дошел до Балтийского моря у Кенигсберга. На каждой новой машине в память о погибшей героине, танкисты четко выводили слова "Боевая подруга".

Прикрепленное изображение: 09.jpg

В память о ней Томская школа № 24 носит имя Героини, во дворе школы ей сооружен памятник, выполненный скульптором С.И. Данилиным, а в музее школы бережно хранятся немногочисленные реликвии и материалы об отважной женщине.

Источник: http://hobmara.diary.ru/p103968923.htm

#9 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 30 April 2011 - 09:31

Жанна Д'Арк верхневолжских лесов

Прикрепленное изображение: museum_liz_chaikinoi02a.jpg


От моего друга майора Бориса Николаева, офицера разведки, поддерживающего связь с нашим верхневолжским подпольем, в разгар наступления узнал я печальную весть. В лесистом Пеновском районе погибла девушка, секретарь Пеновского райкома комсомола Елизавета Чайкина, оставленная в родных её краях для подпольной работы.

- Помнишь её?

- Ну как же её не помнить?

В калининском комсомоле она была фигурой весьма заметной. Звали её ребята просто Чайка. И в самом деле, в характере её было что-то от этих больших сильных птиц, что появились у нас во множестве у слиянии Волги и Тверцы после того, как воды этих рек подняла Иваньковская плотина и образовавшееся Московское море залило землю нескольких районов в восточной части области.

- Как же это произошло?

- Точно пока не знаю. Партизанские связные весть эту принесли. Промахнулась она, не поостереглась, кто-то её и выдал. Погибла, рассказывают, как героиня, хотя, как именно, точно пока неизвестно.

Вот и всё. Больше ничего конкретного мой тезка добавить не мог. И всё повторял:

- Говорил же я, не следовало её оставлять. Нет, поддались на её уговоры, оставили, не проявили твердости. И вот... А ведь знали же, знали: не тот характер. Смела-то смела, но слишком прямолинейна, несгибаема.

- А это плохо?

- В обычной жизни хорошо, даже прекрасно, а для подпольной работы не годится... И вот результат. Советую тебе, скоро Пено освободят, побывать там. Будет у тебя для очерка отличный материал, и Чайке по заслугам воздашь... Помнишь, когда мы с тобой там были, как она с ребятами школу от огня отстаивала? Ты ж видел. Вместе смотрели. Помнишь?

И это я помнил. В дни нашего отступления, осенью, мы с Николаевым оказались в этом далеком районном центре, затерянном среди лесов и озер. Войска неприятеля уже приблизились к нему почти вплотную, и, как это всегда противник практиковал перед наступлением на населенный пункт, на поселок была брошена бомбардировочная авиация. Зажечь пожары. Внушить страх. Поднять панику.

На здание средней школы, которое было одной из самых больших построек, упала целая пригоршня зажигательных бомб и небольшая фугаска. Старшеклассники, действуя железными щипцами, сбрасывали с крыши ещё не разгоревшиеся зажигалки, и они тихо, с фейерверочным шипением, догорали на земле. Но фугасная бомба разрушила правое крыло школы, зажгла его, и комсомольцы пытались подавить разгоравшийся пожар. Ими командовала, и толково командовала, невысокая, коренастая девушка с энергичным, грубоватого, мужского склада лицом. Она сама принимала деятельное участие в тушении, действовала багром, растаскивая горящие брёвна, и в то же время успевала руководить товарищами.

- Зачем тушить-то? Немцы вон они, рядом. Останавливать их тут некому, даже райвоенком удочки смотал.

- Так это же школа, - хрипловатым голосом ответила девушка и сердито мотнула головой, сбрасывая с лица набрякшие от пота пряди волос.

- Для немцев, что ли, бережешь?

- А, иди ты... - отмахнулась она от собеседника и хриплым, сорванным голосом сообщила ему по-мужски довольно длинный адрес, куда ему нужно было убираться. И вновь бросилась в яростную схватку с огнём, в общем-то, при создавшейся обстановке действительно казавшуюся бесполезной.

Такой и запомнилась мне Елизавета Ивановна Чайкина, невысокая, коренастая, крепкая, с потным красным лицом, с прядями жёстких мокрых волос, прилипших ко лбу. И вот её нет. Казалось бы, за месяцы этой жестокой, беспощадной войны пора было привыкнуть к тяжёлым вестям, к потерям друзей и товарищей.

Но весть о гибели этой девушки прочно засела в голове. А вечером мы с моим другом, корреспондентом Сов-информбюро Александром Евновичем, расстелив на полу карту, определяли примерный путь от нашей штабной деревни до поселка Пено. Было неблизко. Но что они значили, каких-нибудь два летных часа, для корреспондентов, которых там ждал интересный и значительный материал! Только бы машину достать. Только бы выпросить милый самолётик У-2, "ушку", которых так мало в штабной эскадрилье связи.

С поздним зимним рассветом маленький связной самолёт поднялся в воздух, а к полудню мы были уже на месте. Здесь неприятель отошёл почти без боя, оставив посёлок при приближении авангардов лыжников. И разрушений почти не было, лишь в центре чернело опаленным пожаром крылом здание школы, которое комсомольцы успели-таки тогда отстоять.

Мы уселись в небольшом зальце райкома партии с группой партизан, только что вышедших из лесов. Они участвовали в борьбе за Пено. От них пахло лесом, гарью костров, крепким мужским потом. Руководители района вернулись в поселок вместе с войсками, приступили к работе. В соседней комнате мирно трещала пишущая машинка. Сторожиха, тоже приступившая к работе, разносила чай, правда, в консервных банках вместо стаканов.

Загорелые бородатые ребята, от которых попахивало, что там греха таить, и самогоном, вспоминали боевые эпизоды, всяческие курьёзные происшествия, случившиеся с тем или другим из них. Говорили они все вместе и каждый о своём, каждый стремился рассказать о себе, о том, что с ним случалось, и нелегко было нам повернуть разговор на Лизу Чайкину. Отделывались самыми общими фразами.

- Чайка, она была молодец, страху не знала, это верно.

- Её полрайона в лицо знало, а она хоть бы что, запросто заходила в любую деревню. Не таилась. Придёт и толкует людям: немец - это ненадолго. Наши вот-вот вернутся, освободят... Сводки Информбюро, которые получали по радио, она читала. Сводки эти у нее в тетрадку записаны были. Где добывала - не знаю.

- Сколько раз говорили: Лизка, поостерегись, не суй голову в петлю! А она: я дома, кругом свои люди, чего мне бояться, предупредят, укроют.

- Мы-то днями в лесу возле базы сидели и лишь с темнотой на дороги действовать выходили. А она и днём - из села в село. У людей ночевала, ничего не боялась. Даже мороз ей нипочём. Бывало, такой холодище, аж деревья трещат, а она хоть бы что, идет, полушубочек нараспашку, и ещё напевает...

Кроме этих отрывочных, не связанных между собой характеристик, от этой шумной и веселой компании лесных воинов, с детской непосредственностью снова переживавших свои военные приключения, еще не освоившихся с мирной жизнью, ничего связного так и не удалось узнать. Потом нам посоветовали сходить к учительнице, которая вместе с больной свекровью и детьми оставалась в оккупации.

Пошли в небольшую квартирку, находившуюся в уцелевшем крыле школы. Учительница была крупная, русоволосая, голубоглазая женщина, с низким и звучным голосом, решительными манерами и смелым взглядом. Вот от неё-то мы и услышали связный рассказ о Лизе Чайкиной, о её подвиге и её жизни. Учительница знала Лизу со школьных лет. Учила её когда-то, и она тут же с педагогической проницательностью дала точную характеристику своей бывшей ученице: человек средних способностей, но прирожденный вожак-организатор, коллективист.

Наша собеседница перед оккупацией уходить из посёлка отказалась и очень стеснялась этого. Но куда денешься с тремя детьми и старой больной свекровью? И как-то само собой вышло, что стала она в Пено партизанским резидентом. Немцы, разместившиеся в уцелевших классах школы, её не трогали, звали уважительно "фрау лерелин". Даже дрова носили для её печки. Она же с риском для собственной жизни и жизни своих детей поддерживала связь между двумя отрядами, действовавшими в здешних местах, и потому была в курсе всех партизанских дел.

Вот от неё-то мы с Евневичем узнали подробности партизанских дел Елизаветы Ивановны Чайкиной, Лизы, Чайки.

- Чайкой её ещё в школе прозвали. Знаете, у ребят тяга к прозвищам? Потапов - Потап, Горшкова - Горшочек, ну а она вот Чайка, - ровным учительским голосом рассказывала нам собеседница. - Но это, как я полагаю, особый случай. Прозвище очень совпадало с ее характером. Она ведь и верно была как те птицы, смелая, дерзкая, настойчивая. Бывают же такие люди: собой некрасивы, но красивы душой. Хлопот с ней в школе было немало. Однажды математичке - а она была и завучем - так при ребятах и брякнула: "Вы врёте..." В другой раз решили мы на педсовете за школой спортивную площадку соорудить, а там малыши уже клумбочки какие-то сделали, цветочки посадили. Ребята откликнулись и принесли из дома лопаты, инструмент разный, а Чайкина перед этими клумбочками встала: "Нельзя, не позволю". - "Как это нельзя? Нам же директор разрешил!" - "Неважно, что директор, малыши здесь с весны столько возились, труд затрачивали, а вы разравнивать. Не дам!" - "Но директор же разрешил". - "Что ж, что директор, над директором тоже начальство есть. Пойду в районе, не послушают в районо, в облоно напишу; нельзя малышей обижать..." Так и не дала, в другом месте спортивную площадку сделали... И ещё помню, об этом мы много говорили. У одной её подружки отца забрали. Его, агронома, весь посёлок знал. Он нам и в школе помогал показательный огород организовывать... Хороший был дядька. Так Лиза что, она самому товарищу Сталину письмо написала и, не посоветовавшись ни с кем, отослала. Что уж она там написала, не знаю, только вдруг выпустили этого агронома. Выпустили да ещё извинились. Он теперь где-то в армии, воюет. Может, конечно, это лишь совпадение, но в районе об этом все знали, знали и побаивались Лизу... Вот она какая была.

- Ну, а чем увлекалась?

- Ну как вам сказать? Вроде бы ничем особенно. Отметки были средние, но по литературе у меня была твердая отличница. Любила литературу. На школьных вечерах Маяковского читала и Блока "Двенадцать". Память у неё была хорошая, много стихов знала наизусть, но читала, честно говоря, плохо, хотя и любила.

- Ну а как она партизанила, погибла как, знаете?

- Знаю. Тут все знают. Героически погибла наша Чайка.

- Как же это произошло?

- Расскажу по порядку. Я любила Лизу, и хочется мне, чтобы вы о ней как следует написали. В последнем классе стала она у нас секретарём комсомольской ячейки, а потом, когда окончила школу, выбрали ее в райком. Тоже стала секретарём и как-то сразу завоевала в районе популярность. К ней, будто к депутату, и взрослые и старики со всякими своими делами ходили. А в кабинете своём не сидела, всё по району на велосипеде катала. И все её знали: Чайка, наша Чайка. В лицо знали. Не надо было её на подпольную работу оставлять. Слишком известной она была в районе личностью. И оставлять её, как мне говорили, не хотели, говорили даже, что и товарищ, приезжавший сюда партизан снаряжать, ей не советовал, говорил: хочешь воевать, ступай в военкомат, проси, чтобы тебя взяли в армию, в госпиталь или там на связь. Нет, добилась своего. Оставили её в отряде. Ну, оставили и оставили. Сиди себе в лесу, в партизанских вылазках участвуй. Вы их видели, наших партизан? Большинство комсомольцы, даром что бороды и усы пooтрастили. Нет, это опять не по ней. Ходила по деревням, собирала людей, читала им сводки Совинформбюро, газету "Партизанская правда для оккупированных районов", которую нам из Калинина на самолётах перебрасывали. Ничего не боялась. Даже в деревни, где немцы стояли, заходила.

А тут приближались праздники - годовщина Октябрьской революции. Так она перед этими праздниками во многих деревнях перебывала. Доклады об Октябре делала. Соберёт людей - и доклад. Вам, наверно, и поверить трудно, а ведь было. Ну, после одного из таких докладов пошла она тут к одной колхознице ночевать. Староста фельдполицию на неё и навёл. Схватили. Пытали. Требовали сказать, где партизанская база, где партизанские бункера... Ничего не сказала. Что с ней делали на допросах, я, конечно, не знаю, но то, что она ничего не сказала, это точно. А допрашивали её зверски. Это тоже точно, потому что немцы, которые тут в школе жили, они не совсем и немцы, они эльзасцы, их в тылу на работах держали. Так вот они прямо-таки с уважением о ней говорили: дескать, фрейлен не рассказала ничего... Так и повели её, а вернее, понесли, потому что после допросов она идти не могла, на расстрел. Поставили у стенки сарая. Она набралась сил, встала, выпрямилась и запела "Интернационал". Так и упала на снег с песней... Эх, Чайка, Чайка...

Рассказчица смолкает, покусывая полные губы, и отворачивается, вытирая рукой слёзы.

- У театральных критиков есть такой термин: не вышла из образа, - так про актёров пишут. Так вот и наша Чайка не вышла из образа. И умерла такой, какой мы все её в школе знали... Даже на немцев это произвело впечатление. И ещё какое!

- Это интересно, очень интересно, но откуда вы-то это всё знаете? - спросил осторожный Евнович. Он как представитель столь авторитетного правительственного агентства всегда старался всё уточнить и перепроверить.

- Откуда знаю?.. Да вот от них, от этих самых немецких солдат, от эльзасцев, что в этой школе жили... Их главный офицер, не знаю уж какого звания, он даже и не эльзасец, а сорб, лужицкий сорб, как он себя называл. Он по-русски понимал и немного говорил. В тот вечер он пришел сильно выпивший, зашёл ко мне и рассказал о девушке, которая еле живая перед расстрелом пела. Так с песней и упала на снег. "Погибла, как Жанна д Арк", - говорил этот сорб. Жанна д Арк!.. Его солдаты об этом весь день толковали...

Когда, поблагодарив собеседницу и оставив ей всё, что брали с собой на дорогу из сухого пайка, мы шли по посёлку к месту посадки нашего самолёта, посёлок уже принимал мирный вид: над зданием райисполкома плескался на ветру красный флаг, тыловые солдаты в шинелях третьего срока возились у трофейных пушек. Ребятишки осваивали пятитонную немецкую самоходку, застрявшую в снегу и брошенную в поспешном отступлении. Откуда-то разносились звуки разудалой песни, выкрикиваемой нестройным мужским хором.

- Жанна д Арк верхневолжских лесов! - говорил Евнович, как бы взвешивая на руке эти слова. - Неплохой заголовок для вашего будущего опуса, Бэ Эн...

Заголовок действительно был интересный, но я легко представил себе, как мой начальник, полковник Лазарев, всегда самоотверженно боровшийся против всякой литературщины, с яростью зачеркнул бы его красным карандашом. Жанна д Арк?.. Чайка?.. Нет, Чайка лучше, а главное, точнее. И то, что немецкие солдаты, потрясённые подвигом моей землячки, сочувствовали ей, тоже, наверное, вымарает, хотя мне это кажется очень знаменательным и характерным. Но заголовок этот, мною самим забракованный, я запомнил и приберёг. И эту главку своих воспоминаний назвал этим заголовком...

Сейчас в посёлке Пено стоит памятник нашей верхневолжской Жанне д Арк. А приезжая в родной город, я почти всегда захожу в музей Лизы Чайкиной - один из оригинальнейших музеев страны. Его спроектировали, построили, и построили на свои собственные комсомольские средства, мои молодые земляки. Очень симпатичный музей. Вхожу в него всегда с волнением. Со стен смотрят молодые лица, многие из них знакомые. И скульптурный портрет Лизы. Он не очень похож на оригинал, но главную черту Лизы скульптору удалось передать: её яростную непреклонность. Я смотрю на этот портрет, и мне всё-таки жалко, что я тогда пренебрёг таким заголовком: "Жанна д Арк верхневолжских лесов".

Борис Полевой
"Самые памятные: Истории моих репортажей"
Мол. гвардия, 1980, стр. 141-148.Ф

Источник: http://www.warheroes...asp?Hero_id=296

#10 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 30 April 2011 - 10:26

Письмо азербайджанской женщины


Среди писем, полученных мною от женщин, особенно выделяется одно. В нем нет ни слова об обороне крепости, и оно имеет лишь косвенное отношение к теме моего рассказа. Но мне кажется, что события, о которых в нем идет речь, по своему духу сродни героическим делам защитников Брестской крепости. Я хочу познакомить читателей с этим человеческим документом исключительной силы.

Мне пишет женщина-азербайджанка из города Баку - Асия Серажетдиновна Гусейн-заде, вдова бывшего офицера Советской Армии. Ее муж, гвардии майор Али Гейдар Ибрагимов, был командиром артиллерийского дивизиона. Три года он провел на фронте, сражался на Украине, в Белоруссии, на Кавказе, в Крыму, участвовал во взятии Одессы, был награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Александра Невского, орденом Красной Звезды и несколькими медалями. Летом 1944 года его дивизион принимал участие в боях за освобождение Бреста, и там майор Ибрагимов был тяжело ранен. Письмо Асии Гусейн-заде касается последующих событий, и я привожу его, немного сокращая, но ничего не меняя в тексте.

"3 сентября 1944 года, - пишет она, - мной была получена телеграмма из госпиталя города Пензы, в которой меня просили срочно приехать в Пензу, ввиду того что мой муж тяжело ранен. Получив в срочном порядке отпуск на выезд в город Пензу к мужу, я выехала 7 сентября 1944 года. Мне пришлось испытать самые тяжелые условия передвижения - ехать на буфере, в тамбуре, сделать несколько пересадок, где станции были полностью разрушены, и только 17 сентября я добралась до города Пензы в два часа ночи. Просидев до утра в зале ожидания вокзала, я пешком пошла в город разыскивать госпиталь, а расстояние между вокзалом и госпиталем было пять километров. Госпиталь находился в конце города, и только к девяти часам утра я добралась до госпиталя, где спросила гвардии капитана Ибрагимова. Одна легкомысленная сестра тут же обратилась ко мне:

- А, это тот слепой на оба глаза, который больше никогда не будет видеть!

Я перенесла жутко тяжелый удар. Ведь мне никогда не приходило даже в голову, что мой муж может оказаться слепым. От горя и волнения я потеряла сознание и упала. Очнулась в кабинете начальника госпиталя, где мне оказывали медицинскую помощь. После этого меня повели на третий этаж, в палату, где лежал мой рслепший муж.

Оказалось, что, когда мой муж узнал о том, что он безвозвратно потерял зрение (от той же медсестры), он объявил голодовку, требуя, чтобы вызвали меня. Поэтому мне дали срочную телеграмму о приезде. В палате лежало восемнадцать человек офицеров. Были там слепые, безногие и с другими ранениями. Когда меня подвели к кровати моего мужа, я его не узнала. Он был в ужасно изуродованном виде. Вместо глаз зияли красные гнойные ямы, одной ноздри не оказалось, вся челюсть была разбита и обтянута металлической шиной, сломана была лопатка и перерезаны пять пальцев на обеих руках. Всего у него было семнадцать ранений. Все лицо было забито осколками. Я подошла к нему и спросила его по-азербайджански:

- Алиша, это ты?

Он ответил:

- Да.

Я обняла его, прижала к своей наболевшей груди и почувствовала, что он плачет. Чтобы самой не разреветься, я прикусила настолько сильно губу, что и по сей день у меня остался рубец. Врачи начали меня торопить, чтобы я его покормила ввиду того, что он уже тринадцать суток не принимал пищи. Мне принесли стакан какао, и я его начала поить с ложечки. После этого он мне задал вопрос: приехала ли я за ним и не брошу ли я его, такого изуродованного? Я ему ответила, что любила его раньше, а теперь люблю вдвое больше и очень его жалею. Сказала, что он пострадал за весь советский народ, за нашу дорогую Советскую Родину, а я патриотка своей Родины, и если бы даже он остался слепым и без рук, без ног, то и в таком случае я не оставила бы его. Я сказала ему, что он мне очень дорог. Он с радостью начал пить какао, и у него появилось желание поскорее поехать домой.

Через неделю я забрала его и еще одного двадцатилетнего бойца, колхозника-азербайджанца из города Геокчай, который остался без одной ноги, и мы приехали в Москву. Мы пробыли в Москве целую неделю. Я добилась, чтобы мужа посмотрел академик Тихомиров, который его утешил, сказав, что у него через 14 месяцев откроется зрение, а мне сказал он, что больше мой муж никогда видеть не будет и чтобы я его забрала домой подлечить раны. Я привезла его в Баку, устроила в госпиталь, где он пролежал в течение целого года. Оттуда я его взяла домой и повезла в город Одессу, чтобы показать профессору Филатову, хотя я очень хорошо знала, что он никогда больше белого света не увидит. Но чтобы утешить его, я пошла на все жертвы, продав последние вещи из дома.

Когда мы приехали в Одессу, то оказалось, что профессора Филатова там нет и что он отдыхает на курорте в Гагре, в санатории "Украина". Мы отправились туда. Заручившись документами, я добилась приема у Филатова. Когда профессор Филатов осмотрел глаза моего мужа, то он тут же откровенно сказал ему, что он никогда больше видеть не будет. Я сказала профессору Филатову, что я хочу пожертвовать одним глазом во имя спасения одного глаза моего мужа и мы будем оба видеть, имея по одному глазу. Профессор мне ответил, положив мне и моему мужу на плечи руки:

- Если нужно будет, то я найду для него другой глаз. - А ему он сказал:

- Больной Ибрагимов, ваши глаза - это ваша жена. Живите друг для друга и берегите себя. Наука идет вперед, не теряйте надежды.

После этого мы ушли оттуда, и я с большим трудом уговорила его остаться в Гагре хотя бы на один месяц. Так мы и сделали. Ежедневно я водила его к морю купаться. Он, как бывший спортсмен, любил плавать. Но слепому ему ориентироваться было очень трудно. Тогда я купила веревку, привязывала ему за талию и пускала его в море, держа веревку в руках. Если он уплывал далеко, то давала ему дерганием веревки знать, чтобы он возвращаКся обратно, и таким образом мы практиковались три-четыре дня. Мои переживания описать очень трудно. Муж плавал, а я сидела на берегу и плакала. Однажды ко мне подошел один полковник и сказал:

- Гражданка, я наблюдаю за вами уже несколько дней. Разрешите мне водить вашего мужа ежедневно купаться в море и больше веревку с собой не приносите.

Я познакомила с ним мужа, и они ежедневно ходили вдвоем купаться. Мы пробыли целый месяц в Гаграх, после чего выехали в Баку, где мой муж начал приучаться жить жизнью слепых.

В течение девяти лет, которые он прожил слепым, он никак не мог примириться с жизнью слепого, очень нервничал и стал раздражительным. У него начались нервные припадки, и мне приходилось форменным образом быть артисткой, приноравливаться к нему. Если он говорил, что это черное, хотя хорошо знал, что это белое, я должна была говорить, что это черное, только чтобы его успокоить. Физическим трудом заниматься он не мог. Мне приходилось выдумывать всякого рода спорт. Я набивала мешок песком килограммов на 16, который ему клала на плечи, и водила его по комнате или вокруг стола. Или же он посадит нашу дочь себе на плечи и ходит по комнате. Опять-таки я его водила.

Я описала вам только часть наших обоюдных страданий. Он стал замкнутым, в театр и на концерты не ходил. Только однажды я повела его на концерт Рашида Бейбутова, и, когда артист спел "Песенку слепого нищего", он во время пения разорвал на себе рубашку в отчаянии, что он не может видеть певца и публики. Все это, конечно, отражалось на нем и на его сердце. Я старалась создать для него все возможные условия спокойной жизни. Но прожитые в таком состоянии девять лет отразились на нем очень тяжело, и 6 ноября 1953 года, под праздник, он за 25 минут скончался от паралича сердца, и не стало для меня самого дорогого человека на сорок восьмом году его жизни".

В конце письма Асия Гусейн-заде обращалась ко мне с просьбой похлопотать о том, чтобы на могиле ее мужа был поставлен памятник - его бюст. Трудно без сжимающего горло волнения читать это письмо - трагическую и героическую повесть о двух жизнях, так неразрывно скрепленных воедино большой человеческой дружбой, любовью, преданностью. И мне захотелось не только помочь Асии Гусейн-заде в исполнении ее скромной просьбы, но и рассказать ее волнующую историю как можно большему числу людей. И я решил включить ее письмо в одну из своих радиопередач о поисках героев Брестской крепости. Выступая перед микрофоном в октябре 1956 года, я огласил это ее письмо и тут же обратился к ней самой с коротким словом. Я сказал ей:

"Дорогая и глубокоуважаемая Асия Серажетдиновна!

Я прочитал Ваше письмо по радио, для того чтобы товарищи из правительства Азербайджана услышали его и помогли Вам в сооружении памятника Вашему мужу. Но я прочитал его и с другой целью. Мне кажется, что Вы сами, Асия Серажетдиновна, заслуживаете памятника при жизни. То, что сделали Вы, - это истинный подвиг женщины, подвиг великой любви и дружбы, ничуть не меньший, чем любые подвиги героев Великой Отечественной войны. Для героя, для человека, совершившего подвиг, высшая награда заключается в том, что о нем знает и помнит народ. И мне хотелось, чтобы наш народ, наши женщины и девушки знали бы о Вашем замечательном подвиге, подвиге, достойном жены героя Великой Отечественной войны. Я уверен, Асия Серажетдиновна, что все, кто сидит сейчас у своих радиоприемников, слушали Ваше письмо затаив дыхание, со слезами на глазах. Я убежден, что многие из радиослушателей захотят написать Вам, обратиться к Вам со словами сочувствия, со словами дружбы и благодарности, и поэтому я сообщаю сейчас им Ваш адрес: Баку, улица Бакиханова, дом 2, блок 5, квартира 36" (Несколько лет назад А. С.Гусейн-заде умерла).

Мои предположения подтвердились. Буквально на другой день после передачи в квартиру на улице Бакиханова в Баку начали приходить письма, и с каждым днем их становилось все больше. Асии Гусейн-заде писали взрослые и дети, мужчины и женщины, люди самых разнообразных профессий со всех концов страны и даже из-за рубежа. В азербайджанской печати появились статьи и очерки о герое войны Али Гейдаре Ибрагимове и его преданной жене. Писатель Петр Симонов выпустил повесть "Два сердца", где рассказал подробно историю жизни обоих супругов.

Спустя несколько дней после моего рассказа по радио Асию Гусейн-заде посетили ответственные работники Центрального Комитета Коммунистической партии Азербайджана. А вскоре последовало постановление правительства республики. По ходатайству коллектива школы селения Бильгя, где родился и похоронен А. Ибрагимов, ей присвоено имя героя. Его именем названа также одна из улиц.

12 февраля 1958 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР. В нем говорится:

"За самоотверженный поступок, чуткость и заботу о воине Советской Армии, инвалиде Великой Отечественной войны, участнике боев за освобождение Бреста гвардии майоре Ибрагимове Али Гейдаре наградить тов. Гусейн-заде Асию Серажетдиновну Почетной грамотой Верховного Совета Азербайджанской ССР".

А еще через десять дней в селении Бильгя на торжественное открытие памятника Али Гейдару Ибрагимову собрались жители Маштагинского района, представители общественности Баку, родные героя и его бывшие товарищи по оружию. Прозвучали взволнованные речи, и с высокого обелиска медленно сползло покрывало. Открылся бронзовый горельеф работы лауреата Государственной премии Фуада Абдурахма-нова - мужественное лицо офицера-героя. "Здесь похоронен доблестный сын азербайджанского народа, участник боев за Брестскую крепость гвардии майор Али Гейдар Али Кули оглы Ибрагимов. 1906-1953" - написано золотом на мраморе.

Таково окончание истории азербайджанской женщины Асии Гусейн-заде и ее покойного мужа - героя Великой Отечественной войны и одного из освободителей Бреста.

С.С.Смирнов
"Брестская крепость"

Источник: http://www.bibliotek...est-1941/53.htm

#11 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 30 April 2011 - 10:48

Повесть о настоящем сверхчеловеке

Медсестра Зинаида Туснолобова потеряла на фронте руки и ноги, но не боевой дух

22.04.2010
Прикрепленное изображение: andreev3.jpg


Закончив школу медсестер, в июле 42-го она добровольцем ушла на фронт. За восемь месяцев кровопролитных боев Зинаида Туснолобова вынесла с линии огня 123 раненых солдат и офицеров. При прорыве гитлеровцев из окружения сама осталась лежать без сознания на снегу с простреленными ногами. Ее подобрали разведчики, возвращавшиеся с задания. Обмороженные руки и ноги спасти Зине не удалось.

Перенеся восемь сложнейших операций, с ампутированными конечностями, она продолжала “воевать”. Попросив подшефных комсомольцев перенести себя на носилках из госпиталя в цех Уралмаша, гвардии старший сержант медицинской службы обратилась с воззванием к рабочим сделать за нее хотя бы по одной заклепке для танка!

Через месяц из заводских ворот вышли, поблескивая свежей краской, пять танков “Т-34”, выпущенных сверх плана из сэкономленного металла. На бортах грозных машин было выведено белой краской: “За Зину Туснолобову!”

Она не стала беспомощным инвалидом. С помощью протезов научилась ходить, с помощью специальной насадки — писать, стряпать, топить печь, штопать родившимся сыну и дочке чулки.

О том, какие две значимые награды нашли Зинаиду Михайловну Туснолобову-Марченко уже после войны, — читайте в материале нашего специального корреспондента.


“Днем и ночью стонет земля”

В 1969 году в Центральный музей Вооруженных Сил приехала из белорусского Полоцка необычная гостья — Герой Советского Союза Зинаида Туснолобова-Марченко. На ее пиджаке весели орден Ленина, “Золотая Звезда” и медаль Флоренс Найтингейл. Зинаида Михайловна стала третьей советской медсестрой, удостоенной почетной награды Международного Комитета Красного Креста.

— Вокруг улыбчивой, жизнерадостной гостьи собрались все сотрудники музея, — вспоминает историк Наталья Фатигарова. — Несколько часов она с живым интересом осматривала новые экспозиции. Около стенда, посвященного Курской битве, Зинаида Михайловна разволновалась, начала, жестикулируя, вспоминать свое военное прошлое. Только тогда мы, молодые сотрудники, заметили пустые рукава ее пиджачка. У женщины не было рук. Когда гостья присела, мы обратили внимание на высокие ботинки на шнуровке. Вместо ног у ветерана войны были протезы.

Калек, вернувшихся с войны без рук и ног, нередко кощунственно называли “самоварами”. Чтобы инвалиды, восседающие на тележках, не “портили ландшафт” городов, их отправляли в бывший монастырь на остров Валаам. Художник Геннадий Добров, побывавший на острове в 50–е годы, вспоминал, как в кельях с крошечными окнами лежали изувеченные люди с зелеными бородами и волосами. Оказывается, человеческий волос, если на него не попадает солнце, зеленеет. Художник сажал в лодку калек и катал их по Ладожскому озеру. Лишенные конечностей, ветераны радовались как дети. Они были уверены, что Геннадий приехал на остров по заданию партии. Вернувшись с Валаама, художник с большим трудом издал альбом с портретами бывших старшин и майоров, которых государство заперло на острове в Ладожском озере.

Зинаида Туснолобова сумела развернуть судьбу в свою сторону, работала на полоцком радио диктором. Она с воодушевлением рассказывала сотрудникам музея об огромной общественной работе. А потом показала две фотографии. С одной карточки смотрела в упор ясноглазая медицинская сестричка Зиночка в армейской шапке-ушанке. На втором фото — у много повидавшей и испытавшей Зинаиды Михайловны глаза будто присыпаны пеплом, а рядом прилепились лопоухие сын Вова и дочка Нина.

Между двумя снимками был целый пласт жизни, где были и горечь, и отчаяние, и любовь.

…Уходила на фронт Зинаида из городка Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области, где до войны работала лаборантом-химиком в тресте “Ленинскуголь”. Муж — Иосиф Марченко — воевал с первых дней войны. Зина — комсомолка и общественница — не могла оставаться в тылу. В июле 42-го, закончив школу медсестер, она была зачислена в 849-й стрелковый полк 303-й стрелковой дивизии 60-й армии.

Необстрелянная санитарка попала на Воронежский фронт, в самое пекло войны. Зинаида получала с бойцами по 120 граммов сухарей, кусочек сала и шла вперед, в атаку! Обстрел следовал за обстрелом, звучала команда “Воздух!”, при свете ракет на самолетах хорошо была видна черная свастика. Стервятники прочесывали колонну трассирующими пулями, которые несли смерть. В сумке санинструктора лежали стерильные салфетки и бинты, риванолевый раствор, стрептоцид, перчатки. Случалось, прямо на поле боя в ход шли и скальпель, и пинцет. При ранении солдат осколком в ногу медсестра делала надсечку, чтобы был отток крови, не было нагноения и гангрены.

В первых двух боях Зина вынесла из-под огня по узкому коридору 40 раненых солдат и офицеров, причем с их личным оружием и противогазами. Кругом удивлялись: “Откуда у этой девчушки столько силы?”. Зина себя не берегла, брала солдата, перекидывала и тащила на себе волоком. Накладывала жгут, в карте отмечала время. Жгут требовалось снять через 2 часа, иначе будет омертвение конечностей.

Бесстрашную медсестричку наградили орденом Красной Звезды.

При свете самодельной лампы, сооруженной из гильзы от снаряда, Зина писала с фронта домой: “Дорогая мама, братик Женька. Пишу вам с воронежской горящей земли. Если бы вы знали, что здесь творится. Днем и ночью стонет земля. Сколько буду жить на свете, никогда не забуду эти воронежские степи, побережье Дона. За каждый метр земли идет кровавая битва… Но вы не волнуйтесь за меня. Пуля ищет боязливых, а я же, знаете, не из таких”.

Кружка спирта вместо обезболивающего

Многие бойцы в госпиталях потом вспоминали ловкую жилистую Зиночку, что перевязывала раны, дезинфицировала, ставила уколы и, успокаивая, тихонько напевала.
Зина отвечала не только за перевязочные материалы, но и за спирт. Этилового спирта у нее стояли целые бутыли. Им она промывала руки, ведь на фронте нередко не было чистой воды. Вместо ста граммов спирта Зинаида порой наливала раненым бойцам целую кружку, чтобы притупить боль, чтобы они смогли доехать до медсанбата и как-то забыться.

Но тех, кто “голосовал”, выставлял из окопа руку, чтобы ее фрицы прострелили, Зина могла перебинтовать и… поколотить.

Слишком много к тому времени она видела смертей и горя. Помнила бомбежку на ночной переправе. Снаряды проламывали лед, бойцы набрасывали на полыньи доски, и колонна двигалась вперед. Зина шла по настилу — внизу хлюпала вода, пугала своей чернотой, а идти надо — скоро рассвет… Осталась в памяти картинка, как наши солдаты вытаскивали из колодцев детей, у которых была взята кровь для немецких солдат.

От наивной вчерашней выпускницы техникума не осталось и следа. Зинаида научилась спать на марше, в походе, стоя. Шел направляющий и замыкающий, и если кто-то оступался и падал ночью, его обратно ставили в строй. Наступало утро, и Зина начинала работать как вол: обходила все артдивизионы, чтобы убедиться, что нет обмороженных или больных, дежурила около раненых. Успевала проверять и солдатские гимнастерки. Если вдруг видела вошь, разжигала костер и держала над пламенем одежку. Было слышно, как щелкали паразиты. Позже появились специальные дезинфекционные камеры, где обрабатывали от вшей одежду бойцов. Зинаида обрабатывала пулевые, рваные раны, останавливала кровотечения. За восемь месяцев пребывания на Воронежском фронте она вынесла с поля боя 123 раненых солдат и офицеров. А потом сама оказалась на больничной койке.

“Я не хочу быть для тебя обузой”

В феврале 43-го началась подготовка к грандиозному сражению — битве на Курской дуге. Рота старшего лейтенанта Михаила Тимошенко, в которой состояла Зина Туснолобова, больше трех суток сдерживала яростные атаки фашистов, пытавшихся вырваться из окружения в районе станции Горшечная. Среди зимней круговерти, непрерывно рвущихся снарядов вдруг раздался крик: “Санитарка, командир ранен!”

Зина выскочила из траншеи и поползла по твердому насту. Снаряды перепахали поле, от свистящих пуль, казалось, невозможно увернуться. Продолжая ползти к раненому командиру, Зина почувствовала удар в бедро. Только найдя в ледяном крошеве Михаила Тимошенко и не сумев прощупать у него пульс, медсестра почувствовала сильную слабость. Не успев открыть санитарную сумку, девушка потеряла сознание. Разрывной пулей у нее оказались перебиты обе ноги. В это время фашисты пошли в контратаку. Зина осталась лежать среди убитых на почерневшем снегу. Когда наконец разлепила глаза, увидела над собой склонившегося гитлеровского солдата. Заметив, что санитарка очнулась, он стал бить ее сапогом в живот, прикладом по лицу. Зинаида снова впала в забытье.

На вторые сутки на нее наткнулись советские разведчики, возвращавшиеся с боевого задания. В кармане гимнастерки политрук Федоров нашел документы на имя гвардии старшего сержанта медицинской службы Зинаиды Михайловны Туснолобовой. Медсестричку невозможно было узнать. Снег вокруг Зины был красным от крови, кожа на лице висела рваными клочьями. К губам девушки приложили фляжку со спиртом. Послышался слабый стон. Зина еще дышала. Финским ножом ее вырубили из снежно-ледяного панциря.

В полковом медсанбате, увидев почерневшие руки и ноги медсестры, определили, что началась гангрена. Лишь на третьи сутки Зинаида оказалась в полевом госпитале. Придя в сознание, она прошептала: “Как там на передовой?”.

Борясь за жизнь девушки, врачи сделали ей восемь сложнейших операций. Многие месяцы она балансировала на грани жизни и смерти. Но молодой, крепкий организм взял свое. Медики праздновали победу. Что чувствовала 23-летняя девушка, у которой ампутировали обе ноги и обе руки, оставалось только догадываться.

В глубоком тылу, в госпитале в Свердловске, некогда деятельная Зина лежала на кровати совершенно беспомощная… Худенькая, коротко стриженная девушка не кричала в истерике: “Зачем я осталась жива?..” Не называла свое тело обрубком. Врачи и соседи по палате удивлялись ее выдержке и спокойствию.

Спустя несколько месяцев она обратилась к дежурной сестре с просьбой написать под диктовку небольшое письмо на фронт, мужу: “Милый мой, дорогой Иосиф! Прости меня за такое письмо, но я не могу больше молчать. Я должна сообщить тебе только правду… Я пострадала на фронте. У меня нет рук и ног. Я не хочу быть для тебя обузой. Забудь меня. Прощай. Твоя Зина”.

Медсестра никак не решалась отослать письмо, адресованное командиру роты Иосифу Петровичу Марченко. Но, видя, как Зина мужественно борется с болями, все-таки опустила послание в почтовый ящик.

А девушка, слушая сводки о сражениях на Курской дуге, попросила подшефных комсомольцев завода Уралмаш, которые навещали раненых в госпитале, отнести ее на носилках в цех.

Опираясь спиной на подложенные подушки, Зина на середине сборной площадки, где стояли готовые к отправке боевые машины, обратилась к рабочим: “Дорогие друзья! Мне двадцать три года. Я очень сожалею, что так мало успела сделать для своего народа, для Родины, для Победы. За восемь месяцев пребывания на фронте мне удалось вынести с поля боя 123 раненых солдат и офицеров. Сейчас я не могу воевать и не могу работать. У меня нет теперь ни рук, ни ног. Мне очень трудно, очень больно оставаться в стороне… Товарищи! Я вас очень, очень прошу: если можно, сделайте за меня хотя бы по одной заклепке для танка!”

В цеху стояла звенящая тишина… Потом рабочие горячо заговорили все разом. На импровизированном собрании работники Уралмаша решили выпустить сверх плана во внерабочее время из сэкономленного металла пять танков.

Через месяц Зина, укутанная в одеяло, встречала выходящие из заводских ворот новенькие боевые машины. На бортах “тридцатьчетверок” белой краской было выведено “За Зину Туснолобову!”

“Целую бесконечно. Твой Иосиф”

Стремясь ободрить поступающих в госпиталь №3861 раненых, бывшая медсестричка просила переносить ее из палаты в палату. И это несмотря на то что ее саму мучили нестерпимые боли.

Когда кончалось действие пантопона, у ее кровати вырастал ведущий хирург Николай Соколов. Появлялся бесшумно, поменяв сапоги на мягкие тапочки, как раз в тот момент, когда у Зины иссякали силы. Когда впору было кричать от боли, врач начинал читать девушке сочинения Козьмы Пруткова… А однажды принес Зине два красных яблока. В зимнюю метель они горели на тумбочке, как нарядные елочные шары. “Это тебе, Зинушка! Жена из Москвы гостинец прислала”, — объяснил Николай Васильевич шепотом.

Старания медиков не прошли даром. За долгие месяцы, проведенные на больничной койке, Зинаида научилась… писать. Ее правая рука была ампутирована выше локтя, но на ее остаток доктор надевал ей резиновую манжетку, к которой крепилась авторучка.

Медики поражались упорству больной. По восемь часов Зина сидела над тетрадкой, выводя буквы. Удачи шли волнами — одна за другой. Из Белоруссии приехала мама Татьяна Николаевна. Из родной дивизии пришло сообщение, что Зинаиде присвоено воинское звание гвардии старшины медицинской службы. Следом девушка получила долгожданный ответ от мужа Иосифа. Она боялась этого письма. Во фронтовом треугольнике была заключена ее судьба. С нетерпением Зина зубами открыла конверт и прочитала: “Милая моя малышка! Родная моя страдалица! Никакие несчастья и беды не смогут нас разлучить. Нет такого горя, нет таких мук, какие бы вынудили забыть тебя, моя любимая. И в радости, и в горе — мы всегда будем вместе. Я твой прежний, твой Иосиф. Вот только бы дождаться победы, только бы вернуться домой, до тебя, моя любимая, и заживем мы счастливо. Вчера твоим письмом поинтересовался один из моих друзей. Он сказал, что, судя по моему характеру, я должен с тобой отлично жить и в дальнейшем. Я думаю, он правильно определил. Вот и все. Писать больше некогда. Скоро пойдем в атаку. Желаю быстрейшего выздоровления. Ничего плохого не думай. С нетерпением жду ответ. Целую бесконечно. Крепко люблю тебя, твой Иосиф”.

Ведущий хирург Николай Соколов теперь смог уговорить Зину еще на несколько нужных, но сложных и болезненных операций.

Николай Васильевич разделил кости Зининой левой руки и обшил их мышцами. Радости было, когда образовавшимися двумя “пальцами” девушка научилась брать вещи, причесываться, умываться, перелистывать книжные страницы, самостоятельно держать ложку и стакан.

Прикрепленное изображение: 0002ayw5.jpg

Иосиф Марченко


Письмами, которые присылал Зине муж Иосиф, зачитывался весь госпиталь. Украдкой санитарки плакали от радости за покалеченную войной Зиночку.

В начале 44-го, отпраздновав Новый год, весь персонал госпиталя и ходячие больные провожали Зину Туснолобову в Москву, в протезный институт.

“Отомстите за меня!”

Вскоре в столичной клинике девушка примерила протезы. Первый раз сумела сделать несколько шагов с помощью нянечки. Потом передвигала искусственные ноги, опираясь подмышками на костыли. Следом выставляла перед собой стул. Во дворе больницы ощущала на дорожке каждый камешек, каждый корешок дерева. Научилась переступать, не падая, через бревнышко. “С таким характером Туснолобова скоро плясать будет!” — заметил заведующий отделением.

На фронте шло мощное наступление. Советские войска освобождали от фашистов один город за другим. С замиранием сердца Зина слушала сообщения о том, что войска 1-го Прибалтийского фронта подошли к ее родному Полоцку. Девушка не могла оставаться безучастной. Ее руки не могли держать оружия, и Зина решила разить врага горячим словом, призывом.

Надев на руку резиновую манжетку, Зина 13 мая 1944 года села за письмо. Послание воинам было напечатано во фронтовой газете “Вперед на врага”: “Отомстите за меня! Отомстите за мой родной Полоцк! Пусть это письмо дойдет до сердца каждого из вас. Это пишет человек, которого фашисты лишили всего — счастья, здоровья, молодости. Мне 23 года. Уже 15 месяцев я лежу, прикованная к госпитальной койке. У меня теперь нет ни рук, ни ног. Это сделали фашисты. Я была лаборанткой-химиком. Когда грянула война, вместе с другими комсомольцами добровольно ушла на фронт. Я вынесла с поля боя 123 раненых бойцов. В последнем бою, когда я бросилась на помощь раненому командиру взвода, ранило и меня, перебило обе ноги. И вот я инвалид. Недавно я научилась писать. Это письмо я пишу обрубком правой руки, которая отрезана выше локтя. Если бы я хотя бы еще один раз могла взять в руки автомат, чтобы расквитаться с фашистами за кровь. За муки, за мою исковерканную жизнь!

Русские люди! Солдаты! Я была вашим товарищем, шла с вами в одном ряду. Теперь я не могу больше сражаться. И я прошу вас: отомстите! Вспомните и не щадите проклятых фашистов. Истребляйте их как бешеных псов. Отомстите им за меня, за сотни тысяч русских невольниц, угнанных в немецкое рабство. И пусть каждая девичья горючая слеза, как капля расплавленного свинца, испепелит еще одного немца.

Друзья мои! Когда я лежала в госпитале в Свердловске, комсомольцы уральского завода построили в неурочное время пять танков и назвали их моим именем. Сознание того, что эти танки сейчас бьют фашистов, дает огромное облегчение моим мукам…

Мне очень тяжело. В двадцать три года оказаться в таком положении, в каком оказалась я… Эх! Не сделано и десятой доли того, о чем мечтала, к чему стремилась… Но я не падаю духом. Я верю в себя, верю в свои силы, верю в вас, мои дорогие! Я верю в то, что Родина не оставит меня. Я живу надеждой, что горе мое не останется неотомщенным, что немцы дорого заплатят за мои муки, за страдания моих близких.

И я прошу вас, родные: когда пойдете на штурм, вспомните обо мне! Вспомните — и пусть каждый из вас убьет хотя бы по одному фашисту! Зина Туснолобова, гвардии старшина медицинской службы. Москва, 71, 2-й Донской проезд, д. 4-а, Институт протезирования, палата 52”.


Это письмо-обращение вызвало широкий отклик у солдат и офицеров Прибалтийского фронта. На стволах орудий, минометов, на броне танков, на фюзеляжах самолетов появились надписи: “За Зину Туснолобову!”

В институт протезирования на имя Зины стали мешками приходить письма с фронта. Девушка днями напролет выводила каллиграфическим почерком ответы, рассылала фронтовые треугольники, отвечала бойцам через газеты, выступала по радио.

“Научилась штопать ребятам чулки”

В родной дом в Полоцке Зина вернулась с горящими глазами. Мужа — гвардии старшего лейтенанта Иосифа Марченко — она встретила крепко стоя на ногах.

Распахнув дверь, уверенно шагнула навстречу прихрамывающему молодому мужчине, опирающемуся на палочку. Оба были инвалидами. Но счастливей пары не было в станице. Обнявшись, они долго не могли отойти друг от друга ни на шаг. И будто не было этих военных лет, полных страданий.

В письмах они мечтали, как вернутся домой и посадят большой яблоневый сад. На саженцах появились первые листочки, когда Зину увезли в роддом. На свет появился сынок Слава, через полтора года в семье родился Анатолий. Но судьба продолжала испытывать приспосабливающуюся к жизни пару. Мальчики умерли друг за другом от инфекции.

Зина пропадала в саду, зажав “клешней” лопату, окучивала, обихаживала деревья. И вскоре яблони дали первые плоды. Чета Марченко собрала посылку. Красные яблоки они отправили хирургу Николаю Васильевичу Соколову.

Их переписка не прекращалась. Через пятнадцать лет в Свердловск прилетела весточка: “Николай Васильевич! Приезжайте в гости! Забирайте всю семью с собой! Будем ездить в лес по грибы, на рыбалку! А главное — вы увидите, как я научилась самостоятельно стряпать, топить печь и даже штопать ребятам чулки. Вовочка уже в восьмом классе, а Нинка-егоза последний год ходит в детский садик. Сейчас поздний вечер, моя шумная семья угомонилась, все спят, а я пишу вам письмо. Горячо любящая вас Зинаида”.

Дом Зинаиды Туснолобовой-Марченко всегда был полон гостей. Однажды в Полоцке ее нашел Герой Советского Союза Петр Андреев. В военные годы на фюзеляже его штурмовика “Ил-2” было начертано имя Зинаиды. Летчик мстил за муки искалеченного санинструктора.

Персональный пенсионер Зинаида Михайловна и полковник Петр Кузьмич никогда раньше не виделись, но встретились и обнялись как родные.

Им было что рассказать друг другу. Сидя в саду, Петр Андреев, бывший в 44-м старшим лейтенантом, вспоминал, как под Ригой в воздушном бою погиб его верный друг — стрелок старшина Николай Мощенских. На фюзеляже самолета с именем Зинаиды Туснолобовой было немало отметин. Отслужив честно свой срок, по окончании войны “Ил-2” был списан под Кенигсбергом.

Жизнь Зинаиды Михайловны не прошла мимо. Ни одного дня. Она вела передачи на радио, была членом горкома партии Полоцка.

6 декабря 1957-го фронтовую медсестру нашла большая награда. Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны Зинаиде Туснолобовой-Марченко было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали “Золотая Звезда”.

Еще через восемь лет, осенью 65-го Международный Комитет Красного Креста наградил ее медалью Флоренс Найтингейл, учрежденной в честь английской сестры милосердия.

— Умерла Зинаида Михайловна 20 мая 1980 года, — рассказывает историк Наталья Фатигарова. — Когда возрождалась природа, буйно цвел посаженный ею и Иосифом яблоневый сад. Одна из улиц в Полоцке была названа именем Зинаиды Туснолобовой, в городе открылся музей-квартира героини.

Светлана Самоделова
"Московский комсомолец"

Источник: http://www.mk.ru/soc...hcheloveke.html

#12 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 30 April 2011 - 21:02

«Мама Нина»


foto.jpg


Петрова Нина Павловна (1893-1945). Снайпер 1-го стрелкового батальона 284-го стрелкового полка 86-й Тартуской стрелковой дивизии. Старшина.

Полный КАВАЛЕР ОРДЕНА СЛАВЫ (за годы Великой Отечественной войны. Только четыре женщины были удостоены этого высочайшего звания)

Среди ленинградских женщин-снайперов была знаменита Нина Павловна Петрова. Она стала единственной из участвовавших в битве за Ленинград женщин, награжденная тремя орденами Славы.

Родилась 27.6.1893 в г. Ораниенбаум (ныне г. Ломоносов Ленинградской области). Нина Петрова выросла в Петербурге, перед революцией закончила коммерческое училище. В советское время, окончив школу снайперов, работала инструктором физкультуры и стрелкового спорта в спортивном обществе "Спартак" в Ленинграде. На Всеармейской зимней спартакиаде в 1934 году Петрова заняла первое место в лыжном пробеге, не раз завоевывала призовые места на стрелковых соревнованиях. В числе первых в городе на Неве ей вручили значок ГТО I ступени. "Хороший спортсмен, - учила она потом молодых бойцов, - реагирует на опасность на две секунды раньше, чем нетренированный человек. А за две секунды можно многое сделать: нырнуть в укрытие, спустить курок, ударить штыком..." В 1939-1940 гг. участвовала в советско-финлядской войне.

Когда началась война, ленинградке Петровой было уже 48. В таком возрасте на фронт не брали. Но через несколько дней худенькая, невысокого роста женщина с винтовкой в руках стояла в боевом строю дивизии народного ополчения Ленинграда. Готовой к любым испытаниям ее сделали характер и спорт. Нина добровольно вступила в ряды 4-й дивизии народного ополчения Ленинграда, затем проходила службу в медсанбате. С ноября 1941 года находилась в рядах действующей армии, став снайпером 1-го стрелкового батальона 284-го полка 86-й Тартуской стрелковой дивизии. В батальоне Н.П. Петрова прошла весь свой военный путь от рядового снайпера до старшины - командира отделения снайперов.

Став снайпером, уничтожала гитлеровцев метким огнём, многократно побеждала в поединках с вражескими снайперами. Изо дня в день выходила на боевую позицию, всю блокаду храбро защищала родной город, за что была награждена медалями "За боевые заслуги" и "За оборону Ленинграда".

"Мама Нина" - так на фронте тепло звали солдаты снайпера Нину Павловну Петрову. Она была старше большинства из них, безусых мальчишек, годившихся ей в сыновья. Кто первый сказал ей - "мама"? Может, солдат Нурлумбеков? Горячий и неровный характер мешал этому пареньку овладеть искусством меткой стрельбы, а она настойчиво, именно по-матерински твердила: "Будешь снайпером, я научу ". И добилась. После первых его успехов написала дочери в Ленинград: "Есть у нас такой парень, Нурлумбеков - молодчага, лучший мой ученик...". За всю войну она подготовила более 500 снайперов.

16 января 1944 года Петрова находилась в боевых порядках стрелковых подразделений в районе села Зарудины Ленинградской области. День был ясный. Нина Павловна заняла удобную позицию и затаилась. Рассвело. Противник был осторожным. Удобной ситуации для стрельбы долго не представлялось, хотя с обеих сторон периодически возникала перестрелка. Около 9 часов утра среди пулеметных и автоматных очередей раздался сухой винтовочный выстрел. Разведчики, наблюдавшие за позициями противника, увидели, как фашистский связист, исправлявший телефонную линию, ничком упал на землю. Его сразила меткая пуля Нины Павловны. Через несколько минут эта же участь постигла и второго гитлеровца, который выполз из дзота для того, чтобы поинтересоваться судьбой телефониста. Он появился в поле зрения снайпера всего на несколько секунд. Но этого оказалось достаточно для меткого выстрела. Снайпера заметили. Пулеметные очереди ударили в бруствер окопа, где находилась Нина Павловна, но вреда не причинили. Воспользовавшись тем, что набежавший порыв ветра поднял снежную поземку, Петрова быстро перебежала на запасную позицию и продолжила "охоту". В тот день она уничтожила еще троих. К концу февраля на ее счету было 23 фашиста. 2 марта 1944 года у нее появилась третья боевая награда - орден Славы 3 степени.

3-й Прибалтийский фронт, начало августа 1944 года - освобождение Прибалтики. В боях в районе железнодорожной станции Лепассааре (Пылваский район Эстонии) Петрова находилась в боевых порядках стрелковых подразделений, снайперским огнем уничтожала немецко-фашистских захватчиков, ходила в атаку и в разведку. В эти дни она уничтожила 12 гитлеровцев. 20.8.44 награждена орденом Славы 2 степени.

Особенно отличилась Нина Павловна в период боев в составе 2-го Белорусского фронта за Эльбинг (ныне Эльблонг, Польша) в феврале 1945 года. В рядах атакующих шли старшина Петрова и ее ученики снайперы. Когда продвижение батальона задерживали вражеские пулеметы, помогали снайперы. Несколько метких выстрелов и пулеметы замолкали. Наша пехота вновь устремлялась вперед. В этих боях Нина Павловна истребила 32 гитлеровца, доведя свой личный счет до 100 вражеских солдат и офицеров.

"Я знал ее лично, - пишет в своей книге "Поднятые по тревоге" генерал армии И.И. Федюнинский. - Знакомство наше произошло следующим образом. Как-то после боев под Эльбингом я подписывал представления к правительственным наградам. Внимание мое привлек наградной лист, заполненный на снайпера старшину Петрову, которая представлялась к ордену Славы I степени. В наградном листе указывалось, что Петровой 52 года. Я не хотел верить глазам: неужели ей больше пятидесяти? Спрашиваю начальника штаба: "Может, машинистка допустила опечатку?" Нет, ошибки не было".

В наградном листе командир полка отмечал: "Товарищ Петрова участница всех боев полка; несмотря на свой преклонный возраст (52 года), она вынослива, мужественна и отважна, время передышек полка от боев она использует для совершенствования своего искусства снайпера и обучению личного состава полка своему искусству, за все время ею подготовлено 512 снайперов". Командарм Федюнинский подписал документ: "Достойна награждения орденом Славы I степени". За беспримерное мужество и отвагу, героизм и высокое воинское мастерство Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года Н.П. Петрова награждена орденом Славы 1 степени. Посмертно.

Ей не суждено было дожить до Победы. Легендарный боец стрелкового полка снайпер Нина Павловна Петрова не вернулась в Ленинград. За Одером, в бою близ города Штеттин (Щецин, Польша), в один из последних дней войны - 1 мая 1945 года - шальная пуля сразила отважную женщину. За несколько дней до гибели она написала своей дочери в Ленинград письмо, которое оказалось последним. «Устала я воевать, детка, - ведь уже четвертый год на фронте, - писала Нина. - Скорее бы закончить эту проклятую войну и вернуться домой. Как хочется обнять вас, поцеловать милую внученьку».

«Мама Нина» награждена также орденом Отечественной войны 2-й степени.

Источник: http://petrova-np.narod.ru/

#13 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 30 April 2011 - 21:19

В фильме В бой идут одни «старики» в основу любовной линии сюжета была положена реальная история лётчицы 46-го полка Героя Советского Союза Надежды Поповой и лётчика 821-го истребительного полка Героя Советского Союза Семёна Харламова.



Соединила нас... Война

Прикрепленное изображение: popovanadezvas.jpg    Прикрепленное изображение: harlamov.jpg

Говорят, всякая невеста для своего жениха вырастает. Пришло время - встретила и я свою судьбу, правда, несколько необычно, - рассказывала Надежда Васильевна Попова. - Второго августа сорок второго года, возвращаясь с задания, была я сбита фашистским истребителем. Приземлилась удачно, но машина сгорела. Стала искать свой полк. В Черкесске пристроилась к одной из отступающих колонн. Среди скопления техники, коней, дымящихся походных кухонь, измученных боями людей раненый летчик с забинтованным лицом, примостившийся на пеньке и читающий "Тихий Дон", показался мне на удивление спокойным. Страшно обрадовалась - "свой"!

- Летчица старшина Надежда Попова, - представилась я.

- Старший сержант Семён Харламов. Летаю на истребителях, на чём Вы?

- О, на самой сложной материальной части...

Харламов перебрал все типы самолетов, но так и не угадал.

- Ночью, на У-2, - и добавила: - Летала...

- Ну, нам-то, мужчинам, воевать положено, а вам, девушкам, ни к чему бы... Достается, - рассудил он степенно.

Так состоялось наше знакомство.

На душе было тревожно: где искать свою часть? Как обстоят дела на других фронтах? Угнетало и доносившееся вдогонку:

- Долго ли будете отступать?

Но было нам по двадцать, и молодость брала свое. Случался на дороге затор, и я бежала к санитарной машине. Приносила раненому то яблоко, то лепешку, читала стихи, перепела все песни, что знала.

"Луч луны упал..." - вполголоса выводила я в ночной тишине.

На одиннадцатый день, расставаясь, подала руку:

- До свиданья. Пишите в 588-й авиационный полк...

О встрече не договаривались, да и писем не ждала - тогда о серьезном говорить боялись - шла война...

Но встреча всё-таки была и, конечно же, случайной. В Баку. Узнала тогда, что Семён снова горел, под Моздоком, ранен в ногу.

- Думал, догадаетесь, придёте в госпиталь. Слышал ночами, как летали ваши самолеты. И так ждал...

А потом уже, листая газету за двадцать третье февраля сорок пятого года, не поверила своим глазам: одним Указом обоим нам было присвоено звание Героя Советского Союза.

Была в нашей жизни и еще одна дата, пожалуй, самая памятная. На следующий день после Победы. Десятого мая двадцатитрехлетний командир полка, капитан, заехал за мной, была и я уже капитаном, командиром эскадрильи, чтобы показать Берлин.

Ликующим, радостным, сумасшедшим был тот день! Конец войне! Побежденный Берлин! Поверженный рейхстаг! И мы расписались на нём:

"Надя Попова из Донбасса. С. Харламов. Саратов".

А в парке он впервые взял меня за руку:

- Мы победили, выжили, давайте больше не разлучаться, будем вместе на всю жизнь!

Вот так, с того самого своеобразного свадебного путешествия, мы рядом. Это сколько ж лет? Да-а, недалека уж и свадьба золотая! Всегда ли в семейной нашей жизни были только цветы? Нет же, конечно. Не сразу стал Семен Ильич генерал-полковником, заслуженным летчиком СССР. Как и другим офицерским семьям, досталось трудностей и нам - одних только школ наш Сашка сменил больше десяти. Пришлось и мне поступиться многим. Но, понимаю, что мое главное - быть женой, мое дело отвести мрачные мысли, поддержать доброе настроение, не отчаиваться из-за мелочей, согласиться, наконец, иногда и с мужем:

- Ну, смотри, роднуся, как подскажешь, так и сделаю, - говорю я и... делаю по-своему.

...В День Победы, когда с внуком и внучкой собираемся мы на встречу с однополчанами, надеваем боевые ордена нелегкой нашей молодости. Три ордена Отечественной войны, орден Ленина, три - Боевого Красного Знамени - это мои награды за 852 боевых вылета. У Семена Ильича - и того больше.

- И как мы, Сенечка?! - отчего-то непременно горделиво-задорно спрашиваю я.

На что мой сдержанный муж непременно отвечает:

- Нисколько мы с тобой не поседели, разве головы немного побелели...

Записала Наталия ЛОГИНОВА
Журнал "Советский Воин", 1988, № 8


Попова Надежда Васильевна - заместитель командира эскадрильи 46-го гвардейского женского полка ночных бомбардировщиков 4-й Воздушной армии 2-го Белорусского фронта, гвардии капитан.

Родилась 27 декабря 1921 года в деревне Шабановка Долганского района Орловской области, в семье рабочего. В 1936 году, по завершении учёбы в средней школе города Сталино (ныне Донецк, Украина) поступила в аэроклуб, который окончила в 1937 году, и была оставлена в нём для дальнейшего обучения на инструктора. В 1939 году, приехала в Москву с тем, чтобы стать военным лётчиком, где познакомилась с легендарной лётчицей Героем Советского Союза Осипенко П.Д., которая посодействовала тому, чтобы Попову Н.В. направили в Херсонскую авиационную школу ОСОВИАХИМа. Окончив которую, - в 1940 году продолжила обучение в Донецком военном авиационном училище и получила диплом лётчика-штурмана. Проходя службу в качестве инструктора аэроклуба подготовила 2 группы лётчиков - по 15 человек.

С началом Великой Отечественной войны инструктор первичного обучения военного авиационного училища Попова Н.В. эвакуировалась с учебным заведением в город Каттакурган Самаркандской области Узбекистана, где готовила лётчиков-истребителей для фронтовой авиации, и писала рапорты об отправке на фронт…

Узнав, что в Москве формируется женская авиационная часть, она послала телеграмму в Центральный Комитет Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи. Её вызвали в столицу, приняв в "группу 122", которую набирала Герой Советского Союза Раскова М.М. Из Москвы девушек направили в город Энгельс Саратовской области, где там Раскова формировала три женских авиаполка: истребительный, пикирующих бомбардировщиков и ночных бомбардировщиков. Надежда Попова попросилась в полк легкомоторных ночных бомбардировщиков.

В мае 1942 года, по завершении сокращённой программы обучения, старшина Попова Н.В. в составе 588-го бомбардировочного ночного женского авиационного полка вылетела на фронт.

Командир звена Попова водила звено на ночные бомбометания в район Таганрога, Ростова-на-Дону. Часто вылетала на дневную разведку… Была сбита, горела…

В период боёв на Северном Кавказе звено Поповой вылетало на боевые задания по нескольку раз за ночь. Мастерски маневрируя, уходили от прожекторов и зениток, бомбили переправы на Тереке и Сунже. За образцовое выполнение заданий 19-летняя лейтенант Попова Н.В. была награждена первым орденом - Красного Знамени.

Ночные бомбардировщики По-2, пилотируемые девушками, стали настоящей грозой для фашистов. Недаром они прозвали наших летчиц "ночными ведьмами"! Отмечая боевые заслуги советских лётчиц, весной 1943 года, в разгар боёв на Кубани, 588-му бомбардировочному ночному женскому авиаполку было присвоено звание гвардейского.

Лётчицы, теперь уже 46-го гвардейского женского полка ночных бомбардировщиков, продолжали громить врага на Украине, в Крыму, Белоруссии, Польше и на территории гитлеровской Германии…

За годы Великой Отечественной войны Н.В. Попова совершила 852 боевых вылета…

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года заместителю командира эскадрильи гвардии капитану Поповой Надежде Васильевне за отвагу и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими оккупантами, было присвоено звание Героя Советского Союза, с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 4858).

По окончании войны Н.В. Попова вышла замуж за Героя Советского Союза лётчика-истребителя Харламова С.И., и до 1952 года проходила службу в Вооружённых Силах СССР, уволившись в запас в звании майора…

Почётный гражданин города Донецка, заслуженный работник культуры РФ, член президиума Совета по взаимодействию с общественными объединениями ветеранов при Президенте РФ, с 1975 года бессменно возглавляет общественную комиссию по работе среди молодежи при Российском комитете ветеранов войны и военной службы, член бюро комитета. Много лет избиралась в местные органы власти, была депутатом Верховного Совета СССР.

Проживает в городе-герое Москве.

Награждена советскими орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, тремя орденами Отечественной войны 1-й степени, российскими орденом Почёта, орденом Дружбы, медалями, а также орденами и медалями иностранных государств.

Почётный гражданин города Донецк (Украина).

Источник: http://www.warheroes...sp?Hero_id=1053

#14 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 01 May 2011 - 08:19

Она родилась для полета…


001544.1.jpg


О героическом подвиге Кати Зеленко страна узнала не сразу. «Судьба летчицы неизвестна», — говорилось в донесении штаба 135-го ближне-бомбардировочного полка. Донесение доставили с опозданием — 15 сентября 1941 года, через три дня после вылета Екатерины Зеленко на боевое задание: бомбежку скопления вражеской техники в районе Лохвицы Сумской области. Ждали, что Катя вернется. Бывали случаи, когда пилоты подбитых самолетов возвращались в свою часть. На сей раз не дождались...

Бумага с горькой пометкой «судьба неизвестна» пролежала в архивах много лет, прежде чем ее извлекли на свет и опубликовали украинские журналисты. В поиск включились комсомольцы, работники военкоматов, однополчане. Из 26 уголков страны сослуживцы, родные и знакомые Екатерины Зеленко присылали отклики, пронизанные уважением, гордостью, любовью. Эти бесценные человеческие документы воскрешают облик единственной женщины, совершившей воздушный таран. Она же была единственной девушкой-летчиком, участвовавшей в советско-финской войне.

В школе №10 имени Кати Зеленко каждый день сотни учащихся видят стенды музея, рассказывающего о легендарной летчице. Посещают музей и дети из других школ.

– Я очень горжусь, что учусь именно в этой школе, — сказал Роман Верютин из 8 «а» класса, заметив, что меня заинтересовала одна из фотографий. — Екатерина Зеленко прожила короткую жизнь, но очень яркую. Это уникальная женщина. Екатерине Ивановне хочется подражать. Чтобы совершить такой подвиг, надо очень сильно любить свою Родину. Испытываешь гордость, что отважная летчица выросла в Курске.

– Для нас Екатерина Зеленко — образец, — говорит Настя Островая.

- С первых классов нам рассказывают в музее о мужестве Екатерины Зеленко, — говорит Вика Процкая. — И такое чувство, что она живет рядом с нами, смотрит на нас с фотографий, быть может, даже оценивает наши поступки. Как подумаешь, сколько жертв принесли фронтовики ради Великой Победы, критичнее начинаешь думать о себе. Екатерина Ивановна была скромным человеком. Всю себя отдавала работе военного летчика. Идя на таран, она, конечно, не думала, что жить ей осталось какие-то мгновения… Она выполнила свой долг до конца.

Во время советско-финской войны она совершала разведывательные полеты в тыл противника, бомбила вражеские объекты. Была награждена орденом Красного Знамени.

Катя выбрала свою дорогу, еще живя в Курске. Их дом был на улице Горького, девочка была десятым ребенком в семье. Катюша росла веселой, жизнерадостной, бойкой. Подражая парашютистам, прыгала с сарая с зонтиком. Свои силу, ловкость, смелость ей приходилось доказывать много раз: и при поступлении в аэроклуб, и при отборе кандидатов в Оренбургское военное авиаучилище.

Катя в числе первых финишировала на стометровке, метко стреляла, метала диск, копье, много прыгала с парашютом. Ее подруга по училищу Нина (позже полковник Нина Русакова, заслуженный летчик-испытатель СССР) отзывалась о Кате как о человеке, дружбой с которым гордятся всю жизнь.

Оренбургское летное училище Екатерина закончила с отличием в 1936 году, получила направление в разведывательную авиацию в Харьков где дислоцировался 135-й авиаполк. Здесь она в совершенстве освоила бомбардировщик ближнего действия Су-2 и обучала летать на нем командный состав семи полков. Случай тоже редчайший: девушка неполных 24 лет — в роли наставника опытных асов.

… 12 сентября — роковой для Кати день. Всего 2 дня она не дожила до своего 25-летия. Капитан Пушкин, помощник командира полка, сообщил, что танковые колонны гитлеровцев стягиваются к Лохвицам. Нужен массированный бомбовый удар, но нет истребителей прикрытия. Катю отправили на задание, летчиком-наблюдателем стал лейтенант Павлык. В паре с ними ушел самолет капитана Лебедева.

Через некоторое время с аэродрома увидели, как самолет Лебедева, гонимый «мессерами», проскочил над лесом и скрылся за горизонтом. Капитан едва справился с посадкой — машина была истерзана пулями. Бомбардировщик Зеленко он потерял из виду в облачности, когда завязался воздушный бой. К вечеру 135-й полк начал передислокацию на новое место, куда и добрался на третий день, раненный лейтенант Павлык. На них напали семь «мессеров», рассказал он. Сначала они разделились, но вскоре те, что погнались за Лебедевым, вернулись и присоединились к остальным. Все семеро взяли в кольцо самолет Кати. У Павлыка кончился боезапас, по приказанию Зеленко он выбросился с парашютом.

Судьба Кати оставалась неизвестной, о чем и появилась запись в полковых документах. Лишь после войны удалось дополнить картину того боя по рассказам жителей села Анастасьевка.

В ноябре 1941 года полк представил старшего лейтенанта Екатерину Ивановну Зеленко к награде: посмертно ее наградили орденом Ленина. Много лет спустя в Анастасьевку приехали однополчане и родственники Кати.

— Мы видели ее последний бой. Получилось так, что Катя как будто нашей землячкой стала, хотя живой-то ни разу по селу не прошла – говорил один старожил. — Ее похоронил старый Мусий Хоменко, мы помогали. Нашли парашют у дороги, в него и завернули останки. Фамилию узнали из комсомольского билета, его забрала и сохранила учительница Анастасия Марченко.

Когда Сумщина была освобождена от захватчиков, учительница принесла в военкомат комсомольский билет №7463250 с бурыми пятнами крови. Потом его переслали в Оренбургское авиаучилище с пожеланием: «Пусть этот простреленный и залитый кровью билет помогает новым курсантам глубже познать цену героизма и потерь в годы войны». В музее школы №10 хранится копия этого билета.

Не суждено было выжить в этой войне и ее мужу, служившему в том же летном полку…

Указом Президента СССР от 5 мая 1990 года старшему лейтенанту Зеленко присвоено звание Героя Советского Союза.

Традиционно много посетителей 12 сентября, в день гибели отважной летчицы, в музее школы №10, у памятника на улице в ее честь. Много цветов у памятника и 9 мая, а также в те дни, когда регистрируются браки, создаются новые семьи.

* * *

- В 1971 году на месте гибели Екатерины Зеленко произвели раскопы. На глубине трех метров были обнаружены части ее самолета, а в нескольких километрах от этого места – обломки «Ме-109» со следами таранного удара. Жителями Анастасьевки на месте падения самолета был установлен обелиск.

- Зеленко также установлены памятники в Берестовке — там находился аэродром, с которого она совершила свой последний боевой вылет.

- Ее именем названы морское судно, улицы в Курске, Воронеже, Сумах, школы и пионерские дружины.

- В честь нее была названа малая планета Солнечной системы – «Катюша».

- В Курске на доме, где она жила, установлена мемориальная доска.

- В Анастасьевке и в школе №10 Курска, где училась Екатерина, память о ней хранят экспонаты музеев.

Прикрепленное изображение: 37.jpg

Памятник Екатерине Зеленко в г. Курске


Источник: http://www.gi-kursk..../actual/001544/

#15 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 06 May 2011 - 13:07

ЛАСТОЧКА

Прикрепленное изображение: 1290091888.png


23 сентября 1943 года Валерия Осиповна Гнаровская погибла смертью героя. В наградном листе о ней сказано:

«В бою за город Долицу у реки Северный Донец вынесла с поля боя 47 раненых бойцов и офицеров. Лично уничтожила 28 немецких солдат. Под совхозом Иваненково прорвались танки. Жертвуя жизнью, взорвала танк.Командир 907-го стрелкового полка 244-й Запорожской Краснознаменной дивизии Пожидаев».

Прошло 67 лет со времени гибели отважной девушки. Что говорят о ее жизни и подвиге документы?

Валерия Осиповна Гнаровская родилась 18 октября 1923 г. в деревне Модолицы Плюсского района Ленинградской области в семье почтового работника. Когда девочке исполнилось 5 лет, ее родители переехали в Подпорожский район Ленинградской области. Отец работал начальником почтового отделения Яндеба, мать занималась домашним хозяйством. По окончании семилетки родители устроили дочь учиться в среднюю школу в город Подпорожье, так как поблизости не было десятилетки. Валерия - обыкновенная девочка, как все ее ровесницы: худенькая, подвижная, мечтательница. Бегала в школу по тихим улочкам Подпорожья, маленького городка в Ленинградской области. С нетерпением ожидала выпускной школьный бал, платье красивое шила. А мысленно заглядывала во взрослую жизнь, которая открывалась за школьным порогом. Что там?
В 1941 г., перед самой войной, Валерия успешно закончила среднюю школу. В доме было много радости. Вся квартира была заставлена цветами.

Но навязанная фашистами война разрушила девичьи мечты. Ушел на фронт отец. Мать заняла его место по службе, Валерия стала работать на почте.

В сентябре 1941 г. Подпорожский район стал фронтовым. Семья Гнаровских: мать, младшая сестренка Виктория, 75-летняя бабушка и Валерия добрались в эшелоне в Сибирь на станцию Ишим Омской области. При распределении эвакуированных семью их направили в село Бердюжье, где мать и Валерия стали работать в конторе связи. От отца с фронта не было писем. Разве могла комсомолка в такие дни не разделить страдания и невзгоды, обрушившиеся на ее Родину? Не желать страстно отдать все свои молодые силы на борьбу с заклятым врагом? Девушка неоднократно обращалась в райвоенкомат с просьбой отправить ее на фронт, но получала отказы. Весной 1942 г. комсомолки села Бердюжье, среди которых была и Валерия, отправились на станцию Ишим и добились зачисления их в формировавшуюся дивизию. Здесь Валерия и ее подруги проходили военную подготовку, изучали санитарное дело.

Настал день выезда на фронт и расставания с родными. Тяжелее всех было матери.

«Я не заметила тогда яркого солнышка, — говорит мать, — мне было так тяжело. Ведь она шла на войну» Быстро освоила Валерия свою нелегкую профессию. Она ловко бинтует раненых на передовой, подставляет надежное плечо, укладывает на плащ-палатку и оттаскивает в безопасное место. И снова туда, где огонь и смерть...

А в далеком омском селе мать с тревогой разворачивает солдатский треугольник и с волнением читает мужественные слова своей девочки:

«Мамочка, не скучай и не беспокойся... вернусь скоро домой с победой или погибну в честном бою».

В июле 1942 г. дивизия прибыла на Сталинградский фронт. В своих воспоминаниях фронтовая подруга Валерии Е. Доронина пишет: «На подступах к фронту, в жару, по пыльной дороге, в полном снаряжении мы шли день и ночь... Недалеко от станции Суровикино наша часть вступила в действие. Шли сильные бои... Тревожно было на душе, особенно в первые минуты. Мы так растерялись, что боялись выйти из укрытия на поле боя. Удары артиллерийских снарядов, взрывы бомб — все смешалось в сплошной грохот. Казалось, рушится все на земле и рушится земля под ногами.

Как сейчас помню: первой из окопа выбежала Валерия и крикнула: Товарищи! За Родину и умереть не страшно! Пошли! — И без малейшего колебания все покинули окопы, рванулись на поле боя».

В первом же бою В. О. Гнаровская, исполняя обязанности санинструктора стрелкового батальона, удивила однополчан отвагой и бесстрашием. После семнадцатидневных кровопролитных боев дивизия попала в окружение. Валерия мужественно переносила все тяготы боев в окружении, свято выполняя долг медика. Вскоре она заболела тифом. Бойцы, прорвав вражеское кольцо, вышли к своим и на руках вынесли едва живую девушку. Ее поместили в госпиталь. Тогда же командование вручило В. О. Гнаровской первую правительственную награду — медаль «За отвагу». Но самой дорогой наградой для нее были письма от солдат с фронта, в которых спасенные ею воины, благодарили свою «Ласточку» за сердечность, нежность, помощь и верность воинскому долгу.

После выздоровления она снова на фронте. В боях на подступах к Сталинграду Валерия находилась на переднем крае и под непрерывным ураганным огнем оказывала помощь раненым, выносила их с поля боя и доставляла в медико-санитарную роту. Валерия стойко переносила все тяготы фронтовой жизни, нечеловеческое напряжение и, забывая о смерти, спасала раненых.

В письме к матери от 22 августа 1943 г. Валерия сообщает, что жива и здорова, второй раз побывала в госпитале, после контузии плохо слышит, но надеется, что все пройдет. Она рассказывает: «С 15/VIII по 21/VIII 1943 г. шел жаркий бой с фрицами. Немцы рвались на высотку, где мы находились, но все их попытки прорваться были тщетны. Стойко и смело сражались наши бойцы — все мои дорогие и милые товарищи... Многие из них пали смертью храбрых, но я осталась жива и должна я вам, мои дорогие, сказать, что поработала я на славу. Около 30 тяжело раненых бойцов вынесла с поля боя».

В период наступательных боев В. О. Гнаровская появлялась на самых опасных участках среди бойцов, спасла жизнь свыше 300 раненым.

...Сентябрь 1943 года. Упорные бои на Украине. Гитлеровские войска получили приказ Гитлера: "Необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не осталось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не осталось в сохранности ни одного дома, ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально-сожженную и разрушенную страну".

Истерзанный, измученный двухлетней неволей, но непокоренный и гордый народ ждал освободителей.

Гитлеровцы укрепились под селом Вербовье Червоноармейского района Запорожской области. Валерия, в то время старшина медицинской службы, днем и ночью перевязывала раненых, доставляла их в тыл.

В ночь на 23 сентября контратаки немцев были особенно частыми. Рота капитана Романова, где служила Гнаровская, отбивала шестую из них. Командир был ранен. Вторые сутки не смыкала глаз Валерия.

Утром, подтянув резервы, гитлеровцы прорвали нашу оборону. Санитарный пункт оказался в опасности. Два фашистских "тигра" повернули к блиндажу, где находились раненые. Надо было остановить их, во что бы то ни стало. Валерия Гнаровская с тяжелой связкой гранат поползла к "тиграм". Отважная героиня бросилась под гусеницы головного танка. Второй танк был подбит из противотанкового ружья, остальные повернули обратно. Атака врага была отбита, раненые спасены.

Вдохновленные ее героическим подвигом, воины поднялись в атаку и, несмотря на неравные силы, разгромили врага.

Мужественная двадцатилетняя девочка-санинструктор - до двадцатилетия ей оставалось меньше месяца. Подвиг юной героини остался в памяти народа как символ мужества и бесстрашия.

О последних минутах жизни Ласточки — санинструктора стрелковой роты 907-го стрелкового полка 244-й Запорожской Краснознаменной дивизии Валерии Гнаровской рассказывает картина И. М. Пентешина.

Прикрепленное изображение: 1290091961.png


Художник запечатлел Валерию в тот момент, когда она выбралась из окопа и с гранатами в руках пошла навстречу танку.

Сейчас раздастся взрыв, и черное облако закроет горящую громадину...

А пока Валерия стоит на бруствере окопа, презирая смерть. Нежное девичье лицо опалено ненавистью к захватчикам. И вся она—сама решимость защитить, уберечь доверенные ее милосердию жизни. Мгновение отделяет санинструктора Валерию Гнаровскую от гибели и от бессмертия.

Друзья-однополчане, жители села Вербовье, где погибла санинструктор Гнаровская, с почестями похоронили героиню.. Могила героини находится в парке, возле Дома культуры совхоза имени В. О. Гнаровской в Красноармейском районе Запорожской области. Весной на ее могиле жители сажают цветы, которые она так любила.

Боевые друзья — однополчане Валерии Гнаровской писали ее отцу: «Каждый раз, идя в бой, мы вспоминаем вашу дочь, Осип Осипович. Ее подвиг зовет нас вперед! Вперед, к окончательной победе!»

3 июня 1944 года славной, мужественной советской патриотке было присвоено высокое звание Героя Советского Союза

Поэт Алексей Горбачев 9 июля 1944 г. во фронтовой газете «Вперед за Родину!» опубликовал стихи «Бессмертие» о мужестве и необыкновенном ее героизме.

Вот ползет бронею громыхая
И утюжит землю танк второй,
Дай же силу, мать — земля родная,
Чтоб закрыть дорогу, принять бой!
В полный рост средь трав родимых встала.
Грозен, не по-женски грозен взгляд.
Под немецкий танк она упала,
Девушка со связкою гранат.
Взрыв.
То сердце девичье святое
Преградило путь врагу и вновь
Стало жить бессмертием героя.


1. В. Мамышев. В кн.: Героини войны. Госполитиздат. М., 1963, стр. 90.
2. Архив Военно-медицинского музея МО СССР, ф. КВФ, № 55 684 (9);
3. Е. Доронина. Имена их не забудем. «Путь к коммунизму» от 9/V 1959 г., стр. 2.

Источник: http://shkolazhizni....hive/0/n-21538/

#16 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 06 May 2011 - 12:54

Она назвалась Таней...

К 60-летию подвига Зои Космодемьянской

27.11.2001
Прикрепленное изображение: article_image-image-article.jpg


В середине ноября 1941 года гитлеровцы начали новое наступление на Москву и оказались в 30-40 километрах от ее окраин. Положение было настолько критическим, что даже у И. В. Сталина, этого железного человека, стало закрадываться сомнение в возможности отстоять Москву. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков — в те дни командующий Западным фронтом — в своих воспоминаниях отмечает, что И. В. Сталин позвонил ему и спросил: “Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю Вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.”

Г. К. Жуков ответил: “Москву безусловно удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.”

Наряду с военными, политическими, экономическими и техническими мерами по превращению Москвы в неприступную крепость, из числа коммунистов, комсомольцев-добровольцев создавались диверсионно-разведывательные отряды для заброски их в тыл врага. В один из таких отрядов 31 октября вступила школьница Зоя Космодемьянская, она училась в 10 классе 201-й школы города Москвы. В течение ноября отряд принимал участие в минировании дороги в районе Волоколамска, затем на Можайском направлении в одной деревне поджог немецкие конюшни. В конце ноября случилось так, что напарник Зои не вышел на условленное место. В таком случае она могла бы перейти линию фронта и возвратиться на базу. Впереди виднелась деревня Петрищево, в которой находилась кавалерийская часть немцев. У Зои остались еще бутылки с горючей смесью, и она решила поджечь конюшни.

Опустилась зимняя ночь. Стояла тишина. По открытому заснеженному полю Зоя направилась в сторону деревни. Приблизилась к конюшням и приготовилась их поджигать, но в это время часовой, стоявший в затишке за углом строения, внезапно набросился на нее, связал и доставил в штаб к дежурному офицеру. Немцы были поражены тем, что увидели перед собой не русского мужика-партизана, а хрупкую девушку. Начался допрос. Зоя держалась мужественно, не отвечала на вопросы. Даже после зверских побоев фашистам ничего не удалось выведать у нее о партизанах. Даже своего имени она не выдала и назвалась Таней. Взбешенные гитлеровцы раздели Зою почти догола и приказали часовому вывести ее на мороз и водить по улице так долго, сколько сам вытерпит в таком холоде.

К утру в центре деревни уже была готова виселица. На казнь Зои явились фашисты; местных жителей они пригнали силой. Это было 29 ноября 1941 года. Зоя мужественно взошла на эшафот и уже с петлей на шее выкрикнула своим палачам гневные слова: “Вы меня повесите, но я не одна! Нас двести миллионов и всех не перевешаете! За меня отомстят!” И обращаясь к жителям, она сказала: “Будьте смелее, боритесь, бейте немцев, жгите, травите их”. Для устрашения жителей гитлеровцы в течение месяца не разрешали снять им тело Зои с виселицы и предать земле.

Этот героический поступок и мученическая смерть юной партизанки Зои Космодемьянской означал неизмеримо большее, чем то, что она успела сделать. Он явился выражением перелома в сознании советских людей. Они начали освобождаться от страха и оцепенения перед наглым врагом и стали переходить к жесткой и беспощадной борьбе с ним и в его тылу. Это была нравственная победа советских людей над немецко-фашистскими захватчиками.

В феврале 1942 года Зое Космодемьянской посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

У Зои был брат Александр. Старший лейтенант Александр Космодемьянский воевал на фронте, командовал батареей СУ-152. Несколько раз был ранен, а в апреле 1945 (за четыре недели до Победы!) в бою под Кенигсбергом он пал смертью храбрых. За боевые подвиги ему тоже было присвоено посмертно звание Героя Советского Союза.

В 1946 году на Нюрнбергском процессе Герман Геринг, второй человек фашисткой Германии, признался в том, что они фактически знали все о России: о состоянии ее армии, о промышленном и военном потенциале и были уверены в своей быстрой победе над ней. Но он признался, что они допустили большую ошибку — не учли, что в Советской России было воспитано новое поколение людей. Что ж, очень красноречивое признание врага! Зоя Космодемьянская как раз принадлежала к этому новому поколению советских людей.

Меня, старого учителя и старого солдата, удивляет сейчас вот что: в некоторых школьных учебниках по истории, в главе, посвященной Великой Отечественной войне, ни единым словом не говорится о героическом подвиге Зои Космодемьянской, равно как и о подвиге Александра Матросова. Что это, недомыслие авторов, или нечто большее? Позволительно спросить, кого же собираются воспитывать авторы этих учебников? “Иванов, не помнящих родства?” Да, многое девальвировано в нашем обществе, но девальвация патриотизма — это уже посягательство на святая святых. Уместно напомнить всем этим умникам и перевертышам завет великого Пушкина: “Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно. Не уважать оной есть постыдное малодушие.”

На правах старого учителя и защитника Отечества я обращаюсь в первую очередь к учителям истории и учащимся старших классов. 29 ноября 2001 года, в день 60-летия бессмертного подвига Зои Космодемьянской, провести во всех классах своих школ уроки мужества. Зоя была вашей ровесницей , и свою юную жизнь она пожертвовала ради свободы и независимости Родины.

П. Плотников,
старый учитель и старый солдат


Источник: http://www.pushkin-t...azeta/2416.html

Зоя, правда и ложь


Прикрепленное изображение: 23503f8ef26fecaaf233b37ca834_view.jpg


О подвиге Зои Космодемьянской знают все, кто изучал историю Великой Отечественной войны. Ее имя навсегда вошло в славную историю победы, той победы, которую одержала наша страна в противостоянии с фашистской Германией, и становится обидно, что сейчас эту историю пытаются преподнести совершенно в другом свете. Не обошли стороной и подвиг Зои Космодемьянской. В последнее время в сети Интернет появились публикации якобы историков, которые утверждают, что девушка была вовсе не защитницей Отечества, а выполняла специальное задание по уничтожению подмосковных поселков и тем самым обрекала их жителей на мучительную смерть от холода и голода. По версии этих «историков», девушку схватили жители поселка Петрищево и сами передали фашистам, для того чтобы защитить свои дома. Нашлись даже очевидцы, которые рассказывали, что, когда комсомолку вели на казнь, крестьяне проклинали ее.

Как правило, ложь появляется из-за невозможности получить реальные данные, которые засекречены, и нет возможности узнать правду о тех или иных событиях. Это относится и к истории Зои Космодемьянской. Только совсем недавно стало известно, кем же была на самом деле девушка-герой. Раньше Зою Космодемьянскую называли и партизанкой-разведчицей, и мстительницей-одиночкой, в реальности она являлась красноармейцем специальной диверсионной бригады, руководителем которой был Артур Карлович Спрогис. В 1941 года он сформировал специальную воинскую часть № 9903, основная задача которой - диверсионные действия в тылу противника. Ее основой стали добровольцы из комсомольских органов Москвы и Подмосковья.


В ночь с 21 на 22 ноября 1941 года специальная диверсионно-разведывательная группа из 10 человек, в том числе и Зоя Космодемьянская, перешла линию фронта. Уже на территории, оккупированной фашистами, бойцы напоролись на вражеский патруль. Несколько человек погибло, но командир отряда Борис Крайнов, Василий Клубков и Зоя Космодемьянская продолжили движение по ранее указанному маршруту. В ночь с 27 на 28 ноября значительно уменьшившаяся группа достигла деревни Петрищево, где, помимо прочих военных объектов гитлеровцев, было необходимо уничтожить тщательно замаскированный под хлев полевой пункт радиотехнической разведки.

Старший группы, Борис Крайнов, распределил задания: Зоя Космодемьянская должна проникнуть в южную часть поселка и бутылками с зажигательной смесью уничтожить дома, где расположились немцы, сам Крайнов – в центральную часть, где размещался штаб гитлеровцев, а Василий Клубков – в северную. Космодемьянская успешно выполнила поставленное боевое задание - уничтожила два дома с расквартированными в них фашистами и вражеский автомобиль. Однако во время возвращения обратно в лес для встречи с другими членами группы, когда она была уже на значительном удалении от места диверсии, ее заметил полицейский Свиридов. Он же и вызвал фашистов, которые арестовали Зою. В знак благодарности за поимку диверсантки полицай был «щедро вознагражден» - стаканом водки.

Зою долго и жестоко пытали, но, несмотря на все зверские методы, девушка не выдала никакой информации ни о группе, ни о задании, ни о том, где должны ждать ее товарищи.

На следующий день девушку казнили на площади поселка Петрищево.

Прикрепленное изображение: 1304483208_0876.jpg


Вот что рассказали очевидцы казни героини

Ей повесили на грудь деревянную табличку, на которой на двух языках - русском и немецком - было написано: «Поджигатель». До виселицы полицаи вели ее под руки, из-за пыток она не могла передвигаться самостоятельно. Вокруг самой виселицы было очень много немцев и гражданских. Когда девушку подвели к виселице, немецкий фотограф сделал несколько снимков.

Зоя крикнула: «Граждане! Вы не смотрите, не стойте, а надо помогать Красной армии воевать! Моя смерть за нашу Родину — это мой вклад в жизнь». Затем она добавила: «Товарищи, победа все равно будет за нами. Солдаты, пока еще не поздно, сдавайтесь в плен. Моя Родина, Советский Союз - непобедим и не будет никем побеждён». Все это она произносила в момент, когда фотограф делал снимки.

Потом подставили деревянный ящик. Она без команды, набравшись неизвестно откуда сил, сама смогла встать на него. Подошел немец и надел петлю. В это время Зоя воскликнула: «Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов! Но за меня вам наши товарищи отомстят». Эти слова она произнесла с петлей на шее. У нее на устах были еще слова, но произнести их она не успела, немец выбил ящик из-под ног девушки.

Прикрепленное изображение: 1304483152_20091219-zk.jpg


Тело её целый месяц провисело на площади поселка Петрищево. Лишь только 1 января 1942 года фашисты позволили жителям захоронить Зою.

Эта страшная история о трагической судьбе молодой девушки, которая отдала свою жизнь за наше с вами будущее, и сегодняшние историки напоминают полицая Свиридова, только они предают не человека, а память о нем, что значительно страшнее. Причем продают за тот же стакан водки, только в несколько измененном виде.

Видео в тему

Зоя Космодемьянская. Правда о подвиге

Ее имя было символом целой эпохи. О Зое Космодемьянской складывали песни, ее героизм ставился в пример подрастающим поколениям, ее сравнивали даже с Жанной Д’Арк. Для школьной дружины, пионерского отряда или районной газеты было большой честью носить это женское имя - Зоя. В ее честь называли улицы, колхозы, школы. Зоя Анатольевна Космодемьянская (1923-1941) прожила короткую, но полную, настоящую, жизнь. Будучи ученицей 10-го класса, она в самом начале войны добровольно вступила в партизанский отряд. В 1941 году была арестована при выполнении боевого задания и после пыток казнена немцами. Через год после гибели ей было присвоено звание Героя Совестского Союза посмертно. Биография девушки именно в таком виде преподавалась школьникам. Но в истории Космодемьянской существует огромное количество пробелов и недоговоренностей. В 90-е годы газеты писали, что на самом деле Зоя Космодемьянская была больна шизофренией и страстью к поджигательству, что в селе Петрищево, куда, по легенде, была направлена диверсант Космодемьянская, немцев вообще не было, а казненную девушку звали и вовсе не Зоя. Кем же она была на самом деле? Мифом советской пропаганды или реальной героиней, совершившей бессмертный подвиг? Впервые на телеэкране зрители увидят протоколы допросов из архива ФСБ и отчет медицинской экспертизы, которая установила, что в 1941 году в селе Петрищево была казнена именно Зоя Космодемьянская. Таким образом, фильм-расследование ставит точку в этой затянувшейся дискуссии. Герои ленты: боевая подруга Космодемьянской, разведчик-диверсант Клавдия Милорадова, а также житель села Петрищево, оказавшийся свидетелем казни Зои, военные историки.



Источник: http://topwar.ru/452...vda-i-lozh.html

#17 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 06 May 2011 - 13:20



#18 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 06 May 2011 - 19:27

Во главе юных подпольщиков


zenkova_es.jpg


Всего год проработала Фруза Зенькова на швейной фабрике, и ее в числе лучших работниц дирекция направила учиться в швейно-текстильный техникум.

В день первого экзамена в техникуме на Витебск упали первые бомбы.

После неудачной попытки перейти через линию фронта Фруза вынуждена была вернуться к своим родителям в деревню Ушалы Сиротинского района. Девушку удивила неестественная для тех дней деревенская тишина. В ушах все еще звенели страшные взрывы, крики раненых, плач женщин и детей на дорогах, перед глазами стояли картины жутких разрушений, а тут, в Ушалах, с трех сторон окруженных густым сосновым лесом, было тихо и спокойно. Врагу, который рассчитывал на молниеносную победу и всеми силами рвался на восток, было не до этой маленькой деревни.

Тишина угнетала Фрузу. О чем думают, как собираются жить ее односельчане в фашистской кабале? Почему затаилась, притихла молодежь? Неужели склонила голову перед оккупантами? Тяжелые думы мучили девушку.

Тревожные вести приходили из Оболи, расположенной в пяти-шести километрах от Ушалов. Там, в станционном поселке, разместился фашистский гарнизон.

Там оккупанты усиленно вводили свой "новый порядок": за малейшее неповиновение расстреливали и вешали советских людей.

А вскоре и Ушалы перестали быть тихим островком. Неделю спустя после возвращения домой Фрузы тишину деревни нарушил гул автомашин и мотоциклов.

Сюда на добычу приехал из Оболи отряд фашистских солдат. Гитлеровцы врывались в дома, забирали хлеб, овощи, выгоняли из хлевов скот. Потом последовали новые грабительские набеги фашистов.

"Неужели мы будем спокойно смотреть, как безнаказанно хозяйничают враги? - Обида и гнев душили Фрузу.- Нет, так жить нельзя! Нужно бороться и мстить! Но как? Как и с чего начинать борьбу?"

Просторную комнату освещает небольшая керосиновая лампа, подвешенная к потолку. Бледные блики падают на лица парней и девушек, которые сидят на скамьях вдоль стен. У порога вспыхивают и гаснут огоньки самокруток.

Играет гармонь. Но никто не танцует. Некоторые о чем-то тихо разговаривают, другие задумчиво молчат. И все-таки молодежь не спешит расходиться. Да и сама хозяйка дома, Фруза Зенькова, старается, чтобы парни и девушки погостили подольше.

Была одна причина, которая заставила Фрузу пригласить молодежь. Брат Николай сказал ей однажды, что на вечеринку придет один человек, который может рассказать много интересных новостей.

Так и произошло. Во время вечеринки Николай пришел домой не один. Фруза, возможно, и не придала бы особого значения приходу нового человека, если бы не предупреждение Николая. Вскоре незнакомец попросил внимания. Все умолкли. Он вышел на середину комнаты и стал рассказывать о разгроме гитлеровцев под Москвой. Парни и девушки слушали, затаив дыхание. Их лица сияли радостью.

В следующее воскресенье он появился вновь. И Фруза познакомилась с ним ближе. По его просьбе она тихо передала самым надежным комсомольцам, чтобы они задержались после вечеринки. И он снова рассказал им о последних событиях на фронте, о героической борьбе Красной Армии, о развертывающейся партизанской войне. Перед уходом он попросил Фрузу выяснить думы и настроения жителей, узнать, кто пошел служить к фашистам.
- Это - поручение подпольного райкома партии,- сказал он, прощаясь.
Поручение райкома! Значит, райком партии существует, работает!

Подпольный Сиротинский райком партии с первых дней оккупации развернул кипучую деятельность. Находясь в Шашанских лесах, невдалеке от Оболи, райком партии через надежных и проверенных людей начал собирать силы на борьбу с врагом, развернул работу по созданию партизанского отряда и подпольных организаций. Одним из таких людей, которые действовали по заданию партии, был и тот, кто захаживал на вечеринки в Ушалы,- бывший ученик и секретарь комсомольской организации обольской средней школы, потом студент института, а затем офицер Красной Армии коммунист Борис Кириллович Маркиянов.

* * *

Зеленым ковром покрылась земля. Яркой листвой оделись деревья. Пришла весна 1942 года. В лес к партизанам ушел брат Фрузы Николай, ушли многие односельчане. Но тот, кто тайно приходил когда-то на вечеринки и от имени подпольного райкома партии давал поручения, приказывал ей пока что сидеть дома. Сам он редко теперь заглядывал в Ушалы. От него приходили посыльные к Фрузе и передавали ей, как и раньше, задания по сбору разных сведений.

Комсомолка аккуратно выполняла эти задания, хотя ей хотелось в отряд, хотелось участвовать в настоящих боевых делах. О своем желании она часто говорила связным.

Но место ее борьбы было уже определено райкомом партии и комиссаром партизанского отряда Маркияновым. Не напрасно он так долго проверял и испытывал на деле комсомолку.
Однажды поздней апрельской ночью Фруза проснулась от тихого настойчивого стука в окно. Это был условный стук связных, и девушка бросилась открывать двери. На этот раз на пороге стоял не связной, а сам Маркиянов.

- Наконец-то! - произнесла с облегчением Фруза.- Теперь я пойду в лес вместе с вами!

Маркиянов прошелся по комнате, немного помолчал, а потом твердо сказал:

- Нет, Фруза, не за тобой я пришел. И вообще в отряд ты не пойдешь. Ты нам нужна здесь.

И комиссар рассказал, что по решению райкома партии в районе Оболи должна быть создана подпольная комсомольская организация. Руководителем подпольщиков назначается она, Фруза Зенькова.
"Руководителем подпольщиков? Почему именно она? Справится ли?"

* * *

Темная августовская ночь. За печью затянул свою однообразную песню сверчок. Фрузе не спится. Одолевают разные думы. О многом приходится теперь думать: она в ответе за всех, за большое общее дело.

Она и раньше замечала, что местные девушки и парни прислушиваются к ее слову, тянутся к ней. Дед Герасим, самый старый человек в деревне, как-то в шутку сказал ей: "Тебе бы, Фрузка, хлопцем родиться. Вот бы верховодила!"

Эх, дедушка Герасим, знаешь ли ты, как это нелегко - верховодить! Тебя вроде и слушаются, каждый твой приказ без заминки выполняют. А вот в сердцах ребят она чует недовольство. Володя Езовитов, тот прямо вчера высказался:

- Что-то мы вроде гончих. Приглядываемся, принюхиваемся, а бить по зверю будет дядя.

Остальные ребята промолчали, но во взглядах их затаилось сочувствие Володиным словам.

- Выражайся ясней,- не выдержала Фруза,- я знаю, думаешь: девчонка... Разве у нее хватит смелости повести на настоящее дело... Ведь так?

Володя не ответил. Но ни он и никто из ребят так не думал. Слишком свежа в памяти была история, которая произошла две недели назад на шоссе Витебск -

Полоцк, история, инициатором которой была Фруза.

Накануне им выдали наганы, как личное оружие. И вот Фруза предложила произвести "пристрелку" наганов. Она выбрала троих, самых смелых - Володю и Илью Езовитовых и Марию Дементьеву, привела их в кустарник возле шоссе и организовала засаду. Огонь открыли по первой же машине, которая шла, набитая гитлеровцами. Вреда врагу не причинили, а сами едва унесли ноги, когда немцы, остановив машину, бросились окружать кустарник.

Крепко тогда досталось от комиссара. Но и она сама поняла, что нельзя напрасно рисковать, растрачивать силы и энергию на мелочи.

И все-таки нетерпение ребят она понимает. У них уже есть тол, мины, оружие. А им все говорят: не спешите, подождите. Когда же им поручат настоящие, боевые дела?

Ее размышления прервал осторожный стук в окно. Фруза насторожилась. Стук повторился. Что случилось? В том, что это пришел связной партизан, Фруза не сомневалась. Но почему домой? В последнее время с целью предосторожности все задания оставлялись под валуном, возле маяка, который комсомольцы прозвали "партизанским дубком". Значит, что-то важное.

Внимательно слушает она короткий и четкий приказ. И с каждым словом связного Фрузу охватывает все большее волнение. Наконец-то! Как долго и как нетерпеливо она и ее товарищи ждали этого дня! И вот приказ: им поручают на шоссе Витебск - Полоцк уничтожить мост.

- Партизанам стало известно, что этими днями по шоссе пройдут колонны автомашин с важным военным грузом,- сообщила Фруза, собрав возле маяка членов комитета.- Мы должны задержать немецкий транспорт. А когда у взорванного и сожженного моста соберется много машин, ударят партизаны. Действовать надо осторожно, чтобы не выдать себя и не провалить весь план. Это же наше первое боевое задание.

Вечером, когда стемнело, пятеро комсомольцев собрались в кустарнике недалеко от деревни Зуи.

- Пошли. Пробираться будем друг за другом, на небольшом расстоянии,- говорит Фруза.

Первым на знакомую тропу вышел Володя Езовитов. Прошел несколько метров, осмотрелся, прислушался. Вокруг тишина. Наполовину прикрытая тучей, едва серебрила полевую дорогу луна.

За Володей шли Женя и Илья Езовитовы, Федя Слышанков. Замыкала шествие Фруза. Комсомольцы обошли болото, пригнувшись, пошли по топкому лугу. Вот и Ловжанский ров. Еще несколько десятков шагов - и смельчаки у реки. Над головой огромной крышей чернел настил моста. Мост охранялся. Действовать надо было очень осторожно и смело.

Володя и Федя тихо пробрались под мост, облили керосином несколько бревен, заложили мину замедленного действия. Почти одновременно вспыхнули два огонька, которые через мгновение разрослись в багровое пламя.

Комсомольцы бегут через ров, переходят вброд речку и останавливаются только в кустарнике возле Зуев. Здесь они чувствуют себя в безопасности.

- Горит! - любуется огромным пламенем Володя. Затаив дыхание, все молча следят за пылающим мостом.

И вот взрыв! Мост рухнул. Фруза всматривается в лица друзей, но в темноте они кажутся одинаковыми. Девушке хочется узнать, о чем думают комсомольцы теперь, после своей первой диверсии.

- А все же жаль,- неожиданно, будто рассуждая вслух, говорит Федя.- Красивый был мост! Строили всей деревней...
- Ну и ошалеют же фашисты! - воскликнул Женя. Фашисты действительно ошалели от неожиданного удара.

По приказу коменданта к месту пожара и взрыва была послана специальная команда. Но спасти мост уже было нельзя. Ничего не дали и поиски диверсантов.

Так начались будни комсомольского подполья, полные борьбы, риска, дерзости.

Как-то Нина Азолина, работавшая в комендатуре, сообщила, что из Витебска приехал какой-то важный чиновник, зондерфюрер Карл Борман, который интересуется действиями партизан.

- Завтра он возвращается назад,- сказала Нина.
- Видимо, готовится карательная экспедиция,- мелькнула догадка у Фрузы.
- Может, он, этот зондер, что-нибудь важное везет. Нельзя ему дать вернуться,- сказал Володя Езовитов.

Он вопросительно посмотрел на Фрузу. А она несколько минут молчала, раздумывая над Володиным предложением, потом, раздельно произнося слова, проговорила:

- Хорошо. Действуй! Только будь осторожен.

Теперь она знала, на что способен этот находчивый парень. Ему можно поручить самое смелое, самое рискованное дело.

Ночью Володя незаметно пробрался через окно в сарай, где стояла автомашина приезжего фашиста, подложил мину замедленного действия под сиденье. И утром, едва только блестящий "оппель-капитан" выехал за Оболь, машина вместе с зондерфюрером и тремя офицерами, которые его сопровождали, была разнесена взрывом мины.

* * *

Комсомольцы заметили, что все воинские эшелоны подолгу стояли на станции Оболь. Здесь заправляли паровозы водой. Это было не случайно: на перегоне Полоцк - Витебск партизаны уничтожили все водокачки. Обольская была единственная уцелевшая. Сообщили об этом в партизанский отряд и получили приказ уничтожить водокачку.

В отряде изготовили специальную толовую шашку в виде куска антрацита и переправили ее Фрузе.
Кому же поручить эту операцию? Ведь пробраться к водокачке нелегко. Она охранялась днем и ночью.
Фруза собрала товарищей, чтобы посоветоваться с ними, вместе продумать план диверсии.

- Я возьмусь,- после недолгого размышления сказала Нина Азолина,- мне это удастся сделать легче, чем кому-нибудь другому.
- Правильно,- одобрила Фруза.- Как-никак Нина работает в комендатуре, ее знает охрана.

На следующий день, размахивая кожаной сумочкой, Нина отправилась вместе с помощником коменданта лейтенантом Миллером замерять запасы угля у водокачки и, выбрав удачный момент, бросила толовую шашку в груду угля.

Через два дня водокачка взлетела на воздух. Целую неделю, пока устанавливали временный насос, паровозы заправлялись водой ведрами. Много эшелонов, спешивших к фронту, надолго застряло на станции.

Однажды комиссар отряда предупредил Фрузу о своем приходе и приказал в определенное время собрать комитет. Комсомольцы поняли, что на этот раз их ждет какое-то важное задание. И они не ошиблись.

- Как вы думаете,- начал Маркиянов,- какие предприятия Оболи работают на врага?
- Льнозавод, кирпичный! - раздались голоса.
- Правильно. На Обольский льнозавод поступает лен не только из Витебщины, но и из Смоленщины. А что такое лен? Это же стратегическое сырье. А знаете, куда идет кирпич? На строительство укреплений! Вы раньше били по военным целям,- говорил комиссар,- а теперь придется ударить и по этим, будто бы мирным, объектам. Уничтожить нужно и электростанцию, которая обеспечивает энергией гарнизон, железнодорожный узел, а также вывести из строя технику торфозавода. По-моему, ударить лучше всего одновременно.

Предложение комиссара зажгло подпольщиков. Тщательно и детально продумали они план каждой операции.

Наступило 3 августа 1943 года. Рано утром, едва только проснулась деревня, Фруза вышла из дому. Прошла метров двадцать проселочной дорогой и оглянулась. У порога стояла мать, провожая ее тревожным взглядом.

Фруза помахала рукой и как-то озорно улыбнулась. Эта улыбка словно говорила: "Ну, что ты, мама, тревожишься? Ведь не в первый раз и, будь уверена, не в последний"...

Да, Марфа Александровна хорошо помнит, как, так же озорно улыбнувшись ей на прощание, шла Фруза обольским большаком, неся в деревенской кошелке буханку хлеба, бутылку молока и два детских платьица. В той буханке был вырезан мякиш и заложена спецмина для взрыва водокачки. И еще несколько раз ее дочь носила в обольский гарнизон мины в хлебе. Вот и на днях - для Ильи Езовитова.

И хотя все обошлось хорошо, материнское сердце не обманешь: на очень большой риск идет Фруза.

Но, волнуясь за дочь, старая колхозница и не подозревала, что беда была почти уже рядом. Это случилось в тот первый раз, когда Фруза несла мину для взрыва водокачки. На большаке она наткнулась тогда на немецкий патруль. Предупредив возможный обыск, девушка поспешила объяснить: "Майн фатер арбайт станция Оболь. Вот я ему и несу обед". Один из немцев ткнул пальцем в кошелку и, наткнувшись на платьица, только заметил: "Кляйне киндер, паненка". "Так, кляйне киндер, пан офицер!" - поддакнула Фруза.

Опасности тогда удалось избежать. Но теперь, когда надо было пронести сразу три мины, Фруза решительно отвергла прежний способ доставки. Она придумала нечто совсем новое и остроумное. Кому это придет в голову, что на дне бидона с молоком лежат завернутые в клеенку мины? И кто это догадается, что в нижнем конце цветного платка, которым покрыта ее голова, увязаны небольшие капсюли для этих мин? Чтобы к ней привыкли, несколько дней подряд она носила продавать молоко на немецкую кухню, несколько дней прохаживалась с бидонами почти до самых Зуев. Все обходилось благополучно.

Теперь она шла по большаку, деланно улыбаясь проходившим мимо немцам, отвешивая поклоны знакомым полицаям. Без происшествий прошла Мостище. Вот и Зуи. До дома Володи Езовитова остались считанные метры.
И вдруг... Перерезая деревенскую тишину, раздался отчаянный свист. А следом грубый окрик:

- Эй, что несешь? Иди сюда!

Тревожно сжалось сердце девушки, когда она увидела пьяного рыжего полицая Трофимова и его брата, которые прослыли на всю округу как самые бесстыдные мародеры.
Фруза сделала независимый вид и пыталась пройти мимо.

- Сто-о-ой! Стой, говорю.- Полицай бросился ей напе- ререз.
- Чего тебе, Михась? - с наигранным спокойствием спросила Фруза.- Разве не видишь? Несу молоко.
- Эге! Не вижу... Мне в самый раз горло промочить после похмелья. Ну, давай! - Рыжий лапищей схватился за ручку бидона.

"Неужели попалась? - Фруза оглянулась вокруг, сзади приближался немецкий офицер.- Что делать?"
И вдруг возникла дерзкая мысль, Фруза что есть силы закричала:

- Господин офицер! Спасите, грабят!
Офицер набросился на девушку:
- Чего кричишь, дура!
- Господин офицер. Я несу немецким солдатам гостинец, а они отбирают.

Офицер подошел ближе, приподнял крышку бидончика.

- О-о, мильх немецкий золь дат. Зер гут,- и, повернувшись к полицаям, крикнул: - Пшоль вон!

Не ускоряя шага, Фруза неторопливо пошла по улице, завернула за первый же угол. Переждала, пока ушли полицаи. Затем вернулась назад и прошмыгнула в сени дома Езовитовых.

- Если бы офицер не выручил, я бы этих гадов укокошил. Из окна бы их уложил,- сказал Володя, едва дав Фрузе отдышаться.
- Скажешь...- Видя, как горят от возбуждения глаза парня, Фрузе на этот раз не хотелось распекать его за горячность и несдержанность. "Все-таки он замечательный хлопец", - подумала она с нежностью, а вслух сказала:
- Одну мину спрячь. Пусть будет про запас. Сходи к Нине. Будешь с ней дежурить возле льнозавода. В случае чего - предупредите. А я малость отдохну.

Из дома она вышла без четверти пять. За пять минут до гудка уже была у ворот завода. Не задерживаясь, свернула на узкую стежку, что вела к покосившейся деревянной уборной. Уборная стояла в конце заводской ограды. Поэтому ею пользовались как заводские, так и посторонние.
Едва Фруза прикрыла за собой дверь, как следом прошмыгнула Зина Лузгина.

- Быстрей давай, рабочие уже расходятся,- торопит она, нетерпеливо поглядывая назад через щелку дверей.

Минута - и две мины замедленного действия, каждая размером с портсигар, спрятаны в одежде работницы.
Фруза, а чуть поодаль Нина Азолина и Володя Езовитов смешались с толпой выходящих через ворота рабочих. Вскоре у проходной показалась и Зина. Она неторопливо вместе с рабочими прошла мимо часового.
Метров через сто с ней поравнялась Фруза.

- Зал ожила в сушилку,- говорит, чуть волнуясь, Зина.
- Никто не видел?
- Переждала, пока все рабочие вышли. А вот выходя, наскочила в дверях на охранника. Не заметил ли он чего?

Они ускоряют шаг, сворачивают с проселочной дороги на узкую полевую стежку. И вдруг... Взрыв потряс окрестность. В стороне льнозавода вспыхивает огромное пламя. Оно охватывает и электростанцию. Удивленные подруги переглянулись: чека была поставлена на сорок минут, а прошло едва двадцать. Не знали девчата, что температура в сушилке в два раза выше той, на какую была рассчитана мина.

Заметались фашисты, стремясь найти следы диверсантов. Но едва они пришли в себя, как грянул второй взрыв. Это сработала мина, заложенная Ильей Езовитовым в машинном отделении кирпичного завода...

Двадцать одну крупную диверсию совершили юные подпольщики. И каждая из них наполняла сердце Фрузы Зеньковой необыкновенной гордостью. Это ее друзья, небольшая горсточка смелых и мужественных парней и девчат, бросили дерзкий вызов фашистскому гарнизону Оболи. И хотя силы были явно неравными, комсомольцы не раз выходили победителями.

* * *

На квартиру к Ефросинье Савельевне Зеньковой мы пришли вечером, когда над городом спустились сумерки. В полумраке большой комнаты мягкий оранжевый свет электрической лампы заливал небольшой столик. На нем несколько густо исписанных листков. Рядом авторучка.

Нетрудно было догадаться, что мы оторвали хозяйку от писем. Мы знаем, что у Ефросиньи Савельевны много корреспондентов, что она отвечает каждому, кто обращается к ней с вопросом или шлет добрые пожелания.

Не много осталось в живых бывших подпольщиков Оболи. В Минске на одном из заводов трудится Илья Езовитов. В соседней от Оболи леоновской школе преподавателем трудового обучения работает Аркадий Барбашев. Сама Фруза Зенькова живет в Витебске, работает в горвоенкомате. Но старая, горячая дружба, выросшая и окрепшая в огне борьбы, не утеряна, хотя и встречаются они редко.

За последние годы они встретились дважды, и оба раза не без причины. В первый раз их собрали вместе, чтобы вручить за мужество и героизм, проявленные в борьбе с фашистскими захватчиками, высокие правительственные награды. Грудь бывшего вожака обольских юных подпольщиков украсила "Золотая Звезда" Героя Советского Союза.
Второй раз они встретились на заседании Витебского областного суда по делу предателя Михаила Гречухина, который раскрыл врагу тайну Обольского подполья. Как ни прятался, как ни скрывался этот выродок, его нашли и разоблачили. За свое предательство он понес суровое наказание.
...Наше внимание привлекла большая фотокарточка в рамке.

- Это тоже ваши товарищи - подпольщики? - спрашиваем мы Ефросинью Савельевну.
- Это моя послевоенная семья,- говорит хозяйка.

И это правда. Мария, Рая, Николай - дети дяди, Родиона Зенькова, убитого фашистами,- пришли в дом к Ефросинье Савельевне совсем малышами., А она помогла им окончить школу ФЗО и ремесленное училище. Приобрести профессии.

А рядом с ними - невысокая белокурая девушка. Очень напоминает она Марию Дементьеву. Это и есть ее младшая сестра, Валя. После гибели в партизанском отряде Марии и Нади Дементьевых и их матери Анны Андреевны Фруза взяла на некоторое время маленькую Валю к себе.

У настоящего бойца, который борется за великое и правое дело, не только твердая воля, мужество и отвага, но и большое и доброе сердце. У бесстрашного вожака обольских подпольщиков сердце отзывчивое, доброе и благородное.

В. Хазанский

Источник: http://www.molodguard.ru/heroes194.htm


Ефросинья Савельевна Зенькова - подпольщица, секретарь Обольской подпольной комсомольской организации «Юные мстители».
Родилась 22 декабря 1923 в деревне Ушалы Шумилинского района Витебской области в семье крестьянина. Белоруска. Член КПСС с 1945. Окончила среднюю школу, школу ФЗО. Работала на швейной фабрике.
Участница Великой Отечественной войны с 1941 года. Выполняя задания подпольного райкома партии и руководства партизанского отряда им. К.Е. Ворошилова, подпольщики добывали сведения о вражеском гарнизоне пгт Оболь (Шумилинский р-н), совершили 21 диверсию. С сентября 1943 3енькова воевала в партизанской бригаде им. В.И. Ленина на территории Витебской области.
Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 11112) Ефросинье Савельевне Зеньковой присвоено 1 июля 1958.
После войны до 1967 года работала в горвоенкомате Витебска. С 1976 почётный гражданин Витебска. Умерла 19 апреля 1984 года.
Награждена орденом Ленина, Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды, медалями.
В пгт Оболь подпольщикам установлен памятник, создан республиканский музей славы. Памятник-обелиск обольским патриотам установлен у школы № 41 Минска.

Источник: http://www.warheroes...asp?Hero_id=280

#19 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 06 May 2011 - 19:15

Мария Байда


Прикрепленное изображение: 1304673382.jpg


У войны, как известно, не женское лицо, хотя слово «война» и женского рода. Женщина дает новую жизнь, именно в этом и состоит ее высокое призвание. Но в годы военного лихолетья, когда смертельная опасность нависла над ее детьми, родной землей, она смело встала на их защиту.

Такими были и женщины Севастополя во время его обороны в 1941—1942 годах. В городе, где не было тыла, они становились настоящими героинями — сооружали оборонительные рубежи, под разрывами бомб и снарядов тушили пожары и разбирали завалы, стояли у станков, ухаживали за ранеными и отдавали им свою кровь.

Немало женщин сражалось и на оборонительных рубежах Севастополя, отстаивая город с оружием в руках. Имена троих из них — разведчицы Марии Карповны Байды, пулеметчицы Нины Андреевны Ониловой и снайпера Людмилы Михайловны Павличенко — среди фамилий пятидесяти четырех Героев Советского Союза, выбитых на гранитной плите у Вечного огня на главной площади города. Они — и в благодарной памяти народной. События 67-летней давности не изгладились, не забылись. Это подтвердила и 62-я весна Победы, широко отмечавшаяся в городе-герое. Сегодня мой рассказ о Марии Байде.

В сентябре 1941 года на Перекопе разгорелись ожесточенные бои с наступавшими немецко-фашистскими войсками. Десятки машин и подвод с ранеными потянулись в глубь полуострова. Многие из них останавливались в селе Воинке, находившемся недалеко от фронта. Вместе с другими женщинами села девятнадцатилетняя Мария Байда перевязывала им раны, поила и кормила, стирала бинты.

А потом через село потянулись колонны наших войск, отступавших под напором врага. Маша, упросив военврача, оказалась в санчасти одного из полков, отходившего к Севастополю.

Первые месяцы боев за Севастополь Мария была санитаркой, потом — санинструктором. Спасала раненых, учила этому других. Сколько их вынесла с поля боя? Не помнит, точнее, не считала. Занята была одним: найти в огне нуждавшегося в ее помощи бойца или командира, перевязать раны да перетащить его в более или менее безопасное место. Не забыть при этом и его оружие — каждая винтовка в Севастополе была на учете.

Затем пришлось вместе с разведчиками ходить за «языком», участвовать в боях, драться с врагом в рукопашных схватках.

Годы войны, жестокие испытания, выпавшие на ее долю, не сломили Марию Карповну. Она и в зрелом возрасте была красивой, жизнерадостной, с мягкой улыбкой. Глядя на ее лицо, излучавшее душевное тепло, спокойствие, трудно было представить ее в жестоком бою.

К сожалению, Марии Карповны уже нет с нами. Остались память о встречах с ней да отдельные записи бесед.

Зная, что во взвод разведки Байда была зачислена после ее настойчивых просьб, я однажды спросил:

— Что побудило вас пойти в разведчики? Романтика опасной боевой работы?

Мария Карповна удивилась:

— Какая романтика? Я видела столько крови и страданий, что просто у меня окаменело сердце. Не могла забыть разрушенные хаты, убитых детей, стариков и женщин. На поле боя на моих глазах гибли люди. Умирали молодые, в расцвете сил — им бы еще жить да жить, трудиться для счастья! Вот и пришло решение уйти с медицинской работы в строй. Сила и ловкость у меня были. Стрелять я умела, правда, не так, как Людмила Павличенко. Могла двигаться незаметно и бесшумно, свободно ориентироваться по местности — ведь нередко, разыскивая раненых, приходилось ползать по «ничейной» полосе, в нескольких десятках метров от немецких окопов…

Не все, конечно, поначалу получалось у молодого разведчика. Мария Карповна вспомнила, как однажды ей пришлось тащить захваченного в плен обер-ефрейтора. Гитлеровец оказался здоровенный, да еще все время сопротивлялся, хотя руки у него и были связаны. В общем, пришлось повозиться с этим «языком», задержалась сама и задержала товарищей. В результате один разведчик погиб, другой был ранен. За нарушение дисциплины получила от командира трое суток гауптвахты. Правда, отбыть наказание не довелось.

— Часа через два, — вспоминала Мария Карповна, — меня освободили, приказали одеться «по-женски» (обычно мы ходили в галифе и сапогах) и явиться в штаб. Там шел допрос пленного. Смотрю — «язык», которого я притащила. Докладываю о прибытии. И тут пленного спрашивают: «Узнаете?»…

Потом мне рассказали, что на допросе немец отказался отвечать и все твердил: «Рус, капут!».

Внимательно посмотрев на меня, гитлеровец вдруг заволновался, лицо его исказила гримаса, и он стал быстро и зло говорить. Переводчик еле успевал переводить: «Как, меня взяла в плен эта женщина? — удивился верзила. — Не может быть! Я пол-Европы победоносно прошел. А тут попался в руки русской бабе?».

Не знаю, как подействовала на пленного наша встреча, только стал он разговорчивым, и наш командир разведки потом благодарил всю группу, ну и меня в том числе, за «языка», который дал ценные сведения о системе обороны.

На вопрос: «А что запомнилось особенно?», Мария Карповна ответила:

— Трудно забыть все, что пришлось пережить тогда, в суровые годы войны. — И все же рассказала о бое 7 июня 1942 года, который она помнила до мельчайших подробностей.

— В этот день немцы начали третий штурм Севастополя. Мы находились в боевом охранении. Еще не рассвело, как над нашими позициями появились фашистские самолеты. Они проносились нескончаемыми стаями, сбрасывая на нас крупные и мелкие бомбы. К ударам бомб присоединились разрывы снарядов. Все вокруг дрожало в неистовой пляске.

Мы буквально вжимались в землю.

«Крепче держись за землю, Мария! Она не выдаст...» Это кричит, перекрывая грохот, Миша Мосенко, он лежит рядом. Нашел же парень время для шуток! Но слова его придали бодрости.

Умолкло небо. А вскоре и огненный вал покатил к нам в тыл, и тогда мы увидели шедших в наступление гитлеровцев. Разгорелся бой. Открыли огонь и мы. Миша — из немецкого пулемета — его вчерашнего трофея.

Во время боя прямо на меня полезла группа фашистов, причем без всякой осторожности. Видимо, услышав стук моего трофейного автомата, гитлеровцы решили, что это бьет свой. Настолько обнаглели, что офицер, стараясь перебраться через канаву, встал во весь рост. Я тут же сняла его одиночным выстрелом. К нему кинулся солдат — уложила и его. А автоматчики все ползут и ползут. Больше десятка их уложила. В общем, отбили мы атаку. А потом немцы снова полезли.

Смотрю, невдалеке зашевелилась трава, она высокая там была, до метра. Свой или чужой? Ближе, ближе... А у меня ни патронов, ни гранат не осталось. Вот рядом, в нескольких сантиметрах, показалась немецкая каска и погоны — фашист! Времени на раздумья нет. Размахнулась и автоматом со всей силы гитлеровца по голове. Подхватила его автомат, вытащила у него из-за голенища две полные обоймы и снова открыла огонь.

Во время боя почувствовала вдруг ожог и резкую боль в виске и в руке: это впились осколки гранаты. Очнулась, когда Миша бинтовал голову...

Бились весь день, нередко дело доходило до рукопашных схваток. Патроны собирали у тяжелораненых и убитых.

К концу дня мы оказались в окружении. Когда стемнело, собрались все уцелевшие из нашего разведвзвода, человек десять набралось. Все раненые, за исключением Миши. Слышу, молодой красноармеец (он пришел к нам незадолго до этого) говорит испуганно: «Как же мы теперь выйдем отсюда: кругом немцы?».

Немецкий разговор действительно доносился к нам — гитлеровцы были рядом.

«Выведу, не беспокойся! — как можно спокойнее говорю я, хотя сама тоже волнуюсь. — Я тут каждый кустик знаю».

Местность мне действительно была знакома: раньше несколько раз за зеленым луком на нейтральную полосу пробиралась. Но на нашем пути — минные поля. Найду ли между ними тропинку?

Пробирались ползком по глубокой канаве. Ползли долго. Но вот уже должна быть тропинка, а ее все нет. И раздумывать некогда. Остановила я бойцов, встала и пошла. Теперь главная опасность — мины. Иду, а в голове одно: взорвусь или нет? Наконец, вот она, тропинка. В общем, все обошлось благополучно, вышли к своим.

Тяжелораненых отправили в госпиталь. Мне после перевязки удалось вернуться к своим разведчикам. И снова бои. В одном из них сильно задело раненую голову, другие раны дали о себе знать: стали кровоточить, поднялась температура.

Вскоре меня увезли в госпиталь, в Инкерманские штольни. Здесь, на госпитальной койке, я и узнала, что мне присвоено звание Героя Советского Союза.

Источник: http://od-9-may.live...l.com/6556.html

#20 Flanker

Flanker

    Ушёл.

  • Пользователи
  • PipPipPipPipPipPip
  • 6705 сообщений

Отправлено 07 May 2011 - 14:58

«Фрау Черная смерть»

07.05.2010
Прикрепленное изображение: 12262039.jpg

Евдокия Завалий начинала войну 15-летней санитаркой,
а заканчивала командиром взвода морских пехотинцев
(фото сделано в сентябре 1944-го, Болгария).


Страшное прозвище Евдокии Завалий - единственной женщине, командовавшей в годы Великой Отечественной взводом морских пехотинцев, - дали панически боявшиеся ее немцы.

Ее уникальная судьба и сегодня вызывает смешанные чувства - изумления и восторга. В первые дни войны 15-летней девочкой Евдокия ушла на фронт, где сумела пройти путь от рядовой санитарки до командира взвода морской пехоты. О том, как ей это удалось, Евдокия Николаевна рассказала «Комсомолке». Это стало ее последним интервью: гвардии полковник морской пехоты Евдокия Завалий не дожила до праздника Великой Победы всего четыре дня…

Предсказание бабушки сбылось

Евдокия Завалий родилась в Новом Буге, что на Николаевщине. Когда началась война, ей только исполнилось 15, поэтому на фронт Евдокию не брали, отвечая: «Дети на войне не нужны!» Но она не сдавалась. И 25 июля 1941 года, когда бои развернулись прямо в Новом Буге, девушка использовала свой шанс.

- Немцы сбросили воздушный десант, завязалась перестрелка. Бой был недолгим, наши начали отступать, - вспоминала Евдокия Николаевна. - Я не знала, что делать, но понимала, что нужно как-то помогать. Забежала домой, порвала на полосы новую простыню и помчалась перебинтовывать раненых. А когда воинская часть покидала Новый Буг (наши отступали), уговорила командира 96-го кавалерийского полка взять меня с собой, соврав, что мне скоро 18…

Бабушка, провожая Евдокию, плакала, а потом предсказала: «Ты четыре раза будешь истекать кровью. Но останешься живой!» Так и случилось: за 4 года девушка получила четыре ранения и две контузии.

Как Евдокия стала Евдокимом

Подлечившись после первого ранения, полученного на переправе через Днепр, Евдокия попала в запасной полк. Но, когда оттуда набирали солдат на передовую, ее приняли за парня. Девушка действительно ничем не выделялась среди молодых ребят: гимнастерка, галифе, на голове - ежик с чубчиком, а в документах сокращенно написано: «Старший сержант Завалий Евдок. Ник.».

- Меня подозвал капитан третьего ранга и говорит: «Евдоким Николаевич?» - «Так точно!» - «В 6-ю десантную бригаду хочешь?» - «Так точно, товарищ капитан!»

Удивительно, но ей удалось продержаться «нерассекреченной» 8 месяцев! Десантники признали Евдокима «своим парнем», а после того как она взяла в плен немецкого офицера, направили в отделение разведки.

В одном из боев старший лейтенант, командовавший взводом, был убит. И тогда Евдокия с криком «Рота, за мной!» подняла всех в атаку. В том бою ее тяжело ранили, «Евдоким» попал в госпиталь и был разоблачен...

Вот такая «Гусарская баллада» времен Великой Отечественной.

Дуськин взвод

Больше всего она боялась, что ее снова «пропишут» в санитарки. Но шел тяжелый 1943-й, и ценные кадры были на вес золота. Евдокии Завалий дали направление на 6-месячные курсы младших лейтенантов в Бишкек, а после них она попала в 83-ю бригаду морской пехоты - командиром десантного взвода.

Ее подразделение тут же получило неофициальное название «Дуськин взвод». Поначалу Евдокии пришлось нелегко: некоторые бойцы не желали подчиняться женщине и не выполняли ее приказы.

- Был такой Ваня Посевных, - рассказывала Евдокия Николаевна. - Когда появился во взводе, посмотрел на меня презрительно и сказал, что не станет подчиняться бабе. Я ему командую: «Выйти из строя!» - а он не выходит…

Первое время она только и делала, что пыталась доказать: женщина может воевать не хуже мужчин. И в конце концов бойцы признали в ней командира.

Прикрепленное изображение: 211000.jpg

Бойцы «Дуськиного взвода» (слева направо): матрос Пряморуков, лейтенант Завалий, старшина 2-й статьи Седых.


- Я понимала свою обязанность как командира взвода вести ребят в атаку, - говорила Завалий. - Поднимаюсь и кричу: «За Родину! За Сталина! В атаку! Вперед!» И они все поднимаются за мной, догоняют и обгоняют меня, чтобы прикрыть от пуль. Кстати, в боях за Будапешт Ваня Посевных закрыл меня грудью от снайперского выстрела…

О бесстрашной десантнице ходили легенды. Евдокия Завалий и ее взвод наводили ужас на гитлеровцев дерзкими вылазками, за которые немцы стали называть девушку «Фрау Черная смерть». Со своими ребятами она штурмовала Севастополь и Сапун-гору, участвовала в боях за Балаклаву, Сахарную Головку и Керчь, переправлялась через Днестровский лиман, освобождала Бессарабию, воевала за освобождение Тамани, Туапсе, Геленджика, Новороссийска, высаживалась с десантом в румынскую Констанцу, болгарские Варну и Бургас, Югославию…

К штабу врага - через канализацию

Во время Будапештской наступательной операции (она считается одной из самых кровопролитных битв в истории человечества) взводу Евдокии Завалий было поручено взять штаб немецкого командования. Изучив обстановку, десантники решили воспользоваться подземным колодцем. Но канализационный канал, предназначенный для стока нечистот, был заполнен, к тому же там было совершенно нечем дышать! Решили использовать трофейные кислородные подушки: их оказалось всего 18 на 35 человек - одна на двоих. Бойцы вдыхали, передавая подушки друг другу. До конца дошли не все: двое матросов задохнулись и остались в подземелье навсегда…

По счастливой случайности один из канализационных люков оказался под танком, благодаря чему фашисты не заметили выбирающийся из-под земли «десант». Ребята быстро сняли часовых и ворвались во вражеский бункер. Для гитлеровцев это стало такой неожиданностью, что они практически не сопротивлялись! Захватив бункер, матросы повели из него стрельбу, из-за чего на улице возникла паника. Фашистские солдаты, не понимая, почему по ним стреляют свои, принялись стрелять друг в друга.

- После той операции у меня была одна мысль - как от этой грязи отмыться, - вспоминала Евдокия Завалий. - Мы зашли в какой-то местный парфюмерный магазин, и я принялась сливать в котелок все, что попадалось под руку, а потом вылила все это на себя. С тех пор духи я на дух не переношу!

В тот раз в числе пленных оказался немецкий генерал. Когда ему сообщили, что командиром взвода, который прошел под землей, была девушка, он сказал: худшего издевательства придумать невозможно! Но когда понял, что это - правда, протянул Евдокии свой пистолет. В знак уважения…

После войны

...Неудивительно, что Евдокия продолжала «ходить в атаку» и после войны. Во сне она кричала так, что пугались соседи, а бабушка успокаивала: это из тебя нечистый дух выходит...

Прикрепленное изображение: 210999.jpg

Евдокия Николаевна всего четыре дня не дожила до 65-й годовщины Победы.


Вопреки стереотипам, сложившимся у нас из художественных фильмов, «военно-полевых романов» в жизни Евдокии Николаевны не было. Демобилизовалась она лишь в 1947-м и, приехав в Киев, познакомилась со своим будущим мужем Михаилом. Фамилию мужа Евдокия Завалий решила не брать - посчитала, что так ее легче будет найти однополчанам. Послевоенная жизнь легендарного командира взвода морских пехотинцев сложилась вполне буднично и счастливо: у Евдокии Николаевны родились двое детей, четверо внуков и четверо правнуков.

Как и все участники боевых действий, Евдокия Завалий хотела в нынешнем году отметить 65-летие Победы в строю ветеранов войны. К сожалению, она не успела…

Наталья МИЧКОВСКАЯ

Источник: http://kp.ua/daily/070510/226425/